Ознакомительная версия.
Как всякий опытный кукловод, глава администрации Боровского района оставался в тени, а под уголовную статью залетал бы генеральный директор «Алтынлеса», который не смог бы что-либо доказать. Алкоголик, он и в Африке алкоголик, и веры ему нет нигде.
Думала ли она о возможных последствиях подобного краха? Задумывалась. Но только с одной стороны. Не отразится ли это на судьбах и благосостоянии ее детей? Впрочем, сын за отца не ответчик. Тем более дочь.
Догадывался ли об истинной ценности своей личности сам Полунин? Порой ей казалось, что Олег все прекрасно понимает и берется за стакан с водкой только оттого, чтобы спрятаться от самого себя и не думать о худшем. Правда, она не знала, догадывается ли он о ее связи с Рогачевым. Впрочем, возможно, и подозревает что-то…
Сейчас ее волновало другое. В рогачевской администрации уже бродил слушок, что «хозяин» положил глаз на восемнадцатилетнюю Людочку, которая отвечает ему томной взаимностью. Когда с ней поделились этим «секретом», Раиса Борисовна поначалу восприняла это как откровенный навет, мол завидуют ее тайному счастью, оттого и распускают этот слушок. Однако проанализировав поведение Рогачева во время их последних встреч, пришла к выводу, что дыма без огня не бывает. Не тем стал ее Никитушка, не тем. Уже и ласки не те…
Она сидела на теплой ступеньке дома, смотрела в бездонное звездное небо, и ей выть хотелось оттого, что она не просто живет раздвоенной жизнью, прячась от людей и мужа, но может остаться на бобах, брошенной любовницей, случись вдруг, что все разговоры насчет секретарши – чистой воды правда.
Рогачев умел добиваться своего, и тогда она будет лишней.
С наступлением лета на охранно-разыскное агентство «Глория» свалился неподъемный объем работы, где каждое дело считалось едва ли не архиважным. Все сотрудники были в разгоне, и Александру Борисовичу Турецкому ничего не оставалось делать, как самому посетить убойный отдел МУРа, где ему никогда не отказывали в оперативной информации. А тут о помощи просил сам Грязнов, бывший начальник того же Бойцова. И когда Александр Борисович позвонил ему с «нижайшей просьбой принять бывшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры России», полковник только хмыкнул на это да еще пробормотал нарочито грубоватым тоном:
– Будете и впредь выпендриваться, господин генеральный следователь, откажусь пить с вами водку.
– Позвольте заметить – бывший следователь, – хмыкнул Турецкий.
– Не имеет значения. Лично я не знаю такого следака, который отказался бы от «кристалловской».
– Ладно, полковник, не бурчи, – успокоил Бойцова Турецкий. – «Кристалловскую» так «кристалловскую», но лично я предпочитаю коньяк.
– Надеюсь, армянский?
– Считай, что угадал.
– Годится, – согласился с Турецким начальник убойного отдела и тут же перешел к делу: – Мне уже Грязнов звонил дважды. Так что все, что касается вашего Ходуса, моими операми уже подготовлено, и можешь ознакомиться в любое время. Но предупреждаю сразу. Это – «глухарь». И не заказное убийство, как настаивает Вячеслав Иванович, а обыкновенное ограбление с мокрухой.
– И все-таки когда лучше подъехать?
– Да хоть сейчас. А если ты еще не обедал, то и перекусим.
Бойцов не лукавил, когда предупреждал, что фактического материала по Ходусу – с гулькин нос. Только и всего, что описания трупа и места, где был убит и ограблен коммерческий директор зверопромхоза «Пятигорье». Ни орудия убийства, ни дополнительных следов, которые могли бы вывести на преступника или преступников, найдено не было. Хотя, если верить заключению судебно-медицинской экспертизы, Ходус умер практически мгновенно от удара свинцовым кастетом по темечку. Судя по тому, насколько профессионально был поставлен удар, убийца не был новичком в своем ремесле.
Только и всего.
Правда, еще были опрошены коллеги Ходуса, которые зашли с ним в тот вечер в казино «попытать счастья», и жена Ходуса, проживающая в элитном коттеджном поселке недалеко от Твери. Оперативники, которые опрашивали коллег Ходуса и его жену, в один голос заявляли, что на них известие о гибели Якова Моисеича обрушилось «как снег на голову», и подозревать кого-нибудь из этих людей в том, что убийство было спланировано, если, конечно, принять за рабочий вариант подобную версию, откровенная глупость и пустая трата времени на оперативную разработку.
На убойном отделе МУРа завис чистейшей воды «глухарь», в чем полковник Бойцов тут же и повинился, покаянно разведя руками.
К подобной мысли склонялся и Турецкий, и можно было бы закрывать эту тему, если бы просьба «порыться» исходила от кого угодно, но только не от Грязнова. Слава был его другом, они вместе съели чуть ли не два пуда твердокаменной соли, и это была первая просьба Грязнова за все те годы, что он зарылся в своей тайге.
Отложив в сторону подшитые в серенькую папочку протоколы допросов, опросы и оперативные донесения по факту ограбления с убийством Ходуса, Турецкий тяжело вздохнул и покосился на углубившегося в бумаги Бойцова.
– Игорь.
– Ну?
– Ты ведь тоже хорошо знаешь Грязнова?
– Лучше некуда. Он еще подполковником был, когда я в убойный отдел пришел.
– И ты, надеюсь, догадываешься, что он ни-ко-гда не будет обманывать друзей, если на то нет серьезной причины?
– Ну-у, положим… – начиная понимать, к чему клонит Турецкий, отозвался Бойцов.
– Да нет, Игорек, вовсе не «положим», а это действительно так. И если он звонил и мне, и тебе с просьбой покопаться в этом деле, значит, на то у него была более чем серьезная причина.
– Я тоже об этом думал, – Бойцов пожал плечами, – но ты же сам только что просмотрел дело. И зацепиться там за что-то, как видишь…
– Вижу, Игорь, вижу. И все-таки меня кое-что настораживает.
– Что именно?
– Да как тебе сказать… Ограбление уж слишком дерзкое. Причем почти в самом центре Москвы, в ста метрах от гостиницы… Согласись, что на подобное решится далеко не каждый.
– И все-таки это так!
Бойцов поддерживал рабочую версию, за которую ухватился следователь прокуратуры, и Турецкий не стал его переубеждать. Только спросил, кивнув головой на серенькую папочку с уголовным делом:
– Кстати, а с чего бы это вдруг Ходус пошел в свою гостиницу пешком, тогда как он всегда пользовался машиной фирмачей, с которыми вел переговоры по поставке пушнины?
– Я тоже за это зацепился было, – пробурчал уязвленный «копанием» Турецкого Бойцов. – Зацепился и тут же отцепился. В те дни, если помнишь, в Москве стояла райская погода, и этот самый Ходус, видимо совершенно озверевший в своей тайге, каждый раз просил водителя высадить его за два-три квартала не доезжая гостиницы и дальше шел пешком, наслаждаясь Москвой.
– Но Ходуса убили, считай, ночью!
– Я бы сказал точнее: едва зарождающимся мглисто-сереньким утром, – поправил его Бойцов. – А ты, кстати, не пробовал бродить по Москве в такое время ночи? Когда еще вроде бы как и ночь еще не ушла, но и утро не наступило? Кайф необыкновенный! А тут человек, видимо, забыл, что такое Москва и что такое цивилизация.
– Может, ты и прав насчет Москвы, – согласился с ним Турецкий. Он задумался и, как бы заканчивая разговор, попросил: – Послушай, Игорь, как говорится, не в службу, а в дружбу. Твои ребята не могли бы подготовить мне этакую справочку об ограблениях в Москве начиная с Нового года?
– Что, надеешься вычислить грабителя? – усмехнулся Бойцов.
– Убийцу, Игорь, убийцу! – внес свои коррективы Турецкий. – Сам понимаешь, не могу же я спустить просьбу нашего с тобой генерала на тормозах.
Без особого энтузиазма во взгляде Бойцов покосился на Турецкого. Будь на его месте кто-то другой, он бы уже давно послал этого умника куда подальше, но это был Александр Борисович Турецкий, и он не мог ему отказать. Только уточнил:
– По всей Москве или, может, обойдемся Садовым кольцом?
Турецкий прикинул что-то и утвердительно кивнул:
– Пожалуй, можно будет обойтись Садовым кольцом.
Уже на пороге, перед тем, как открыть дверь, Александр Борисович произнес негромко, покаянно приложив руку к сердцу:
– Ты уж того, Игорь… не обижайся, что влезаю в твою епархию. Сам понимаешь – Грязнов. А я знаю его тыщу лет. И если он вдруг задергался и даже позвонил нам с тобой?.. В общем, надеюсь, ты меня поймешь.
– Ладно, – буркнул Бойцов. – Свои люди – сочтемся.
* * *
Получив неподъемный список схожих по фактуре ограблений, совершенных в Москве за последний год, Александр Борисович зарылся в него с головой и позволил себе оторваться от анализа нераскрытых ограблений, когда клацнул замок входной двери и из прихожей донесся удивленный голос Ирины Генриховны:
– Жив ли, Саша?
– А куда я денусь! – разминая затекшие плечи, отозвался Турецкий.
– Тогда чего же не встречаешь?
– Бегу, бегу! На крыльях любви бегу!
Ознакомительная версия.
