– сотни причин, и большинство из них казались весьма вероятными. Однако во всех этих рассуждениях имелась одна нестыковка, и именно благодаря ей Меландер пока оставил свою версию при себе. Если огонь тлел так долго, что вся квартира Мальма и он сам обуглились, жар должны были почувствовать в квартире наверху, где в это время находились четыре человека. Правда, никакого противоречия Меландер здесь не видел: соседи могли спать или находиться под влиянием алкоголя либо наркотиков. А допрашивать их не входило в его обязанности.
Во вторник в половине второго Меландер после скромного обеда у киоска с сосисками на Рингвеген вернулся на место пожара. Здесь его терпеливо ждал мотоциклист, доставивший ему коричневый конверт. В конверте находилась короткая записка от Кольберга.
Предварительный телефонный отчет о вскрытии Мальма. Смерть наступила в результате отравления окисью углерода до начала пожара. Следов сажи в легких и дыхательных путях не обнаружено.
Меландер прочел записку трижды. Потом он чуть приподнял брови и спокойно принялся набивать трубку. Он знал, что нужно искать и где именно.
Вскоре он нашел то, что искал.
Принимая все возможные меры предосторожности, работники извлекли из-под обломков все, что еще пять дней назад находилось в кухне Йёрана Мальма. Среди прочего обнаружили маленькую старую газовую плиту на четырех ножках, с двумя горелками. Она стояла на покрытой линолеумом деревянной решетке, но когда последняя сгорела, плита упала. Деревянный пол и перекрытия тоже разрушились, и то, что осталось от наполовину расплавившейся плиты, лежало в яме, на глубине около 80 сантиметров ниже первоначального уровня пола. Газовая плита почти полностью развалилась, однако латунные краны на обеих горелках пострадали меньше всего. Оба крана были открыты; в закрытом состоянии они фиксировались штырьками, входящими в пазы фланцев, и не могли открыться случайно – например, от толчка или оттого, что кто-то зацепился за них одеждой. Плита присоединялась к газовой магистрали с помощью резинового патрубка. От него практически ничего не осталось, но все же можно было установить, что он красного цвета, около одного сантиметра в диаметре. Он присоединялся к мундштуку, который, в свою очередь, крепился непосредственно к трубе. Чтобы резиновый патрубок не соскочил с мундштука, он обычно фиксировался хомутиком из оцинкованного железа, затянутым болтом и гайкой. Кроме того, на мундштуке имелся главный вентиль. Оказалось, что вентиль открыт, а хомутик отсутствует на своем месте. Отсутствие хомутика не объяснялось естественными причинами: даже в том случае, если бы резиновый патрубок полностью сгорел, хомутик или, по крайней мере, его остаток должен был находиться на месте, так как для того, чтобы его снять, требовалось ослабить болт.
Меландер и его люди около трех часов искали хомутик. И нашли. Сделанный действительно из оцинкованного железа, он лежал в двух метрах от мундштука газовой трубы. Хомутик не очень пострадал, гайка и болт оказались на месте. Однако болт висел на двух последних витках резьбы. Это означало, что кто-то отвинтил болт и освободил хомутик. Рядом обнаружился предмет, который сначала приняли за согнутый гвоздь, однако при более внимательном изучении оказалось, что это отвертка со сгоревшей ручкой.
Теперь Меландер продолжил поиски в другом направлении.
В квартире было два источника тепла – изразцовая печь и маленькая железная печурка, заслонки дымоходов у обеих были закрыты.
Дверь в прихожую полностью сгорела, дверная рама тоже, однако замок сохранился. Ключ торчал изнутри, он немного подплавился, но все же свидетельствовал о том, что дверь была заперта, и к тому же на два оборота.
Вскоре начало темнеть, и Меландер, обдумывая заметно исправленную версию, направился домой, в свою уютную квартиру на Польхемсгатан, где его ожидали ужин, несколько спокойных часов у телевизора и в завершение всего десятичасовой крепкий сон. Переступив через порог, он увидел, что жена уже накрыла на стол в кухне и еда готова. Печеные бобы и жареные сосиски. Его шлепанцы стояли на привычном месте у кресла перед телевизором, а кровать, казалось, ждала своего хозяина и повелителя.
«Не так уж и плохо», – подумал Меландер.
Его жена – некрасивая женщина ростом около 175 сантиметров и с большой обвисшей грудью – страдала плоскостопием. Она была на пять лет моложе мужа, звали ее Сага. Он считал ее очень красивой и придерживался такого мнения на протяжении более чем двадцати двух лет. Она и вправду ненамного изменилась за это время: по-прежнему весила 65 килограммов, а соски ее грудей остались маленькими, розовыми и цилиндрическими, как ластик на торце карандаша. Когда они легли в постель и выключили свет, он взял ее за руку и сказал:
– Дорогая.
– Да, Фредрик?
– Этот пожар произошел в результате несчастного случая.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Замечательно. Я люблю тебя.
И они уснули.
На следующее утро Меландер обследовал окна в квартире Мальма. Естественно, стекла и рамы вылетели, но шпингалеты валялись среди золы, кусков черепицы, осколков стекла и прочего хлама. Некоторые из них все еще болтались на обуглившихся остатках оконных рам. Все они были тщательно закрыты изнутри. Фронтон в восточной части дома полностью разрушился в результате взрыва, однако обломки этой стены обуглились не так сильно.
Меландер нашел еще два предмета.
Во-первых, деревянную раму окна Мальма. Весь ее край покрывало что-то желтое и липкое. У полицейского не было сомнений, что это остатки пластыря.
Во-вторых, вентилятор, вмонтированный в наружную стену. Вентилятор кто-то забил ватой и остатками полотенца.
После этих находок дело совершенно прояснилось. Йёран Мальм совершил самоубийство. Запер дверь и закрыл окна, задвинул заслонки и заткнул вентилятор. Заклеил пластырем все щели в окнах. Для того чтобы все кончилось быстро и безболезненно, ослабил хомутик и снял резиновый патрубок. Потом открыл главный вентиль и лег в кровать. Газ,
