Они уже давно не доверяли друг другу и относились друг к другу с презрением, но все было так сложно и так запутанно, что ни один из них не знал, какое будущее ждет их. Наконец Каллен понял кое-что, ожил и стал подниматься вверх по ступеням. Он положил руку на плечо Гриняка.
— Извини, Фил. Ты тоже не участвовал в этом деле, не так ли?
— Пошли они все к черту! — сказал Гриняк. — Я вне игры. Никто не участвовал в этом деле — ни я, ни Уолш, ни Амато. Даже Маслоски к нему не причастен, хотя, казалось бы, без ОВД тут не обойтись. Все это придумали Лайонс и Стори. Все делалось очень чисто — никаких записей, только устные сообщения. Они охотились за какой-то крупной фигурой. Не спрашивай меня, как звали этого человека. Я не знаю никаких имен. Но он был связан с кем-то из «Коринф-Холдинг», кто информировал его о делах треста. Стори сообщил «Коринф-Холдинг» о том, что дворец спорта будет строиться в Клинтоне. Совладельцы треста решили купить здание «Ралей». Они ждали, какие действия предпримет крупная фигура, но тут произошел поджог «Ралей», и Стори попал под подозрение. Теперь он убит и не может защищать себя, а Лайонс будет все отрицать. К тому же он может заявить примерно следующее: «Вот видите, я предупреждал вас и говорил, глядя вам прямо в глаза, что не может гражданский человек быть комиссаром полиции, но я позволил вам провести эксперимент, и вот вы видите, что из этого получилось — жалкий дилетант стал притворяться копом и…». Я был первым заместителем Стори, и меня должны снять с работы. Неизвестно, снимут ли Уолша и Амато. Лайонс может убрать всех: Маслоски, Рута, Ингрэма, Интаглию, Никсона, Павонелли, Кина, Палтца, Уайнриба. Он может, если захочет, очистить от них департамент и набрать новых людей, о которых никто ничего не слышал, повысив их в звании. Например, ты можешь стать начальником департамента.
Может быть, тогда он перестанет потеть? Каллен весь покрылся потом, как будто был виновен в чем-то — в чем-то ином, помимо того, что он не сдержал обещания, данного Энн, и не удовлетворил ее любопытства относительно того, почему Лайза Стори покидала Нью-Йорк в шесть часов утра в тот день, когда убили Чарльза Стори, направляясь на запад на белом «мерседесе», на переднем сиденье которого, возможно, находилась также Клэр Лангуа. Каллену хотелось выхватить пистолет и открыть огонь по солнцу.
— Как ты относишься к Детройту? — спросил Гриняк. — Я слышал, что там требуется начальник полиции. Я думаю, что это хороший, спортивный город. Боже, как я ненавидел все эти команды: «Пистонов», «Тигров», «Краснокрылых», «Львов». Я ненавидел Бобби Лейна. Он не носил на лице маску, и я каждую неделю ждал, что кто-то оторвет ему нос. Первым моим автомобилем был простой «додж», еще до того, как появились «доджи» разных модификаций, но я не имею никаких претензий к тем людям, которые создали эту машину. Однако я ненавидел владельца фирмы Ли Йакоку, его наглое лицо. Он женился на стюардессе, прикидываясь простым парнем, а потом бросил ее. А еще я ненавижу этого писателя, автора детективов.
Он всегда пишет о Детройте и о полицейских, чьи подруги всегда худые и грудастые. Они покупают себе шикарные вещи, готовят изысканные обеды и в то же время кружат головы копам. Его имя Лерой Леонард.
Если он пишет о таких женщинах, а не о женщинах, которые ведут себя как игроки, — да они на самом деле игроки — и заставляет вас обещать им что-то, в то время как вы знаете, что обязательно не сдержите это обещание, то Каллен его тоже ненавидит.
— Отпусти меня на неделю.
Гриняк уставился на него:
— Зачем? Хочешь слетать в Детройт?
— Я хочу провести собственное расследование. Если добуду какую-нибудь информацию, сообщу о ней тебе. Если нет — что ж, тогда я просто потрачу впустую время.
— Кончай, Джо. Это в кино копы поступают таким образом. В жизни ты берешь карандаш и пишешь рапорт кому надо.
— Мне нужна одна неделя. Все равно я в простое из-за задержки в деле Дин, по вине этих адвокатов.
— Возле тебя взрываются зажигательные бомбы, снайперы мочат невинных граждан направо и налево, а ты в простое! Да за тобой нужно установить круглосуточное наблюдение и только успевать подметать битое стекло и оттаскивать трупы. В таком случае мы, возможно, и отловим парочку преступников.
— Только одну неделю. Отпусти меня и Циммермана, освободив нас от необходимости охранять дом номер 119.
— Ты должен обратиться к Уолшу, Джо. Он тебя назначал. А я все еще комиссар полиции и не могу отменять приказы Уолша.
— Тогда я тебе ничего не буду рассказывать, — сказал Каллен.
— Ну прямо как в кино. Кто-то должен заменить тебя в доме номер 119.
— Заменит Бермудес. Он любит нести караульную службу.
— Но у него будет тогда до черта работы.
— Он любит караулить.
— Не говори мне об этом.
Каллен не стал надевать пиджак, держа его в руках и нарушая этим директиву покойного комиссара полиции (старого приятеля Каллена), который настаивал на том, чтобы детективы носили пиджаки, невзирая на жару.
— Увидимся, Фил.
Гриняк медленно спускался по мраморным ступеням.
— Ну прямо как в кино.
* * *
— Бермудес слушает.
— Кейт, это Джо.
— Слушай, старик, у тебя все нормально?
— Да.
— А как Энн? Где ты, старик? В метро, что ли?
— Я звоню из телефона-автомата на улице. С Энн тоже все в порядке. Что ты делаешь в кабинете, Кейт? Я думал, что ты уже дома. Я хотел только сказать Синди, что ищу тебя.
— Я зашел, чтобы получить зарплату. Хочешь, я получу твою и положу деньги в твой сейф?
— Оставь их на моем столе.
— Джо, однажды я оставил на твоем столе бутылку виски, и кто-то украл ее.
Каллен рассмеялся:
— Будь добр, положи зарплату Циммермана в мой сейф. Кейт, окажи мне услугу. Мне с Циммерманом требуется заняться личными делами. Можешь подежурить за нас в доме номер 119? Мы будем отсутствовать максимум неделю. Если кто-то спросит, скажи, что мы в свое время подменяли тебя и ты наш должник.
— Слушай, я согласен. Мне нравится караулить. Но я не могу быть там в субботу, амиго. Мой дядя женится. Он брат моей матери. Это у него будет четвертая жена, три предыдущие умерли. Хочу разобраться в этом деле: возможно, он убивает своих жен. Да нет, я просто шучу. Они умирали от всяких болезней. Не везло дяде. А свадьба в субботу. В пятницу мальчишник. Тоже мне, мальчишка! На мальчишник я не пойду, а вот суббота мне нужна.
— Я подежурю за тебя в субботу, — сказал Каллен.
— Спасибо, друг.
— Тебе спасибо, Кейт.
— Что ты затеваешь? Можешь сказать мне?
— Нет.
Бермудес рассмеялся.
— Увидимся, — пообещал Каллен.
— До скорого.
— Можно, мы будем называть вас Мейбл? — Каллен передал Мейбл корзинку с булочками.
Циммерман передал масло.
Мейбл потягивала апельсиновый сок и осматривала интерьер кафе «Окна мира».
— Вы, ребята, часто здесь завтракаете?
Каллен рассмеялся:
— Называйте меня Джо. А это…
— Нейл, — Циммерман прервал Каллена и взял инициативу разговора в свои руки. Его вовсе не удивила наглость Мейбл, странным ему показалось ее имя. Женщины Циммермана тоже были наглые, но их звали Брук, Тэнди, Три или Таузенд. Их имена звучали как фамилии, что сбивало с толку.
Циммерман стал рассказывать Мейбл (он мог бы называть ее Паркер) то, что ему сообщил Дарел Дин:
— В полицейский участок поступил телефонный звонок от какой-то женщины, которая говорила, что видела, как некто выходил из дома Стори около семи часов вечера того дня, когда его гро… Когда его убили. Это была высокая, худая женщина, одетая в плащ, шляпу, брюки, спортивные туфли. Свидетельница не видела ее лица и не смогла определить возраст. Офицер, дежуривший у телефона, понял так, что выходила она через парадную дверь. Это означает, что она должна была чуть ли не столкнуться с Томом Вэлинтайном, которого видели у парадного входа примерно в это же время. Пока что ничего не предпринято для проверки этого звонка, так как все считают преступником Вэлинтайна.
— Вы не знаете о том, да и никто пока об этом не знает, что сотрудники криминальной полиции обнаружили отпечаток ноги на клумбе между садом дома Стори и двориком соседнего жилого здания, находящегося на Семьдесят первой улице. Мы рассматриваем возможность того, — Циммерман улыбнулся, но Мейбл смотрела в окно, — что звонившая находилась в доме по соседству и видела, как эта женщина выходит через черный ход.
Звонили в самый разгар грозы несколько дней назад. Номер абонента неизвестен…
— Значит, след ноги женский? — спросила Мейбл, вновь вступая в разговор.
— Это женская нога десятого размера или мужская — восьмого. Маленькая нога, — обобщил Циммерман.
Мейбл достала свои сигареты «Карлтон».
