— Чё надо?
Грубо.
Я бы сказал, откровенно грубо.
— Откуда так поздно?
— А тебя колышет?
В общем-то, не колышет. Скажу больше: если бы меня ночью спросили, куда, мол, держишь путь, я в лучшем случае послал бы любопытного на XXXL.
Но я первым бросил перчатку и останавливаться не имел морального права.
— Колышет. Поговорить хочу.
— А кто ты такой? — Мужик уловил в моем голосе неоптимистические нотки и не рискнул на открытую конфронтацию.
— Когда узнаешь, огорчишься, — уклончиво ответил я и нежно погладил нагрудный карман пиджака. — В сумке что?
— Да так… Вещички забрал… От жены бывшей.
Я бы на его месте заехал мне в морду. А этот начал оправдываться. А кто оправдывается? Виноватый.
Я почувствовал прилив вдохновения.
— Ночью?
— Так днем я работаю…
— Ну-ка, расстегни.
Он опять проигнорировал мою просьбу.
— Может, договоримся, а? — Мужик вытащил из кармана мятую сотню. — По-людски, а?
Прикольная ситуация, согласитесь. Все равно как встретить в метро Абрамовича с картонкой: «Умерла мама, помогите на „Челси“». Подходите к совершенно левому гражданину, просите показать, что в сумке, а он вместо того, чтобы позвать на помощь или просто послать, протягивает сотенную. Прогуляйся эдак по дворам — и тысячную соберешь. Может, заняться этим промыслом?
Я хотел было взять, но вовремя вспомнил, что в стране объявлена война с коррупцией.
— В жопу себе засунь… Открывай по-шустрому!
Мужик нагнулся к сумке и вдруг, развернувшись, сиганул в ближайший кустарник. Не поверите, но я сиганул следом! Причем, мозг спрашивал: «Что ты делаешь, Павел?» — но ноги бежали сами по себе. И гораздо быстрее, чем ноги мужика.
Финишировали возле стадиона. Новый рекорд арены! Когда до ленточки оставались считанные секунды и беглец понял, что не уйдет, он повел себя не спортивно. Затормозил, развернулся и выбросил вперед кулак правой руки.
Ага, помечтай, юниор!..
Нырок вниз и ответная комбинация «корпус-лысая голова-корпус». Нокаут, без иллюзий.
Потом я поставил его на ноги, заломал руку за спину и потащил назад, к сумке. Надо поторопиться, а то упрут несознательные сволочи.
Интересно все-таки, что в ней? Чудеса шпионской техники?..
* * *
До Геры я не дошел. Не знаю, что со мной случилось и почему вдруг расхотелось романтики и прочих телесных радостей.
Но точно не потому, что пожалел денег на шампанское и водку (не подумайте, я не жмот). И не потому, что завтра утром на дежурство в трактир. Какая, блин, разница?
Считайте, что я заразился от Ксюхи расстройством души, виноват — рассудка.
Душа у меня и так расстроена.
Тупо притащился домой, отключил мобильник и, не почистив зубы, упал на диван.
Разбудите меня, когда кончится сентябрь.
Сегодня была смена Жанны и ее ног. Жанна не опоздала. Керим тоже подошел к открытию. Как всегда. Проверить наличие личного состава, поделиться сплетнями и дать командирские указания нам и двум китайцам, сооружающим из досок летнюю площадку.
Я разминался с обратной стороны трактира, боксируя с тенью. Тень была больше и расторопнее, я уступал ей по очкам, пропустив пару прямых в челюсть.
— Привет, Паш.
— Здравствуй, Керим!
— Слыхал, что ночью было? Здесь, во дворах?
Уловив ушами-локаторами волшебное слово «слыхал», из-за дверей тут же высунулись Жанна и Рената Литви… тьфу, повариха Людмила — любительницы горячих сплетен.
— А что было-то?
— Прикиньте, менты мужика поймали. Который катушки у лифтов снимал. И вместо того, чтобы нормально посадить, примотали скотчем к столбу.
— К какому столбу? — уточнила Жанна. — Позорному?
— Обычному, электрическому. У ног поставили катушку, а на грудь повесили табличку «Я воровал катушки в лифтах». Примотали на совесть — не вырваться. И рот залепили, чтоб не орал. Отвязали только часам к восьми. Так ему, пока у столба стоял, прохожие почки отбили и всё лицо расквасили. Разве так можно? Хуже фашистов! Те тоже партизанам таблички вешали.
— Правильно сделали, — не поддержала босса Людмила, — у нас вон катушку сняли, пока до восьмого этажа с сумками доползешь, все здоровье на лестнице оставишь. А просто посадить — другие появятся. А так хоть уродам урок.
— Надо пункты приемов металла закрывать, тогда и воровать не будут.
— Я тебя умоляю, Керим… Их открывали не затем, чтобы закрывать.
— А ты что скажешь, Паш?
Что сказать? Если бы не скотч, который лежит в пиджаке, ничего бы и не случилось. Не жвачкой же мужчинку приклеивать. Я, в общем-то, не собирался этого делать. Но он сам в драку полез, по лицу хотел подло стукнуть, вот я и разозлился…
А табличка — громко сказано. Кусок картонной коробки, на которой Ксюхиным подарком я начертал упомянутый текст.
Да и выхода другого не было.
Ментам сдавать западло — никто потом руки не подаст, а дети и старушки вслед плеваться будут.
Но и не сдавать нельзя. Он же, гад, не успокоится и все катушки в районе перетырит, в том числе и в моем лифте. А так и волки сыты, и овцы целы.
А что почки отбили, так это воля народная.
Практически суд присяжных.
«Статья 297 Уголовно-процессуального кодекса РФ, часть первая. Приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым».
— Паш, не слышишь, что ли?
— Слышу… Задумался просто. Интересно, в Канаде воруют катушки от лифтов?
— Где? В Канаде?
— Да. Там же тоже есть лифты, значит, есть и катушки.
— Хм… Катушки не только в Канаде есть. В Австралии, к примеру. Но, думаю, их не воруют. Их вообще нигде не воруют, кроме «нашей Раши».
Тень победила нокаутом. Я вернулся на табурет. Жанна включила магнитолу, и из динамиков полился нежный голос Макsим, на который, словно бабочки на свет, полетели поэты, художники и режиссеры…
Я недавно вычитал в научно-популярном журнале «Playboy», валяющемся в подсобке, что бабочки, оказывается, летят вовсе не на свет. Просто им кажется, что за ярким пятном находится еще большая тьма, и именно туда они и стремятся.
Как еще много неизведанного в этом мире, и как здорово, что существуют научно-популярные журналы!..
До полудня не случилось ничего, что могло бы вызвать читательский интерес. Ни разврата с малолетками, ни пальбы с трупами, ни интеллектуальных и гламурных разговоров, ни нашествия «иных» или вампиров. Откуда в Керимовском трактире иные? Здесь все свои.
Я тщательно следил за порядком, когда отрывался от кроссворда. Чувствовал свою значимость, когда гость спрашивал у меня, где можно отлить. Я нужен людям, и это согревало. «Сортир — первая дверь направо. К вашим услугам фильтрованная вода и свежее полотенце. Все абсолютно бесплатно. Отливайте».
В принципе, настроение было солнечным, как майский денек за дверьми. И испортил мне его напарник Булгаков. Заскочил, типа, за сандвичем. Знаю я эти заскоки, после них лет пять изжога мучает от перловки. Нет, чтобы премию мне выписать за пойманного катушечника. А он опять за старое.
— Здравствуй, Паша… Надеюсь, ты уже принял единственно правильное решение?
— Ты о чем, командир?
— Не о чем, а о ком. О приятелях твоих Суслятине и Тихоне… Или еще о ком-нибудь. На твой вкус.
— Послушай, я устроился на работу, никого не трогаю, никуда не лезу. С Герой не бухаю. Почти. Откуда я знаю, чем он занимается?
— Не тараторь… Зато я знаю, что ты работаешь тут без оформления и что бегаешь от армии. Вполне достаточно для изменения твоей биографии в худшую сторону. И не смотри на меня волком! Я не для собственной радости с тобой эти разговоры веду. Кто-то убегает, кто-то ловит. Диалектика.
Тоже мне философ. Знаю, как вы ловите. Рассказали вчера. Послал Бог напарничка… Может, привет ему передать от рыжего прокурора? Сказать, что я на того работаю. Глядишь, отстанет. Жаль, перед Ксюхой засвечусь.
— Скажи-ка, дядя, а где ты был вчера в девять вечера?
Оба-на! А это ему зачем?
— В связи с чем интересуемся?
— Давай без понтов… Раз спрашиваю, значит, надо.
Может, он уже созвонился с прокурорским и теперь глумится?
— Пруд наш знаете? Ротанов на ужин ловил.
— Поймал?
— Нет. Не клевало. Подкормить забыл.
— Как насчет прогуляться до отдела и поговорить в рабочей обстановке?
— Слушай, командир, объясни, чего тебе от меня надо? Гулял я вчера вечером. С девуш…
Блин, он же Ксюху дернет. Ему не в падлу. Будет очень стыдно.
— В смысле… Просто гулял. В парке. С тенью боксировал.
— С девушкой, говоришь? Хм… — Его ухмылка напомнила мне о лесоповале. — Что за девушка?
— Да так… Познакомились на дискотеке. Машей звать.
— Телефончик не дашь Машин?
— Не запомнил… Можно все-таки узнать, к чему эти вопросы?
