Распахнув дверцу и плюхнувшись на переднее сиденье, Крячко дал волю нервам, высказав водителю все, что думает о нем лично и о его организации.
— Там подъем, — оправдывался водитель, молодой казах. — И дорога обледенелая. Я боялся.
— Боялся! — передразнил его Крячко. — За это повезешь меня бесплатно!
— Как бесплатно? — залопотал было таксист, но Крячко сунул ему под нос свое удостоверение, пообещав вдобавок провести внеплановую проверку в таксопарке, где тот работал. Водитель притих. С довольной улыбкой полковник сообщил адрес, и машина помчалась по заснеженным улицам. Ехать предстояло в район куда худший, чем Загородное шоссе. Крячко вообще не любил Юго-Восток.
«Хорошо, что есть навигатор, а то бы обязательно заблудились», — подумал Крячко, когда они уже доехали до Марьина.
Он вышел из машины и снова позвонил Елизавете, чтобы уточнить адрес.
В подъезде пахло сыростью. Крячко отметил, что жить в таком доме крайне неблагоприятно для здоровья, но людям выбирать, скорее всего, не приходилось.
Одна из дверей на третьем этаже была приоткрыта. Туда и направился сыщик. Войдя в квартиру, он увидел девушку, которая смотрела на гостя удивленными глазами и явно желала что-то спросить.
— Добрый день. Это я вам звонил.
— Добрый… день… Но кто вы и как вы попали сюда?
— Я же звонил вам, я из Московского уголовного розыска.
— А по какому вопросу? — Ее голос начинал дрожать, наверное, от страха.
— Да не переживайте вы так, я всего лишь хотел задать вам пару вопросов.
— Зачем? Мне не нужны неприятности.
— У вас не будет никаких неприятностей. Я лишь хотел узнать, где сейчас находится Екатерина.
— Какая Екатерина?
— Ну вы забирали сестру из больницы? — начал терять терпение Крячко.
— Н-нет, я никого не забирала…
Крячко окончательно впал в ступор. В этот момент в его кармане зазвонил телефон.
— Здравствуйте! Куда вы пропали? — Это была Елизавета.
— Знаете, я вот перед вами стою…
— Как?
— Двадцать вторая квартира.
— Вообще-то я живу в двадцать третьей…
Крячко понял, что вошел не в ту квартиру. Извинился и поспешил исправиться…
— Вот теперь вижу, вы стоите передо мной, — с улыбкой ответила молодая светловолосая женщина, из-за стройности и цвета волос выглядевшая совсем девушкой.
— Да уж, неловко получилось. Это у меня с мороза, — пожаловался Крячко в надежде, что ему предложат горячего чаю. — Замерз жутко, пока к вам добирался. А еще такси такое дорогое — мама не горюй!
Женщина оказалась понятливой и предложила Крячко на выбор чай или кофе. Крячко выбрал второе. Пока он разувался, Елизавета приготовила для него миниатюрную чашку душистого напитка. Осторожно держа чашку двумя пальцами, Крячко микроскопическими глотками отпивал содержимое и внутренне сокрушался: нужно было попросить чай. Чашечка была такой крошечной, что Станислав не успел даже ощутить толком вкус напитка, не говоря уже о том, чтобы согреться.
— Так по какому вы вопросу? — спросила Елизавета.
— Скажите, кем вам приходится Екатерина Сорокованова?
— Это моя сестра. А что случилось? С ней все хорошо? — забеспокоилась женщина.
— Надеюсь. На самом деле я хотел у вас поинтересоваться ее самочувствием, а заодно узнать, как я могу с ней связаться. Это ведь вы забирали ее из больницы?
— Да, я забирала. Вместе с мужем. Вы ведь… — Она запнулась. — Знаете, что это за больница?
Крячко молча кивнул, отпивая последний глоток кофе и с сожалением заглядывая в чашку.
— Ой, давайте я вам еще налью! — спохватилась Елизавета.
— Лучше чаю! — поспешно вставил Крячко. — Так она у вас?
— Нет. — Лицо Елизаветы помрачнело. — Она пожила у нас неделю и съехала.
— Куда? — поинтересовался Крячко.
Елизавета вздохнула.
— В какую-то общину. К ним в больницу иногда приходили представители религиозных организаций. Я им не слишком доверяла — боялась, что обработают. Они поддерживали больных, про Бога рассказывали, книжки приносили… А много ли надо психически слабому человеку? Короче, Катя, после того как вышла из больницы, к ним и ушла.
— Обработали?
— Ну, пока вроде бы нет… — не слишком уверенно сказала Елизавета. — Она заходила ко мне, вся светится, рассказывала, что у них там свое хозяйство, живут дружно, поют, молятся. На работу даже устроилась…
— Вот как? Куда же?
— Да вроде бы продавщицей. В аэропорту, кажется. Мелочовку какую-то продает сувенирную. Не то чтобы я была рада ее переезду, но и горевать не пришлось, сами понимаете. Надеюсь, что с ней все хорошо и она не попала ни в какую передрягу?
— То есть ей там все нравится? — Крячко избежал прямого ответа.
— Да, даже очень! Там у них что-то типа общежития, коммуны какой-то. Только с религиозным уклоном. Я один раз к ней туда ездила, посмотрела — все чисто, прилично. Подумала еще: может, и правда там ей лучше? Кто тут за ней присматривать будет? Она уже большая девочка, я не могу за ней следить, у меня своих детей двое! И жить у нас постоянно — не вариант. Квартира у нас тесная, летом вот второй малыш родился… А в Москвореченск обратно отпускать — вообще опасно! Как она там одна станет жить? А вдруг рецидив? Так что я даже рада была!
— А в Москвореченске у нее что? Квартира?
— Да, родительская. Я за москвича замуж вышла и сюда перебралась, а Катя там осталась. Я еще подумала, что эти сектанты на квартиру ее нацелились, и сразу предупредила открытым текстом, чтобы не надеялись: квартира на нас обеих оформлена, а теперь, после Катиного диагноза, я ее опекун. Так что без моего согласия они ничего сделать не смогут. Лучше бы ее сдать, конечно…
— Гхм… — прокашлялся Крячко, собираясь поменять тему. — А вы не знаете, она с парнем своим встречалась после выписки?
— С Олегом? Не знаю. Вроде бы нет. А почему вы вообще об этом спрашиваете? Чем вас заинтересовала Катя? Или вы от Олега? Может быть, он ее ищет и подослал вас, потому что ему самому неудобно? — Женщина забросала Крячко вопросами.
— А почему неудобно? — задал встречный вопрос Крячко.
— Ну… Он же вроде как бросил ее. И не интересовался потом.
— Да-да-да, — с сочувствием поддакнул Крячко. — А она переживала небось, да?
— Поначалу переживала, потом забылась. Честно говоря, эта община ей здорово помогла преодолеть депрессию. Не знаю уж, имеют они корыстные цели или нет, но Кате там хорошо!
Крячко мысленно усмехнулся: Елизавета говорила так, словно пыталась убедить саму себя, что сестре гораздо лучше под присмотром людей из общины, чем в ее доме.
— Значит, с Олегом она не виделась? И не переписывалась? — спросил он вслух.
— Нет. Так где он? Это он вас послал?
Крячко уже не смог скрыть улыбки. Представить, что какой-то молодой человек мог вот так запросто послать полковника МВД по своим личным делам… Наверное, такое вообразить могла только наивная женщина.
«Баба есть баба!» — привычно решил Крячко, а вслух сказал:
— Нет, милая. Олег никуда меня не посылал. Олег Никонов убит прошлой ночью.
На лице женщины отобразились растерянность и удивление.
— И вы думаете, Катя причастна к этому? Ха-ха, смешно! — На самом деле ей было совсем не до смеха. — Этого не может быть! Катя не способна на убийство.
— Это мы проверим, — пообещал Крячко.
— Проверяйте, но сразу вам скажу, что напрасно потеряете время. Она не такой человек!
— Да вы не волнуйтесь, Лиза! — Крячко перешел на излюбленный доверительный тон. — Ты же ее сестра, значит, хорошо ее знаешь! Вот и скажи, почему не способна? Как ты это определяешь?
Он приготовился слушать длинные страстные речи о том, какой прекрасный и безобидный человек Екатерина Сорокованова — обычно именно такими доводами свидетели аргументировали невиновность подозреваемых родственников, — однако Лиза повела себя по-другому.
Она усмехнулась и сказала:
— С ее заболеванием невозможно пойти на убийство. Я читала об этом в медицинском справочнике. Думаете, она хотела отомстить? Да она верила, что выздоровела, и что он вернется к ней и все поймет.
— Ага, значит, все-таки надеялась его вернуть?
— Ну вы что, женщин не знаете? Конечно, надеялась!
Крячко не то чтобы не знал женщин. Просто он считал их существами, понять которых нормальному человеку невозможно. Женские чувства и их природа были для него чем-то запредельным. Однако он никогда бы не признался в том, что ничего не понимает и предпочитал объяснять все привычным: этих баб хрен поймешь!
— А вот книжку про Медичи ей тоже эти из общины дали? — спросил он.
— Нет, это я ей принесла.
— Зачем? — Крячко был удивлен таким простодушным признанием.
— Ну, попалась на глаза, я и принесла! Ей же там скучно было, сами понимаете!
