Ознакомительная версия.
— Ножка?
Менеджер остановился возле столика и недоверчиво посмотрел на Борового, который уже успел подняться с пола и поставить стул, перевел взгляд на Турецкого и повторил: — Ножка?
— Ножка, ножка, — раздраженно ответил ему Боровой, усаживаясь на стул. — Все в порядке. Сейчас мы расплатимся и уйдем.
— Постарайтесь больше не падать, — сказал менеджер и удалился к барной стойке, то и дело оглядываясь и бросая недовольные взгляды на Борового и Турецкого.
Турецкий между тем спокойно поднял чашку и отхлебнул кофе.
— Зря вы так, — глухо проговорил Боровой. Глаза его, скрытые под надбровными дугами, сверкали гневным холодным огнем. Казалось, еще немного — и кожа на лице Турецкого воспламенится от этого ненавидящего взгляда. — Еще раз выкинете такую штуку, и я сам займусь вашей женой.
Александр Борисович внимательно посмотрел на Борового, затем спокойным движением поднял со стола чашку и, ни слова не говоря, выплеснул ее содержимое в лицо бандиту.
Боровой не пошевелился. И даже не зажмурил глаза. Лишь когда горячий кофе потек у него по лицу, взял из стаканчика салфетку и промокнул ею мокрые щеки. На подбородке парня, в том месте, куда угодил кулак Турецкого, уже проступило темное пятно.
— Еще раз вякнешь про мою жену, и я тебя убью, — пообещал Турецкий. — Хочешь попробовать?
Зубы Борового скрипнули. Хрустнули суставы его сжатых пальцев. Лицо его покрыла такая страшная бледность, что он стал похож на мертвеца.
— А я думал, что вы благоразумный человек, — процедил Боровой сквозь зубы. — Что ж, боюсь, что мне придется…
— Я сделаю тебе ксивы, — холодно проговорил Александр Борисович. — Такие, какие ты просишь. Мне нужны имена и фотографии твоих подельников.
— Имена придумаете сами, — сказал Боровой. Затем достал из кармана конверт и бросил его на стол. — А это фотографии. Когда удостоверения будут готовы?
— Послезавтра, — ответил Турецкий. — Встречаемся здесь же, в это же самое время. И имей в виду, сопляк, если с головы моей жены упадет хоть один волос, я тебя из-под земли достану.
— Понимаю, — спокойно ответил Боровой. — Вы уже показали, как сильно ее любите. Я тоже человек разумный и не намерен попусту рисковать. Как только мои люди пройдут через оцепление, я оставлю вашу жену в покое. Даю вам слово.
* * *
Выйдя из кафе, Боровой обогнул дом и вошел в тихий дворик. Здесь он достал из кармана телефон и набрал номер Штыря. Тот отозвался почти сразу.
— Штырь? — тихо сказал в трубку Боровой, зыркая по сторонам хищным взглядом.
— Да, Боров, я, кто же еще.
— Слушай меня внимательно, Штырь. Как только сделаем дело, придешь к этой сучке домой и убьешь ее. Понял?
— Как? Ты же не хотел, чтобы мы…
— Придешь и убьешь, — повторил Боровой глуховатым и севшим от гнева голосом. — Если она успеет помучиться, я подарю тебе свой «глок».
— «Глок»? Боров, я вырву ей глаза, а потом вобью в глазницы гвозди!
— Потише ори, кретин, а то прохожие услышат.
— Извини, — понизив голос почти до шепота, ответил Штырь. — Как прошел разговор? Он проведет нас в спорткомплекс?
— Проведет. Только не нас.
— А кого?
— Скоро узнаешь, Штырь. Скоро узнаешь.
Кабинет Щеткина был обшарпанным и неуютным. Старые поцарапанные стеллажи, уставленные папками-скоросшивателями. Такой же потертый стол. Ну тумбочке в углу кабинета — белый пластиковый электрочайник. Окно, равно как и подоконник, не мешало бы помыть. Щеткин сидел в своем кресле, Турецкий — на стуле, прямо напротив него.
Турецкий только что закончил рассказывать про встречу с Боровым и протянул майору конверт с фотографиями.
— Вот, взгляни.
Щеткин взял конверт, вытряхнул из него несколько фотографий. Поднял первую попавшуюся и поднес ее к глазам. Лицо майора вытянулось.
— Екарный бабай! — удивленно воскликнул он.
— Вот именно, — кивнул Александр Борисович, довольный произведенным эффектом.
Щеткин просмотрел остальные фотографии, поднял взгляд на Турецкого.
— Бабы, — выдохнул он.
— Женщины, — с усмешкой поправил Александр Борисович. — Судя по лицам, очень молодые.
Щеткин поскреб в затылке.
— Н-да, дела, — растерянно протянул он. — И что все это значит? Это что, «черные волчицы»?
Турецкий пожал плечами:
— Я не знаю. Я был так же удивлен, как и ты.
— Гм… Значит, для этих барышень ты должен сделать удостоверения?
— Не только. — Турецкий указал подбородком на третью фотографию: — Это он.
— Боровой?
— Да. Щеткин взял третий снимок и внимательно его рассмотрел. Дернул щекой и с отвращением швырнул снимок на стол.
— Ну и рожа. И впрямь, волчара.
— Представь, как он выглядел пару лет назад, пока не отрастил волосы и не переоделся в цивильную одежду.
— Фантомас, не иначе, — с усмешкой сказал Щеткин. — Такой убьет не задумается. — Майор глянул на Турецкого и слегка смутился. — То есть… я не думаю, что…
— Брось, Петя, — нетерпеливо прервал его бормотание Александр Борисович. — Этот тип действительно очень опасен. Но меня сейчас больше занимает не он, а эти две барышни. Какого черта Боровой тащит их на дело?
— Это смотря по тому, что он задумал, — резонно заметил Щеткин. — Если нужно помахать ножом, то тут барышни мало пригодны. А вот если… — Щеткин снова опустил взгляд на фотографии. — Кстати, мне кажется или у одной из них действительно лицо кавказского типа?
— Тебе не кажется, — хмуро сказал Турецкий.
— Вот оно что, — четко и раздельно проговорил Щеткин и поднял взгляд на Александра Борисовича. — Они собираются взорвать бомбу, а эти две девчушки — смертницы.
Турецкий вздохнул.
— Мне тоже это пришло в голову, — тихо сказал он.
— Нужно его брать, — решительно произнес майор.
Александр Борисович покачал головой:
— Пока рановато. Возьмем с поличным.
— Но ведь они черт знает чего могут наделать! Хочешь дождаться, пока они что-нибудь взорвут?
— Тише, Петя. Тише. Ничего они не взорвут. Мы все сделаем с умом. Нужно, в конце концов, выяснить, что это за барышни и откуда они взялись. Боровой не из тех людей, которые раскалываются на допросах. И к тому же… — Александр Борисович задумчиво сдвинул брови. — Видишь ли, «черные волки» не команда чеченцев-боевиков. Это во-первых. Они искали помощи и даже обращались за помощью к тусовке язычников. Это во-вторых. Язычники им отказали. Но не исключено, что они все-таки нашли себе помощников. Мы должны выяснить, кто эти помощники. Найти и обезвредить.
— Да, — вынужден был признать Щеткин. — Ты прав. Каков план действий?
— Посмотрим, куда Боровой нас приведет. Главное, чтобы он не заметил слежки и не оторвался.
— Не заметит, — пообещал Щеткин. — Я подключу к этому делу лучших оперов. Сам бы пошел, но у меня еще прапорщик Вертайло на горбу висит. Утром едем с Плетневым его встречать.
— Давайте, — кивнул Александр Борисович. — Не забудьте рассказать, как все пройдет.
Часть четвертая «Хорошие соседи и добрые друзья»
Майор Щеткин терпеть не мог автовокзалы. Столпотворение автобусов, маршруток, людей, всеобщая толкотня, суматошное оживление — все это выводило его из себя, тем более что он, несмотря на то что давно уже обитал в Москве, в глубине души все еще считал себя провинциалом.
Щеткин сидел за рулем машины с мрачным лицом и, пожевывая спичку, сурово глядел в окно. Сидевший рядом с ним Плетнев, напротив, выглядел свежим, хорошо выспавшимся и слегка возбужденным. С его губ не сходила блуждающая улыбка, она словно говорила: «Я на задании; ну, теперь держись!» У Плетнева и в самом деле было прекрасное настроение. Он чувствовал, что сегодня его день. Черт знает почему, интуиция, что ли? Но была у Антона такая способность. Она не раз спасала ему жизнь «там», где свистели настоящие пули, взрывались настоящие фугасы и растяжки, и где, если ты взял в прицел врага, можешь смело нажимать на спусковой крючок.
Однако сидеть молча ему было невмоготу.
— Погода-то как сегодня разгулялась, а? — улыбкой сказал он Щеткину.
— Да, погода неплохая, — ответил, не поворачиваясь, майор.
— Может, сегодня мы наконец прихлопнем этого гуся?
— Может, и прихлопнем, — так же апатично ответил ему Щеткин.
Переговариваясь таким образом, оба сыщика внимательно наблюдали за вокзалом. В руке у майора зашуршала рация.
— Да! — рявкнул он в микрофон. — По расписанию? Вот твердь небесная разверзлась!.. — Щеткин покосился на Плетнева и подмигнул ему. — На четырнадцатый? Ага, ясно. А на нем написано что-нибудь?.. Понял.
Майор убрал рацию, посмотрел на Плетнева и сказал:
— Минуты две.
Ознакомительная версия.
