— Вы здесь потому, что кто-то видел, как Лайза и Клэр въезжали в город в то утро, когда убили Стори.
То, что она сказала просто «Стори», не упомянув ни имени, ни занимаемой должности, не назвав его ни братом Веры, ни мужем Лайзы, ни отчимом Клэр, и даже ни его старым другом, заставило Каллена внимательно взглянуть на Ники. Кроме того, она назвала его просто «Стори» и употребила весьма нейтральный глагол «убили», вместо того чтобы сказать «грохнули», или «замочили», или «убрали», она еще сказала, что это произошло утром, тогда как, по всей видимости, убийство случилось вечером.
Посмотрев на Ники внимательно, Каллен понял, что, хотя та и похожа на Веру, сходство это весьма поверхностно. В красоте Ники чувствовалась какая-то червоточина, как будто, создавая ее, Творец допустил некую ошибку, о чем весьма сожалеет.
— Ваша Энн Джонс звонила сюда и спрашивала, куда они ездили, — сказала Ники.
И это после того, как она пообещала ему никому не говорить об этом. Но обещала ли она ему это? Что ж, он нарушил свое обещание, данное ей, никому не рассказывать о предполагаемой причине пожара в здании «Ралей». Ее предположения, если верить Гриняку, который, если уж речь зашла о предположениях, неоднократно звонил Деборе Дин, были лишены всяких оснований. Делает ли это их еще более… или… или что?
— Она не моя Энн Джонс. Вы сообщили Вере, что я здесь?
Ники улыбнулась. Она получала от всего этого удовольствие.
— Вам есть о чем поговорить: вы так давно знаете друг друга.
— Вы с Верой живете по соседству в Лос-Анджелесе?
— Вера живет в Николас-Каньон, а я живу на бульваре Уэствуд.
— Там, где находится университет.
Она прикоснулась пальцем к голове, как это делают умные студенты.
— А вы неплохо знаете Лос-Анджелес.
— Я знаю Уэствуд, где расположен университет, потому что смотрю бейсбол по телевизору, а вообще-то я Лос-Анджелес не знаю. Что вы делали в Нью-Йорке?
Она вытянула шею:
— Простите, не поняла.
Она занималась тут чем-то таким, что не входит в обязанности помощницы кинозвезды.
— Вы ведь уже находились в Нью-Йорке, когда убили Стори, — он сделал небольшой акцент на имени своего приятеля.
— Ники обитает на западном и на восточном побережьях одновременно, — сказала Вера, выходя из соседней комнаты. Она положила руку на его плечо, видя, что он готов встать для того, чтобы поздороваться с ней, наклонилась и поцеловала его в щеку легким, едва ощутимым поцелуем, после чего села напротив него на краешек белого стула, сжав руки и опустив их между колен. Сама ее поза говорила о том, что Вера ждала этого мгновения чуть ли не всю жизнь.
— Я рада видеть тебя, Джо, в свободное от службы время.
Разумеется, он не мог сказать ей о цели своего визита.
Она разомкнула пальцы рук, откинулась на стуле, скрестила ноги. На ней была надета большая белая кофта свободного покроя, широкие брюки, сандалии серебристого цвета. В душном Нью-Йорке от нее так и веяло голливудской прохладой.
— В Нью-Йорке происходит много такого, в чем я хотела бы разобраться. Мои люди занимались этими делами круглые сутки, но они недостаточно знали о том, что происходило в «Сторибод», — это моя кинокомпания — и они мало знают о моей жизни…
(Каллен сделал заключение — ведь он полицейский, в конце концов, — что Ники работала на Веру в качестве детектива.)
— …мне и Ники приходилось многое объяснять им, а потом мы решили, что будет гораздо лучше и дешевле, если она станет приезжать сюда раза два в месяц. Ее брат живет здесь, в Гринич Вилидж. Он джазовый кларнетист и часто путешествует, так что она имеет возможность жить в его квартире. На этот раз, когда Ники приехала сюда, он оказался в городе, поэтому ей пришлось снять номер в гостинице «Хилтон». Она приехала в среду вечером и должна была бы остаться здесь до понедельника или вторника.
— Я люблю большие шумные гостиницы, — сказала Ники.
— Оставьте нас, пожалуйста, мисс Поттер, — попросил Каллен.
У Ники был такой вид, будто на нее упала большая гостиница, но Вера великодушно протянула ей руку и вытащила ее из развалин.
— Все нормально, Ники.
Прежде чем уйти, Ники начала собирать какие-то бумаги и класть их в папки, потом она еще искала колпачки для ручек и расческу, которая, должно быть, завалилась за диван. Она не считала нормальным то, что ее попросили покинуть комнату.
Вера обхватила руками колени.
— Как там говорит Гриняк? Все мы в одной упряжке?
— Да, все мы в одной упряжке.
— Непохоже на старые добрые времена, верно, Джо?
* * *
Старые добрые времена:
— Привет, Змей!
— Привет, Томми!
— Мы идем в Форест-Хилс играть в баскетбол. Пойдешь с нами?
— Не-а.
— Пошли, Змей!
— Нет, я иду к Чаку.
— Чак идет с нами.
— Чепуха!
— Его старик дал ему выходной, и он идет с нами.
— Да?
— Да. Пошли, Змей.
— Нет. У меня есть дела.
— Какие дела?
— Дела и все.
* * *
— Привет, Джозеф!
— Здравствуйте, мистер Стори! Чак дома?
— Я отпустил Чака поиграть в баскетбол с друзьями. Почему ты не играешь?
— Слишком жарко.
— Прекрасный день. Дует такой свежий ветерок.
— Да, этот ветер. Слишком уж ветрено… Вы один дома?
— Нет, Вера помогает мне. Вера?
— Да, папа?
— Пришел друг Чака, Джозеф. Что ты хочешь купить, Джозеф?
— Да я не знаю. Может быть, вишневый напиток?
— Принеси Джозефу вишневый напиток, Вера.
— Сейчас, папа.
— И еще пирожное.
— Принеси Джозефу пирожное, Вера.
— Сейчас, папа.
— Рад был тебя видеть, Джозеф. Я передам Чаку, что ты приходил к нам.
— Конечно. Хорошо.
После того как Вера принесла Джозефу (Змею) Каллену его вишневый напиток и пирожное, он сел на табурет, повернувшись к ней спиной, положив локти на стойку, так как, несмотря на то, что его тянуло к ней, он не хотел, чтобы она знала об этом. Он постоянно забывал в доме Стори какие-нибудь свои вещи, постоянно приходил сюда, чтобы поиграть в пинг-понг, хотя ненавидел эту игру и будет ненавидеть ее всю свою жизнь. По дороге в школу и из школы он всякий раз проходил мимо кондитерской, хотя это было ему не по пути. Но Джозеф (Змей) Каллен не показывал Вере, что делает это все ради нее. И никому другому, видит Бог, он не говорил об этом. Он хотел, чтобы его считали крутым.
* * *
Старые добрые времена.
Джозеф (Змей) Каллен опасался, что Вера Стори неравнодушна к Томми Вэлинтайну, иначе с чего бы ей всякий раз спускаться в подвал под тем или иным предлогом, когда туда приходит Томми поиграть в пинг-понг с ним и Чаком, ведь не спускается же она в подвал, когда туда приходит Джозеф (Змей) Каллен, чтобы поиграть с Чаком.
Томми Вэлинтайн пользовался популярностью среди студентов, он всегда знал, куда дует ветер. Его постоянно окружала толпа поклонниц. Если бы ему пришлось наступить на Веру Стори, то он не заметил бы этого. Джозеф (Змей) Каллен хорошо понимал это, и именно поэтому он довольно много времени проводил в компании Томми, вызывая этим негодование своих припанкованных дружков, которые считали тех, кто пользуется популярностью среди студентов, держит нос по ветру и ходит в окружении поклонниц, старомодными и законопослушными.
— Скажи, Томми, кто из девушек тебе нравится?
— А тебе какое дело, Змей?
— Просто интересно знать, вот и все.
— Ты хочешь сказать, что тебе кто-то нравится, Змей?
— Мне? Ну конечно. Да я скорее пойду на шоу Эда Салливана, чтобы доставить неприятности матери, чем стану встречаться с какой-нибудь коровой из нашей школы.
— Ты нравишься Майде из группы «Бета», Змей.
— Майда — корова.
— Она хорошая девушка.
— Ты хочешь сказать, что тебе нравится Майда, Томми?
— Майда — сестра Барри. Я не могу встречаться с сестрой своего друга.
— Почему бы и нет?
— Ну, это все равно, что встречаться с собственной сестрой.
— А как насчет Веры Стори?
— Я же сказал тебе, Змей. Она сестра Чака.
— Да, но можно забыть о том, что она сестра Чака.
— Змей.
— Так, значит, ты просто не хочешь встречаться с ней. Тут дело не в том, что она сестра Чака. Она тебе не нравится, вот и все.
— Хорошо. Ты победил. Она мне не нравится.
— Тебе не нравится Вера?
— О ком же мы еще говорим, если не о Вере?
— Мы говорим о Вере.
— Хорошо.
— Хорошо.
* * *
Старые добрые времена.
Каллен сказал Циммерману, когда они поджидали появления Дарела Дина в Бруклин-Хайтс-Эспланаде, что ему запомнилась игра Веры в одной пьесе. Он не помнит, что это за пьеса. Одна из тех, которые обычно ставят любители — «Покойный Джордж Апли» или что-то в этом роде. Вера руководила постановкой, но девушка, игравшая главную роль, вдруг заболела, и Вера заменила ее. Играла она замечательно, даже такие хулиганы, как Каллен, поняли это. Все было, как в кино. Она прославилась за один вечер, но лишь на один вечер, как Золушка. Ставились и другие пьесы, но Вера в них не участвовала. Она не ходила на танцы и вечеринки… Каллен не знал почему.
