— Да, если только меня не вынудят, — сказал Роджер. — Сделаешь для меня еще кое-что, ладно?
— Что?
— Разузнай поподробнее о любовных делах Клайва Дэвидсона, — попросил Роджер, — а также Хелины Янг.
— Этой малышки? — не дождавшись ответа Роджера, Пенгелли произнес: — Что ж, кивнуть — то же самое, что подмигнуть. Ладно, Красавчик!
Повесив трубку, Роджер увидел на столе записку, написанную карандашом: «Звонила констебль Хилари Рид. С ней можно связаться по номеру MAC 1432». Он немедленно набрал этот номер, живо вспомнив, как швыряли на Белл-Стрит бомбу с кислотой в его сына, как врезался мотоциклист в машину Хилари Рид, и ужасное зрелище, представшее им после этого.
Она сразу же ответила.
— Спасибо, что позвонили, мистер Уэст. Я вступила в Понт-клуб, сегодня провела там несколько часов. Первое впечатление в целом благоприятное.
— Нам нужна лишь правда об этом заведении, — проговорил Роджер, — плохая или хорошая. Постарайтесь узнать, были ли следующие люди когда-либо его членами — в переданном нам списке их нет. Готовы записать имена?
— Да, сэр.
— Хелина Янг, — начал Роджер, — Элберт Янг, Клайв Дэвидсон…
— Простите, сэр, — прервала его Хилари, — это те люди, фотографии которых были опубликованы в газетах?
— Да.
— Старший инспектор Мориарти дал мне этот список и некоторые фотографии, небольшие, как в паспорте, — сказала девушка. — Я сейчас изучаю их.
— Хорошо! — Роджер прибавил сердечности в голосе. — Только не носите их с собой в клуб.
— Нет, конечно, сэр.
— Ничего необычного пока не заметили? — поинтересовался Роджер.
— Есть какое-то удивительное сходство между Элбертом Янгом и управляющим клуба, человеком по имени Дилфилд, — ответила Хилари Рид. — Я спросила мистера Мориарти, и он сказал, что уже проверяют, нет ли между ними родственных связей.
— Да. Не забывайте об осторожности, — напомнил Роджер. — Я говорю вам совершенно серьезно.
— Знаю, сэр, и ценю, — тон ее изменился, когда она задала вопрос: — Как ваш сын Ричард? Вчерашние события, должно быть, его потрясли.
— Переживает, — сдержанно произнес Роджер. — Он надеется, ваша машина не очень пострадала.
— Не очень пострадала! — повторила она и засмеялась. — Ну, тогда с ним все в порядке.
Она не по летам умна и рассудительна, отметил Роджер; он чувствовал, что она не так импульсивна, как Мориарти, но в не меньшей степени самоуверена.
Следующие два часа он работал в одиночестве; потом один из посыльных принес ему свежий номер «Ивнинг Глоб». В нем был напечатан портрет-фоторобот Клайва Дэвидсона и большая передовица о событиях предыдущей ночи. Нарисованный в конце палец указывал — «смотри страницу 8». Он открыл ее и увидел заголовок «УЧИТЕ, А НЕ ПУГАЙТЕ ИХ». Дальше было написано:
Видимо, проводится одна из самых странных кампаний в истории нашего славного старинного города — кампания против свободных нравов, столь распространенных сегодня среди молодых людей, кампания, затеянная, вероятно, какими-то богобоязненными ханжами, уверенными в своей правоте и праве творить суд над другими.
Но молодежь нужно учить и воспитывать, а не пугать. Ей нужны яркие примеры праведной жизни, а не грозные предупреждения.
На следующей странице «Ивнинг Глоб» помещает анкету, разосланную Скотленд-Ярдом во все подразделения лондонской полиции. Это попытка проанализировать виды и категории преступлений, совершаемых молодыми, и семьи, из которых происходят преступники. Цель похвальная, и «Ивнинг Глоб» целиком и полностью на стороне полиции, но…
Молодежь следует учить тому, что правильно. А это задача не полиции, а общества.
Чтобы помочь обществу, газета предлагает вознаграждение в 1000 ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ любому, кто предоставит полиции информацию, помогающую найти лидеров этих заблудившихся людей, которые, присвоив себе право вершить суд над другими, губят молодежь, а значит, попирают закон и справедливость.
Глава семнадцатая
НОЧЬ БЕЗМОЛВИЯ
Роджер дважды перечитал статью, мрачно улыбаясь. Пенгелли сделал все, что обещал, и сделал очень тонко и умно; даже Коппелл со всей его нервозностью не сможет придраться. Уже миновало семь, Роджер отодвинул стул, думая, что скоро, наверное, должен позвонить Мориарти. Он подавил зевок, услышав стук в дверь.
В кабинет вошел Мориарти, пожалуй, несколько неуверенно.
— Извините, что так поздно, сэр.
— Как там дела в «Уэббе»?
— Нового не так уж много, — ответил Мориарти. — Нашли десятка два следов ботинок. Размеры девять и девять с половиной. Они могут быть идентичны тем, которые найдены в парках. Я отослал их в лабораторию для сопоставления. Кроме того, поговорил со всеми, кто сегодня был на работе. Информация о том, что у Клайва Дэвидсона репутация женолюба и что разгневанный Элберт Янг приходил к нему, не вызывает сомнений.
— Значит, Хелина Янг не так невинна, как кажется.
— Видимо, да, — согласился Мориарти. — Думаю, мне нужно с ней поговорить.
— Пожалуй, и мне.
— К Элберту Янгу вы тоже пойдете? — спросил Мориарти.
— Да, как только буду больше знать о нем.
— Ждете снова сегодня вечером налетов в парках, сэр?
— Не знаю, чего и ждать, — ответил Роджер, — но пока вы не ушли, предупредите все отделения, чтобы они были начеку и установили специальное наблюдение за час до темноты. Я хочу знать, сколько пар отправится сегодня искать укромные местечки и какое воздействие оказали на них последние события.
— Самая торжественная ночь в истории Лондона, я бы сказал!
— Да, может, вы и правы. — Роджер отодвинул стул, помолчал; его подчиненный напрягся, плечи квадратные, голова закинута, подбородок выдвинут вперед. Что это, демонстрация неповиновения? Или просто отношение к ситуации? Они долго смотрели друг на друга, не отводя глаз, прежде чем Роджер сказал: — Надеюсь, я достаточно ясно выразился сегодня днем?
— Достаточно, сэр.
— Вы хотите продолжать работу?
— Ничего я не хочу так, как этого, сэр.
— Вам кажется, тот факт, что мы получили результаты от публикации портрета, служит вам оправданием?
Мориарти замялся. Это был решающий вопрос, ответ на него определял, как сложатся их отношения в будущем. Роджер, казалось, видел огонь, вспыхнувший в этих ирландских глазах, ощущал стремление Мориарти заставить себя любой ценой сказать так, как надо, и у него появилось чувство, которое ему трудно было определить, чувство, что в этом молодом человеке скрывается исключительно способный детектив, огромные возможности которого пропадут, если ему не удастся совладать со своей импульсивностью, вспыльчивостью и излишней самоуверенностью.
Наконец Мориарти произнес:
— Как только я услышал, что произошло, я так и подумал, сэр, но скоро стало ясно, что в принципе эта публикация не имела большого значения. Нам бы и так сообщили о том, что обнаружили в цистерне «Уэбба», и там же потом опознали бы фоторобота. И, конечно, тогда мы не испортили бы отношений с Джил Хиккерсли. Этого нельзя было знать заранее, но сейчас почти ясно, что я наделал больше вреда, чем пользы.
Роджер почувствовал, как у него камень с души упал. Облегчение было даже большим, чем он ожидал. Взяв бутылку виски и два стакана, он осторожно поставил их на бумажную салфетку и заговорил так, будто обращался к своим сыновьям:
— Иногда мы принимаем неверные решения, все мы. Бывает, из-за таких ошибок мы начинаем ненавидеть самих себя. Мой опыт свидетельствует, что решения, принимаемые второпях, чаще оказываются неправильными, чем те, к которым приходят в результате серьезных размышлений. Мой опыт также подсказывает, что офицер — старший или младший — часто принимает решения, учитывая, что будут делать другие, работающие с ним люди. В этом больше дисциплины, чем бездумного подчинения, — он остановился. — Виски?
— С большим удовольствием, сэр.
Роджер налил в стаканы, и они выпили. Он почувствовал, что у Мориарти есть что-то на уме. Его виски исчезло в три глотка.
— Есть одна вещь, сэр.
— Да?
— Я… я ужасно нетерпеливый человек.
— Я это уже заметил, — сдержанно ответил Роджер.
— Я хочу сказать… не только это, сэр. Ведь я изо всех сил стремлюсь сдерживать себя. Нетерпение было моей проблемой всегда, сколько я себя помню. Иногда другие люди кажутся мне… такими заторможенными.
— Вы имеете в виду, что не научились легко выносить тех, кого считаете дураками, — сказал Роджер. — Хотите еще виски?
— Э… нет, спасибо. Мне скоро за руль.
У Мориарти и у Хилари Рид одинаковое чувство ответственности.
— Могу сказать вам следующее, — продолжал Роджер. — Ваше будущее в Ярде зависит от того, насколько успешно вы научитесь управлять своими импульсами. Мне приходилось видеть многих способных людей, людей высокого полета, которые не поднимались по служебной лестнице выше инспектора. Недовольные жизнью, они продолжали службу только для того, чтобы заработать себе пенсию. И все потому, что действовали под влиянием чувства, импульсивно или интуитивно. Самому когда-то пришлось через это пройти, — он допил виски и поставил стакан на стол. — Разошлите эти инструкции и отправляйтесь отдыхать. Позвоните мне домой, если будет что-то стоящее.
