Ознакомительная версия.
– То есть он хотел размотать тот клубок откровенно криминальных чиновников, которые жируют на вашей тайге?
– Не только чиновников, но и всех этих АО и прочих совместных предприятий вроде рогачевского «Алтынлеса».
– Ясно, – подытожил Турецкий и тут же задал вопрос, заставивший Грязнова сделать «стойку»: – Слушай, Слава, я вот о чем подумал… В том черном списке Владова вашего «Алтынлеса» случаем не было? Я имею в виду, Владов не накатывал на руководство «Алтынлеса» в своих публикациях?
– Господи, да о чем ты спрашиваешь?! – уже думая о возможной взаимосвязи этих двух убийств, повысил голос Грязнов. – Именно «Алтынлес» был отправной точкой Владова. И если бы не это убийство, то еще неизвестно, чем бы лично для Рогачева закончился тот вояж Владова в Москву.
Замолчал было, однако тут же спросил:
– Выходит, ты тоже не исключаешь версии, что убийства Ходуса и Владова имеют общую цель?
– Пока ничего точно сказать не могу, но, как сам догадываешься…
– Что, слишком много наслоений?
– Считай, что угадал.
Это уже было то самое «что-то», за что Александр Борисович Турецкий мог бы зацепиться в дальнейшей раскрутке убийства Ходуса. И Грязнов «озвучил» вертевшийся на языке вопрос:
– Слушай, Саня, а по убийце Владова что-нибудь удалось накопать? Я имею в виду оперов Бойцова.
– В том-то и дело, что крохи. Свидетельница, знакомая Владова, с которой он и шел к ней домой и которая просто чудом осталась жива после скользящего удара кастетом в висок, показала на допросе, что она запомнила на всю оставшуюся жизнь, так это синюшные от наколок кисти рук убийцы. И еще, что также запомнилось ей, это огромные, несмотря на его молодость, залысины, которые обнажились после того, как с его головы упала кепка.
– А рост, возраст, какие-то особые приметы?
– Что-то около тридцати лет, довольно высокий, плечистый мужик. Судя по ее рассказу, рост около ста восьмидесяти пяти сантиметров. На это, кстати, указывают и характеристики тех ударов кастетом, от которых скончались и твой Ходус, и журналист Владов.
– А словесный портрет? – не отставал Грязнов.
– Вот с этим, должен тебе признаться, совсем худо. По тому, что слепили муровские криминалисты, можно брать каждого второго мужика ростом выше ста восьмидесяти сантиметров.
Теперь можно было бы и закругляться, Турецкий и так сделал выше возможного, однако Вячеслав Иванович не удержался, чтобы не задать вопрос «на посошок»:
– Что думаешь дальше делать?
– Работать, Слава, работать. Ну, а там уж… посмотрим, куда кривая выведет.
Поблагодарив Турецкого и пообещав «в самом скором времени наведаться в Москву», Вячеслав Иванович достал из холодильника початую бутылку водки – на Пятигорье уже наваливался вечер – и, пошарив глазами по коммунистически пустому холодильнику относительно закуски, наполнил свою любимую хрустальную рюмку. Он понимал, что после разговора с Турецким не сможет заснуть, и надо было проанализировать и разложить по полочкам всю ту составную информацию по Москве, Хабаровску и Боровску, от которой, видимо, и надо будет плясать, как от печки.
Последнюю рюмку он выпил, когда уже засеребрились в рассветной подсветке кроны вековых лиственниц на сопке, и он чисто машинально посмотрел на часы. Четыре утра, точнее говоря – пятый. В МУРе, поди, уже все опера в разгоне, и у начальника убойного отдела образовалось крохотное оконце. Теперь можно вроде бы и позвонить.
Бойцов словно ждал этого звонка. По крайней мере явно обрадовался, услышав знакомый генеральский баритон.
– Вячеслав Иванович, рад слышать вас!
– А я-то как рад слышать тебя, – не удержался Грязнов. – Кстати говоря, большое тебе спасибо за ту помощь, что оказал Турецкому. Он тут намедни прозвонился мне, и я… Короче говоря, в долгу не останусь. Как только начнется осенняя охота, жду тебя у себя.
– Да о чем вы, Вячеслав Иванович! Это Турецкому спасибо. Он сделал то, что надо.
Бойцов, видимо, хотел сказать, что Турецкий проделал ту работу, которую должны были проделать следователь районной прокуратуры и опера убойного отдела, но Грязнов не дал ему договорить:
– Ладно, не прибедняйся! И Турецкому спасибо, и тебе. И вот что я по этому поводу хотел бы уточнить…
Он попытался как можно точнее сформулировать вопрос и наконец произнес:
– Слушай, Игорь, сейчас трудно найти в Москве профессионального киллера?
– Вы имеете в виду – нанять? – уточнил Бойцов.
– Естественно.
– Да как сказать? – не очень-то поспешая с ответом, задумался Бойцов. – Сейчас, конечно, не девяностые годы, когда киллеров на Москве было больше, чем актеров на Мосфильме… Да, впрочем, все это вы лучше меня знаете, но сейчас…
– Я имею в виду рискового и в то же время умного профессионала, – уточнил Грязнов.
– Трудно!
– А если срочная необходимость?
– Будут искать на стороне.
– А если воспользоваться услугами тех, кто был осужден в те же девяностые, а теперь вышел на свободу?
– Вышел на свободу? – задумался Бойцов. – Ну, что я могу сказать? Лично у меня подобных вариаций не было. И думаю, не будет. Залетные – и те соглашаются редко, а вот что касается тех, кого взяли на Москве и он уже оттоптал зону?..
Он хотел сказать, что дураков сейчас осталось мало: каждый приличный киллер знает, что он «висит» на картотеке в МУРе и, как только где-нибудь проклюнутся его почерк и характеристики, он тут же будет взят убойным отделом МУРа. Знал это и Вячеслав Иванович Грязнов, а потому, еще раз поблагодарив Бойцова, положил на стол мобильник и снова посмотрел на «ходики», что висели на стене. Пора было принимать душ, бриться, пить чай и идти на работу.
* * *
Когда Грязнов расспрашивал Бойцова о том, возможно ли сейчас в Москве найти надежного профессионального киллера, он еще сам не мог понять, что именно насторожило его в рассказе Турецкого, и только после обстоятельного анализа всех фактов его интуиция профессионального опера подсказала версию, которая могла бы стать рабочей. В одиннадцать дня, когда начальник Боровской криминальной милиции заканчивал все разгоны, оперативки и непредвиденные совещания, он поплотнее прикрыл дверь своего кабинета и вытащил из «памяти» телефон Рябова.
После обмена взаимными любезностями спросил негромко:
– Ты сейчас в кабинете один?
– Как узник замка Иф, – отшутился Рябов.
– Говорить можешь?
– Само собой.
– В таком случае слушай сюда, как говорят в Одессе, а потом я тебе задам несколько попутных вопросов.
И он пересказал вкратце информацию Турецкого, заострив внимание Рябова на том, что и журналист Владов, и коммерческий директор зверопромхоза Ходус были, судя по всему, убиты одним и тем же лицом, хотя, по всей вероятности, и Ходус, и Владов совершенно не знали друг друга. И закончил, казалось бы, совершенно необязательным вопросом:
– Так вот, я и спрашиваю тебя, товарищ подполковник, не наводит ли все это на определенные размышления?
Рябов молчал, и Грязнов вынужден был повторить свой вопрос.
– Да-да, я слышу, – наконец-то откликнулся Рябов, и в его голосе было нечто такое, что заставило Грязнова насторожиться. – Скажи, а эта информация насчет кастета… точная?
Уже догадываясь, что его рассказ чем-то зацепил начальника криминальной милиции, Грязнов все так же негромко, чтобы не услышал кто-нибудь в коридоре, произнес:
– Точнее не бывает. Это заключение двух судебно-медицинских экспертиз и тех экспертов, которые работали по этим убийствам. А что это ты вдруг?..
Он хотел было спросить, с чего бы это начальник сделал стойку на точности проведенных экспертиз, однако явно взволнованный Рябов понял его без лишних слов.
– Убийство Парамонова помнишь?
– Это что, того кандидата, который претендовал на место главы администрации нашего района? И был главным конкурентом Рогачеву?
– Он самый! Они тогда при первом голосовании равное количество голосов набрали, Парамонов даже обогнал немного нашего Макарыча, и все уже думали тогда, что спекся Рогачев. Возможно, так бы оно и случилось, если бы…
– И убили его, кажется, незадолго перед повторным голосованием?
– Так точно! Он допоздна засиделся в своем штабе, а когда чуть ли не под утро возвращался домой, его ударили кастетом по голове. После чего обчистили карманы, и убийца словно испарился в воздухе.
Вячеслав Иванович верил и не верил в свою удачу. Опять профессионально поставленный удар кастетом по голове, и опять прикрытие ограблением.
– Карманы обчистили, а часы с руки не сняли? – осипшим от волнения голосом уточнил он.
– Да, именно так и было. Я еще подумал, не спугнул ли кто грабителя.
– Можешь быть уверенным, не спугнул, – успокоил Рябова Грязнов. – Точно так же были зачищены и Ходус с Владовым. Все карманы вывернуты наизнанку, а весьма дорогие часы остались на руке. И я так думаю, что тот умелец был весьма опытным «мясником», который хорошо знал, что деньги не пахнут, а вот дорогие часы – это улика… – Замолчал было, однако тут же спросил: – Ну, и что дало следствие?
Ознакомительная версия.
