Спокойно, сказал он себе, не паникуй. Убийство Галактионова не раскрыто, стало быть, милиция продолжает искать, откуда вынесли синильную кислоту, которой его отравили. Вот они и ищут. Где используют кислоту, там и ищут. Потом куда-нибудь на кожевенную фабрику пойдут, потом по фотоателье пробегутся. Спокойно, все нормально. По делу Войтовича главный – тот майор, Коротков, кажется, а девчонка у него на подхвате, все сидит в уголке, молчит, вниз ходит гостей встречать. Может, практикантка какая-нибудь. Молоденькая совсем. А по Галактионову ей поручили проверять все учреждения, где применяется цианид. Вот и все. Чем милиция от научного учреждения отличается? Да ничем, только погонами. У нас по одной теме ты можешь быть руководителем авторского коллектива, по другой – научным консультантом, а по пяти другим – соисполнителем. Каждый научный работник участвует не меньше чем в пяти темах. Так же и оперативники: по одному делу ты – шестерка, по другому – тебе что-то поручают, какой-нибудь самостоятельный кусочек дают, но все равно каждый сыщик работает одновременно по нескольким делам. Вот так, и не надо паниковать.
Но он все-таки молодец, он оказался предусмотрительным и, с одной стороны, выбрал для убийства Галактионова цианид, к которому у них в Институте любой имеет доступ, и если уж подозревать, так весь Институт скопом, а с другой стороны, не стал брать яд у себя на работе. Вот на такой именно случай и не стал. Он вообще его не брал. Нигде. Ай да молодец!
Еще два дня ушли на то, чтобы проверить членов семьи, родственников и друзей пятерых подозреваемых. У Насти голова шла кругом, а Коротков просто с ног сбился.
Заколдованное дело какое-то, никак не удается снять подозрение ни с одного из пятерых, чтобы хоть немного ограничить круг разрабатываемых. О том, чтобы вычленить из пятерки единственного подозреваемого, она уже перестала мечтать после того, как не удались фокусы ни с ходатайством, ни с Шитовой. Теперь к нему придется подбираться долго и осторожно, кропотливо анализируя всю получаемую информацию и постепенно отсекая тех, с кого подозрение снимается.
Как назло, возможность достать цианид через друзей или родственников оказалась у всех пятерых. Ну почему такое случается именно с теми уголовными делами, по которым она работает, – с досадой думала Настя, глядя на лежащие перед ней листки с записями.
У директора Института Николая Николаевича Альхименко жена работала главным инженером огромной обувной фабрики.
У ученого секретаря Института Вячеслава Егоровича Гусева муж его родной сестры был ювелиром и использовал цианид для золотого напыления.
У заведующего лабораторией Павла Николаевича Бороздина племянница работала лаборанткой в геолого-разведочном институте.
У ведущего научного сотрудника Геннадия Ивановича Лысакова дочь была замужем за фотографом.
И наконец, у научного сотрудника Валерия Иосифовича Харламова был сосед, с которым они иногда ездили на рыбалку и который работал в текстильной промышленности и имел массу знакомых на текстильных фабриках.
Еще день ушел на то, чтобы объехать все пять учреждений и сличить маркировку на ампуле из квартиры Шитовой и ампулах, которые находятся в этих учреждениях. Ничего. Во всех пяти местах ампулированный цианид получали не с того химико-фармацевтического завода, с которого «прибыл» яд, убивший Галактионова.
Но Настя не унывала. Возможностей для различных проверок оставалось еще много, а неудачи делали ее злее и прибавляли сил.
– Опять прокол, – весело сообщила она Короткову. – Ну и преступничек нам попался, одно удовольствие работать. Знаешь, если мы с тобой все-таки раскроем это убийство, я начну себя уважать. Честное слово.
– Господи! – схватился за голову Коротков. – Хоть бы ты уже скорее замуж вышла. Тебе скоро тридцать пять исполнится…
– Не скоро, – поправила его Настя, – только через четыре месяца. Я по знаку Зодиака Близнец, июньская.
– Ну все равно, пусть тридцать четыре, тоже, между прочим, немало. Ты должна мужу рубашки стирать, мясо жарить и детей растить, и уважать себя именно за это, а не за то, что сумеешь припереть к стенке очередного подонка.
– Юра, милый, меня поздно перевоспитывать, пойми. Ты сам сказал, что мне скоро тридцать пять исполнится. Какая есть – такая есть, что ж теперь поделать. А рубашки стирать и мясо жарить я все равно не буду, хоть ты тресни у меня на глазах от праведного негодования. Не буду, и все.
– Интересно, а кто будет это делать за тебя?
– Чистяков. Пусть зарабатывает свои бешеные гонорары в долларах и покупает какую-нибудь феерическую бытовую технику, а ужинать водит меня в рестораны. Я не для того замуж выхожу, чтобы заниматься хозяйством.
– Тяжело с тобой, Аська, – вздохнул Коротков. – Чего дальше делать будем?
– Пойдем с обратной стороны. Нас не пустили через парадный вход – полезем через черный. Запросим химфармзавод о тех предприятиях, кому он поставляет цианид. И будем на этих предприятиях искать следы, которые приведут нас к одному из пятерых ученых мужей.
– Замучаемся, – с сомнением покачал головой Юра.
– Не-а, – она весело помотала головой. – Мне сейчас в голову пришла одна шальная мысль…
– Ну? – взбодрился Коротков. – Какая?
– Нет, не скажу. Смеяться будешь. Правда, правда, идея уж больно чудная. Я лучше сама проверю.
– Как хочешь.
Он обиженно засопел и начал собираться домой.
На следующий день к вечеру перед Настей лежал солидный список предприятий и учреждений, которым химфармзавод номер 16 поставлял ампулированный цианид. Она быстро пробежала глазами список и тяжело вздохнула. Похоже, ее шальная мысль, которой она не захотела поделиться с Коротковым, оказалась правильной. Но если так, то убийца, которого она ищет, может оказаться еще более жестоким и опасным, чем он ей представлялся до сих пор. И вполне возможно, что поединок с ним окажется в итоге не решением вопроса о самоуважении Анастасии Каменской, а игрой между жизнью и смертью. От этой мысли ей стало не по себе.
В списке предприятий значился ювелирный завод «Алмаз», и как раз на этом заводе работал некто Сетунов, друг-приятель покойного Галактионова.
– Юрик, ноги в руки – и к Сетунову, – скомандовала Настя, сличив список предприятий со списком людей, составляющих круг знакомых Галактионова.
Вместе с Коротковым она примчалась домой к Василию Сетунову. Им не повезло: Сетунов был пьян. Пьян настолько, что плохо понимал, кто и зачем к нему пришел. Пил он, судя по всему, в компании с собственной супругой, которая была изрядно нетрезвой, но соображала все-таки лучше и даже могла связно говорить. Опрашивать их в таком состоянии было нельзя.
– Вот я вам повестку оставляю, – громко и медленно говорил Коротков, кладя повестку на видное место. – Завтра, прямо с утра, как проснетесь, так бегом в прокуратуру, к следователю Ольшанскому, номер кабинета здесь написан. Все поняли?
– М-м-м, – утвердительно кивал Сетунов, но было очевидно, что не понял он ни слова.
– Поняли, – уверяла его не столь пьяная супруга. – А чего надо-то? Может, мы сразу и скажем, чтобы завтра не ездить. А?
Она просительно заглядывала в глаза Насте, видимо, считая ее более мягкой и жалостливой.
– Вы спрашивайте, мы все скажем, чего знаем. Вы не смотрите, что мы взямши, мы соображаем… Все нормально, товарищи милиционеры…
– Пойдем, – Юра потянул Настю за рукав. – От них сейчас никакого толку. Наврут – не дорого возьмут.
– Жалко, – вздохнула она. – Так бы я за ночь чего-нибудь полезное придумала.
– Ночью надо любовью заниматься и спать, а не полезное придумывать, – назидательно произнес Коротков. – Бросай дурные привычки, если собираешься начать семейную жизнь.
Домой Настя снова пришла поздно. И впервые за много лет вдруг подумала, как было бы хорошо, если бы сейчас дома ее ждал зажженный свет, накрытый стол и Лешка. В последнее время она стала бояться ночевать одна. Раньше этого не было. Началось это чуть больше года назад, как раз тогда, когда случилась беда с Володей Ларцевым. Преступники, пытавшиеся ее запугать, подобрали ключи к замку ее квартиры и тут же поставили Настю в известность об этом, открыв дверь. Такого страха, какой она испытала в ту ночь, находясь одна во вскрытой преступниками квартире, она не испытывала ни до того, ни после. И она стала бояться.
Заперев изнутри дверь, она устало плюхнулась на стул на кухне и стала лениво думать о том, чем бы ей поужинать. Кроме нескольких банок мясных и рыбных консервов, в холодильнике лежали яйца, полбутылки кетчупа, майонез, кусок сыра, годного для употребления исключительно в тертом виде. Можно сделать омлет с сыром. Или сварить два яйца и приготовить салат из рыбных консервов с майонезом. А можно поступить совсем просто, бросив на сковородку пару кусков хлеба и посыпав их тертым сыром. Сварить кофе и выпить его с гренками. Чем плохо? Главное, быстро и неутомительно.
