— Что это? — спросил он.
— Самолеты, кажется, — туповато сказал Богосян.
— А чьи?
— Нужно узнать?
Ни одно совпадение не простирается так далеко. Предположить, что Клементьев похож на покупателя авиамоделей и в блоке с ним проживает кто-то еще, также увлекающийся этим техническим видом спорта, — уже чересчур.
— Не стоит. Лучше поступим так. Когда Клементьев появится в общежитии, позвоните мне по этому номеру. — Турецкий протянул коменданту свою визитку.
И поехал на работу. Сидел у себя в кабинете, курил, пил кофе, трепался с коллегами и пребывал в прекрасном расположении духа. Почти демонстративно ничего не делал.
…Богосян позвонил в четыре часа дня.
Турецкий сразу же вернулся в общежитие, попросил коменданта предоставить помещение для беседы со студентом и прислать к нему Клементьева — только аккуратно, без шума, так, чтобы ни он сам, ни его приятели ни о чем не догадались…
Клементьев оказался парнишка крепкий. Отпирался до последнего. Только когда Турецкий, призвав на помощь всю свою фантазию, сочинил, что на чердаке детского сада его видели бомжи и уже опознали по фотографии, он дал слабину и сказал, что просто захотел «срубить бабок по-быстрому». При этом американца он не похищал, а просто решил воспользоваться ситуацией, а заодно проверить возможности новой управляемой авиамодели.
— Где же тогда деньги? — спросил Турецкий.
— Анонимно перечислены в ЮНЕСКО в фонд помощи кинематографии развивающихся стран, — глазом не моргнув сообщил Клементьев.
— А такой есть? — удивился Турецкий.
— Конечно.
Все это была, разумеется, ерунда. Может быть, лично Клементьев американца и не похищал, но действовал он явно не один и прикрывал кого-то еще.
Ну и из спортивного интереса 90 тысяч долларов не вымогают.
Турецкий забрал парня с собой, отвез в Генпрокуратуру, посадил в свой кабинет, приказал написать все подробнейшим образом и запер. Собственно, ни Клементьев, ни его выдуманные показания Турецкому были ни к чему. Он просто ждал, когда появятся остальные похитители.
Несколько раз звонил Меркулов и выражал возмущение ходом расследования, точнее, полной его остановкой. Турецкий улыбался и отмалчивался. В очередной раз он пересекся с Меркуловым, возвращаясь из буфета.
— У тебя ничего нового? — хмуро спросил Константин Дмитриевич.
— Пока нет.
— Предупреждаю, с прессой общаться будешь сам.
— Какой еще прессой?
— А ты как думал? Это громкое дело.
— Ладно, уж как-нибудь разберусь, — отмахнулся Турецкий.
— Тогда начинай прямо сейчас. — Меркулов ехидно кивнул на лысого мужика, энергично поднимающегося по лестнице.
— Это еще кто?!
— Корреспондент из «Московских ведомостей». Я ему пообещал, что с ним обязательно побеседует высокопоставленный сотрудник Генпрокуратуры.
— Ну, спасибо, удружил! — проскрипел Турецкий.
— Господин Турецкий, если не ошибаюсь? — фальцетом осведомился лысый. — Моя фамилия Кольцов. Я освещаю историю исчезновения Мэдисона. Будем сотрудничать! — Последняя фраза была произнесена более чем утвердительно.
— Ну, валяйте, сотрудничайте, — кислым тоном сказал Турецкий. — Пара минут у меня найдется…
…Около девяти вечера раздался телефонный звонок.
— Александр Борисович? Это Илья Ермилов говорит. Я хочу признаться в похищении Мэдисона.
На дальнем фоне послышался еще один голос:
— Не слушайте! Он на себя наговаривает! Запишите: Березкин. Бе-рез-кин!
— Отойди, дурак толстый! — разозлился Ермилов.
— Приезжайте немедленно оба, — сказал Турецкий.
Меньше чем через час студенты прибыли.
Еще через полтора часа Турецкий отпустил всех, включая Клементьева, категорически приказав держать язык за зубами. И сразу же позвонил Плотникову.
— Я очень занят, — сказал режиссер. — Я, собственно, даже и не в Москве.
— Это по поводу Мэдисона. И ваших студентов. Дело важное.
Плотников помолчал. Потом сказал:
— Давайте встретимся через час в ресторане на «Мосфильме».
Ресторан оказался тем же самым, в котором Турецкий общался с оператором Фицпатриком.
— Как же это вы так быстро вернулись в город — герой, столицу нашей Родины? — ехидно осведомился Турецкий.
— Давайте к делу, — предложил Плотников. — Вы сказали, оно важное.
— Мэдисона похитили ваши студенты, Артем Александрович.
— Вы уверены? — после паузы спросил режиссер.
— Абсолютно.
— Это сам Мэдисон сказал?
— Я с ним не беседовал. Он уже успел уехать. Но я знаю наверняка.
— И даже знаете конкретно, кто его похищал?
— Илья Ермилов в первую очередь. Организатор и художественный руководитель. Режиссер, одним словом. Помогали ему Березкин, Клементьев и еще девчонка-актриса. Но это еще не все. Они содержали Мэдисона у вас на даче.
— Где?! — Либо Плотников был превосходным актером, либо это действительно оказалось для него новостью. — Вы не шутите?
— Отнюдь. Плотников начал смеяться:
— Извините.
— Да ради бога. Это у вас нервное?
— Совсем нет. Просто действительно очень забавно. Так… Понимаю, почему вы захотели меня видеть… Ну, вот что. Что бы вы ни задумали, против своих учеников я свидетельствовать отказываюсь.
— Выходит, вы на их стороне? — спросил Турецкий с нескрываемым любопытством. Эта киношная публика не переставала его удивлять.
— Да, если угодно.
— Это значит, что вы тоже участвовали в похищении?
— Я разве так сказал?
— Но получается именно так, — подтвердил Турецкий. — Ваша дача. Ваши ученики. Мэдисон, которого вы терпеть не можете…
— А они признались?
— Несколько часов назад. Пока что об этом никто не знает.
Плотников задумался. Наверно, формулировал ответ.
— Нет, в похищении я не участвовал и по-прежнему на этом настаиваю. Я ничего обо всем этом не знал. Но когда я сказал, что я на их стороне, это означало, что я их прекрасно понимаю. Кстати, что они сделали с деньгами?
— Говорят, на фильм потратили. Пленку купили, за декорации заплатили, еще что-то…
— Я сразу так и подумал. Поймите, Александр Борисович, ребята сделали это от безысходности. Что за учеба, в самом деле, если им кино снимать не дают?
— Они же первокурсники. Пацаны еще. Все впереди.
— Им всем за двадцать, между прочим, это уже взрослые люди. Вот они пришли в киноинститут и что они видят? Второкурсники, третьекурсники снимают в лучшем случае на видео. Представляете, что у них на душе? И потом, они же не валютный обменник ограбили!
— В некотором роде как раз да.
— Ха! Остроумно. Вы диалоги не пробовали писать? Это хороший заработок.
— Вас не поймешь. То говорите денег нет, то наоборот. — Турецкий внимательно следил за мимикой Плотникова. — Наворотили ваши ребятки дел…
— Александр Борисович, да в самом деле, ну что такого ужасного произошло? Никто ведь не пострадал. Подумаешь, подержали этого деятеля немного взаперти. Может, ему на пользу пойдет. А то, что они его похитили, — это вообще неплохой сценарий. Если эту историю еще развить, может удачно получиться. Может, я когда-нибудь про это все фильм сниму.
— Кстати, хорошо, что напомнили, Артем Александрович. Моя жена в восторге от вашего «Камнепада».
— А вы?
— Я, простите, еще не успел, — соврал Турецкий, заснувший на десятой минуте просмотра. — Работы много. Но обязательно посмотрю.
— Буду очень рад услышать ваше мнение, — учтиво произнес Плотников и пожал Турецкому руку.
Каждый остался доволен итогом разговора. Плотников — молчаливой лояльностью Турецкого, Турецкий — косвенным доказательством того, что за студенческой авантюрой никто не стоял и «похитители» действовали самостоятельно.
За дверью послышались голоса. Турецкий прислушался. С женским все понятно, это была его медсестра, а мужской… мужской тоже показался знакомым, но только кто же это?
— Но мне сказали, что именно здесь лежит Александр Борисович Турецкий, — фальцетом говорил мужчина.
— Вам сказали правильно, но это не значит, что вы попадете к нему в палату, понятно вам?!
Турецкий улыбнулся. Медсестра стояла на страже его интересов.
— Вы не понимаете! Вы не понимаете, он будет рад меня видеть, мы с ним старые знакомые!
— Стойте, я вам говорю!
Черт, да кто же это так рвется? Турецкого разбирало любопытство. Сидя в своем кресле, он подъехал к двери и приоткрыл ее.
Медсестра, тяжело дыша, держала за рукав лысого мужика, который стремился в палату. Он увидел Турецкого.
— Александр Борисович! Как вы себя чувствуете? — обрадовался лысый. — Не забыли меня? Я Кольцов из «Московских ведомостей»! Помните дело американского режиссера? Как мы с вами тогда поработали — у-ух! Скажите, вы уже, конечно, вычислили террориста?
