— Нужен еще один оперативник, да где его взять? Старший вернулся, молча смотрел на Гурова и ничего не говорил. И в фигуре, и в лице офицера чувствовалась надежность и упорство. Гуров глянул на него, прервал разговор и отвернулся.
— Мешаю? — лениво спросил капитан.
— Мешаешь, — согласился Гуров.
— Понимаю, чужой я, довериться трудно. — Рябов оправил голенище, закурил и сел на лежавшую рядом корягу. — Полагаете, я не кумекаю, о чем у вас разговор идет? Начали вроде с девчонки и ее напарницы, потом имя Тихона обронили. Я мужик простой, однако догадливый. А тебе, Лев Иванович, время, годы наши немалые совсем память отшибли. Да сказать, не поверится, четверть века минуло. Шашлычную на Пушкинской помнишь? Знаменитая шашлычная была...
И Гуров вспомнил, как зашел он в “знаменитую” шашлычную перекусить, и встретили его пистолетным выстрелом. Стреляли не в него, в зале, но он кинулся, увидел парня, который сидел за столом, опустив окровавленную голову. А рядом со столом стояли трое, один держал в одной руке “ПМ”, в другой разбитую бутылку. Видно, он ее разбил о голову лежавшего на столе. В шашлычной было тихо, словно в морге. Гуров крикнул:
— Хозяин, запри дверь! — посмотрел на малого с пистолетом и узнал в нем карманника Турка, работающего по маршруту пятнадцатого троллейбуса, что проходил мимо шашлычной.
Турок смотрел безумными глазами, сморщившись, глянул на Гурова, узнал, чуть не заплакал. Он бросил “ПМ” на стол, всхлипнул:
— Не мое! Вот энтого мужика “дура”, и стрельнула она случайно.
Гуров положил пистолет в карман, парень сел за стол, взглядом “плыл”.
— Турок, завтра ко мне к десяти. Не придешь, найдешь неприятности.
— Гражданин начальник! — Парень аккуратно рванул рубашку на груди.
Пуля ушла в пол, раскручивать дело было муторно, присутствующие пойдут в отказ. Гуров решил не связываться. Он ловко надел на раненого наручники, взял со стола салфетку, заложил ему за воротник, чтобы особенно не текло, и повел в восьмое отделение милиции, что находилось в двух шагах.
Раненый увидел отделение, остановился, сказал:
— У меня сегодня дочь родилась, а ты меня потопишь, — и непослушными пальцами вытащил из кармана милицейское удостоверение.
“...Младший лейтенант... участковый уполномоченный”, — прочитал Гуров.
— Я за деньгами полез и “Макаров” достал, а этот псих... Мы в отделении начали, решил добавить, я в том доме живу.
Гуров снял наручники, так как из отделения выходили офицеры.
— Василий, ты чего? — обратился один из них.
— Дочь родилась, решил обмыть, не рассчитал — и об край тротуара, — объяснил Гуров.
В общем, “героя” доставили домой, перевязали, Гуров втихую сунул ему под подушку “Макаров” и ушел. Ушел и забыл.
— Шашлычная была знаменитая, ты сопливый; шагай, — сказал твердо Гуров.
— Не годится, долг платежом красен, — так же равнодушно сказал Рябов. — А у вас, господин полковник, человека не хватает.
И тут впервые Гуров принял решение не лично, посмотрел в лица товарищей.
Разговор велся в скверике, моросило, одна-единственная мамаша катила коляску. Рябова здесь и быть-то не должно, пригласили несколько вопросов о Тимоше задать. Возникли сомнения, что сатанисты занимались человекоприношениями. Но вроде резали кошек, человека там и спрятать-то сложно. Гуров подозревал, что кабинет прослушивается, оперативку решил провести на воздухе, тут, как на грех, задождило.
Встретившись взглядом с Гуровым, Нестеренко отвернулся, Котов смотрел безучастно, а Станислав кивнул.
— А ты понимаешь? — спросил Гуров.
— Я все понимаю, полковник. Абсолютно все! — неожиданно повысил голос Крячко. — Капитан, хорошее дело задумано, но в петлю лезешь. Пойдешь в отказ, мы ни полслова не скажем.
— Ты жену пугай. А в хорошей компании лучше петлю заглянуть, чем с дерьмом бронзулетки получать.
* * *
— Машину вытащить, труп извлечь, идентифицировать по науке. Чтобы бумажка к бумажке. Ну и встречайся с этим Тихоном, чтобы он не вздумал слинять, — говорил наставительно генерал-полковник Зудин.
— Можете не волноваться, главное — мадам в сознание привести, — ответил полковник Мусин. — Думается мне, что она как узнает, что благоверный преставился, так и закончит дурочку валять.
— А этот монах человек верный? — спросил генерал-полковник.
— Простите, Илья Яковлевич, верных людей не бывает. — Мусин скривился. — Ему изнасилование несовершеннолетней можно пришить, у них там всякое бывало. А потом, он же живых денег не увидит: подпишет нужные бумаги, и с концами. И на Сергеевой он не жениться не может. Повезло нам с Платоном, дальше все пойдет как по маслу. У меня и адвокат, и нотариус, и там и тут, ни одна служба не придерется. Подобная операция для нас огромадная, а для их банков — рядовая.
— Дай бог! Дай бог! — Зудин неожиданно перекрестился. — Как закончим, только нас с тобой в России и видели.
Мусин молчал, ему не нравилось, что еще не поступило подтверждение об идентификации трупа, обнаруженного в раздавленной машине.
Мусин додумать не успел, как на столе включилась громкая связь:
— Господин генерал-полковник, дежурный по городу докладывает. Вы несчастным случаем на “Москве-Сортировочной” интересовались.
— Докладывайте, полковник, — сказал Зудин и расстегнул пуговицу под галстуком.
— Экспертиза не нужна: когда машину разрезали, труп частями выпал, врач утверждает, что покойнику суток пять минимум, так что он к аварии отношения...
Зудин вырубил связь и заорал на Мусина:
— Как вас понять, полковник?
— Подменили, — прошептал Мусин. — Дайте команду пограничникам аэропортов, вокзалы нам не удержать. Вокзалы потом, по ходу следования. Россия большая...
— Ты мудак огромный! — Зудин схватился за телефон.
* * *
...На аэродром опустился туман, и вылет нескольких рейсов отложили.
Платон Викторович давно прошел таможенный контроль, заполнил листочек для пограничников и мялся в небольшой очереди к кабинке. Рядом с безучастным видом стоял Станислав. Котова и Нестеренко за таможенный контроль не пустили. При желании они могли бы пройти, но Крячко приказал толкаться в зале, смотреть фээсбэшников. Если они прибудут, то особо скрываться не станут, оперативники предупредят Крячко, он уведет бизнесмена к машине, и они из аэропорта умотают.
— А чего ты нервничаешь, Платоша? — скрывая собственный мандраж, ерничал Станислав. — Не дадут улететь, будешь жить в Москве. Неплохой город, я люблю Москву, и мэр у нас мужик мировой.
— Вам хорошо, вы ничем не рискуете... — шептал Платон Викторович.
— Не воруй, живи на зарплату, ни одна шавка к тебе даже не принюхается.
Объявили посадку на самолет. Пограничники окаменели лицами, глаза — лазеры. И какая-то особая значимость появилась в фигуре, даже у девушек.
— Ну, давай, — сказал зачем-то Станислав. Сергеев Платон Викторович прошел паспортный контроль, расправил плечи и направился в бар.
— Мудак, — вымолвил Станислав, зная, что с территории аэропорта бизнесмена выдернут, как редиску из сырой земли.
Но так как рейсы задерживались, из накопителя людей подгоняли к ведущему в самолет рукаву. “Еще две минуты, из самолета взять не посмеют, чужая территория, хозяин — капитан”, — думал Станислав, глядя на торопливо приближающихся к пограничникам парней. Стас уступил даже одному из них дорогу и пошел на выход.
Нестеренко с Котовым смотрели обеспокоенно, но Стас подмигнул и сказал:
— И быстро отсюда. Не надо дразнить гусей.
На следующий день Веру выписали, Линда на такси довезла ее до дома, собралась уезжать, но подруга остановила:
— К чему? Сам отбыл в очередную командировку, мы полные хозяева. Пошли.
— Вера Кузьминична! Так быстро? — Горничная распахнула дверь, но плащи с женщин снимать не торопилась и даже сказала: — Ну проходите.
— Как тебя понять? — Вера собралась залепить девушке пощечину, но горничная мягко руку хозяйки перехватила, усмехнулась:
— Платон Викторович уехали и наказали мне за квартирой следить, чувствовать себя хозяйкой. Они меня нанимали, они мне платят, я обязана слушаться. Не знаю, какая между вами кошка пробежала, только, пока вы между собой разберетесь, вы мне не хозяйка, а жиличка.
— Чего? Да я законная жена Платону! — взвизгнула Вера. — Квартира моя! И чтобы ноги твоей тут с сегодняшнего дня не было! Поняла? Собирайся в момент!
— Тут хозяйки-то и до вас появлялись, да не задерживались. Расчетная книжка у меня, за квартиру я плачу, будете хулиганить — кликну вахтера, он участкового пригласит.
— Сейчас разберемся, сука! — Вера, скинув на пол плащ, побежала на свою половину.
Но ни брачного свидетельства, ни контракта, а главное — своих драгоценностей она не нашла.
