— Раздевайся, — а сам расстегнул брюки и закурил сигару.
Горничная сначала растерялась, она прекрасно знала, что хозяин импотент, но, когда глянула на его ширинку, удивилась и разделась мгновенно. Он овладел ею грубо, с каким-то садистским наслаждением, словно не обладал женщиной, а бил ненавистного человека.
Сполоснув руки и лицо одеколоном, Платон сказал:
— Я уезжаю, ты остаешься за хозяйку. Если к моему возвращению все будет в порядке, останешься хозяйкой навсегда.
Неожиданно девушка покраснела, вцепилась в лацканы его пиджака и быстро заговорила:
— Во-первых, поздравляю, Платон. — По-матерински поцеловала его в лоб, оттолкнула. — Будь счастлив!
Он несколько растерялся, девица была хороша, но он все еще воспринимал ее как предмет интерьера. Хотя интерьер и был великолепен.
— Валентина, ну ты даешь! — Он развел руками и вышел из квартиры.
Во дворе у “шестисотого” “Мерседеса” толклись несколько мужиков. Когда Платон подошел, разговоры прекратились, лишь водитель возмущенно сказал:
— Какая профилактика? Машина — зверь и в полном порядке.
Платон достал из кармана упаковку долларов, разорвал, отсчитал каждому охраннику по десять штук, водителю так же, сказал:
— Ваш хозяин женился, положено выпить. Меня месяца два не будет, зарплата идет как обычно. Будьте здоровы.
У машины остался один мужчина в джинсовом костюме и кроссовках, лет сорока, не высокий, но и не маленький, плотного телосложения. Если бы не выражение его глаз, так Платон не обратил бы внимания на него. Мужик чуть насмешливо смотрел на бизнесмена, молчал.
— Вы Крячко? — спросил Платон.
— Да, Платон Викторович, садитесь за руль, прокатимся, поговорим.
Они выехали за ворота, Станислав спросил:
— Вы где обычно берете авиабилеты?
— Я не беру, заказываю, — ответил Платон.
— В жизни должно быть разнообразие. Вон какой-то инспектор, в жизни его тут не было.
— Он что, не видит? — возмутился Платон. Станислав лег на пол, инспектор стукнул жезлом по стеклу.
После некоторых препирательств и угроз со стороны владельца машины он все-таки предъявил документы.
— Вы тут матерно выражались, — инспектор постукивал документами по стеклу. — Могу в отделение доставить, а могу просто морду набить.
Платон опешил: уже много лет его машину не останавливали, а менты в звании ниже полковника к нему и не приближались.
— Морда гладкая, а будет другая. — Инспектор вздохнул.
— Там в правах несколько сотенных, вы возьмите.
— Мужик, нарываешься. — Инспектор протянул документы. — Езжай, да будь аккуратнее.
— А вы почему молчали? — зло спросил Платон. — Небось полковник?
— Я лишь пассажир, вы были не правы, взятку предлагали, могло тюрьмой кончиться. А вы догадываетесь, что для вас значит сегодня хотя бы на два часа в камеру загреметь? Кошмарное дело!
Платон вспотел, капелька пота юркнула между лопаток.
— Правьте в “Метрополь”, полагаю, добудем какой-нибудь билетик, — равнодушно сказал Станислав. — Потом по Тверской пробежимся, чемоданчик приобретете, мелочи всякие.
— Зачем? Я на месте все куплю, — возразил Платон.
— Человек, улетающий за рубеж с газетой в руках, привлекает к себе внимание, — ответил Станислав.
И тут, как черт из-под земли, перед ними вырос инспектор ГАИ.
— Не кривляйтесь, — сказал Станислав и вновь свалился на пол.
— Здравствуйте. — Инспектор представился. — Вы, господин водитель, поворачиваете, а указатель поворота не включаете. Непорядок, попрошу документы.
— Да у меня только что проверяли! — крикнул Платон.
— А кричать не надо. Документы, пожалуйста. Платон сунул инспектору весь бумажник. Инспектор взял и вернул обратно.
— Здесь у вас валюта. Вы дайте мне водительские права, техталон, — спокойно сказал инспектор.
Платон взял свой бумажник, начал дрожащими пальцами копаться в нем.
— А что вы так нервничаете? — удивился инспектор. — Ну-ка выйдите из машины.
— Зачем?
— Я сказал, выйдите из машины.
Платон вышел, инспектор внимательно посмотрел ему в глаза, спросил:
— Что пили?
— Рюмку виски.
— Нехорошо. Документы нашли? — Инспектор осуждающе покачал головой. — А потом жалуетесь на милицию.
— Я не жалуюсь. — Платон готов был на все, что угодно, лишь бы эта процедура быстрее закончилась.
— Вы не жалуетесь, вы приказываете. Капот открыть можете?
— Я вообще-то с шофером езжу. Где-то тут, — он указал под ноги, — надо потянуть.
— Эх, Платон Викторович, по закону я должен права у вас отобрать и доставить в отделение. Выпили, капот открыть не можете.
— Не надо, прошу вас.
— Да езжайте, только аккуратно. — Инспектор вернул документы, махнул жезлом и вернулся к своему посту.
Билет купили на двадцать часов. Как Станислав и планировал, пошли по магазинам. Стас забрал у Платона доллары, обменял по самому низкому курсу, шуганул налетевших спекулянтов, одному даже выдал по шее, подмигнул постовому, который наблюдал за происходящим, словно памятник.
— Ходи за мной и не теряйся, — приказал Стас, боковым зрением отмечая, что Котов и Нестеренко следуют за ними неотступно.
Чемодан, тренировочный костюм, кроссовки, носки, пачка разовых бритв, зубная щетка и мыло.
— Платон Викторович, выберите, пожалуйста, одеколон, — сказал громко Станислав, он явно получал от происходящего удовольствие.
Бизнесмен оглядел прилавок, взял лениво один флакон, отставил, взял другой, понюхал:
— Написано “Франция”, сделано в Жмеринке, — брезгливо сказал он.
Терпение Стаса кончилось, он наступил клиенту на ногу и тихо спросил:
— Хочешь по харе получить? Мы тебе, сука, жизнь спасаем, ты еще и выламываешься?
Платон втянул голову в плечи, прошептал:
— Я всем за все заплачу. Сколько скажете.
— Кто у тебя, падла, деньги возьмет? Молись, чтобы мы тебя благополучно до трапа доставили. Гуров сказал, что тебя уже ищут.
— Кто? Зудин? — обомлел Платон.
— Что же ты своих подельников так задешево продаешь? — скривился Стас. — Дешевка.
— Но меня ведь не могут вот так, в центре Москвы, просто убить. Я лично знаком...
— Воткни свое знакомство в задницу. — Крячко качнулся от мощного толчка Нестеренко.
Платона Сергеева взяли с двух сторон плотно под руки, вынесли из магазина, сунули в стоявший у тротуара замызганный “Москвич”. Сзади сел Станислав, за руль Нестеренко. Котов в “Волге” ехал позади.
— Теперь все зависит от того, сладится ли у Рябова: если нигде задержек не произойдет, так заяц выскочит. Авария задержит их часа на два, не меньше. А если аэропорты закрыть успеют, будем думать, — доносился из динамика голос Гурова.
— Если влетим в уже закрытый аэропорт, — сказал Стас, — тогда точно кранты. Шеф, может, не будем рисковать, спрячем его в Москве?
— Тогда рискуем мы, — ответил Гуров. — Инсценируют похищение и нас всех перестреляют. Необходимо рассчитать точно. По конторе байка прошла, мол, жена в больнице, а сам у бабы.
— У человека фантазия. А где “Мерседес”? — спросил Станислав.
— Уже за Кольцевой, до места аварии семь минут.
* * *
Полковник Мусин сидел у себя в кабинете, смотрел на телефонные аппараты завороженно. Стоило одному из них только звякнуть, как полковник схватил трубку.
— Слушаю.
— Докладывает Центральная. Машину видели в четырнадцать ноль пять на Садовом, остановили для проверки. Объект был в машине один, следовал в сторону площади Восстания. Через десять минут его остановили на Петровке. В машине один, сопровождение отсутствует. Объект сильно нервничал, направился к площади Дзержинского.
— Нет в Москве такой площади, мудак! — перебил Мусин. — Дальше.
— Сопровождения не замечено. У “Метрополя” объект вышел, “наружка” прибыла через пятнадцать минут. Объект замечен на переходе на Тверскую. Машина его оставалась у “Метрополя”. Пока все. Мусин позвонил генералу, доложил:
— Он крутится в центре города, но я бы на всякий случай перекрыл международные авиалинии.
— Основания? — спросил генерал.
— Без оснований... По приметам. На столе генерала включилась громкая связь дежурного по городу:
— На станции “Москва-Сортировочная” попал под маневренный паровоз “Мерседес-600” черного цвета. По предварительным данным, водитель находился в машине один. Личность установить невозможно, пока не доставят автоген. Городской номер машины совпадает с разыскиваемым.
Генерал отключил связь, пробормотал:
— “Москва-Сортировочная”, совсем сбрендил от страха. — Он набрал номер Мусина. — Слышал? Нам меньше работы. Теперь все внимание на шизофреничку.
* * *
Машину на железнодорожные пути поставил участковый Рябов, привлечение которого к операции получилось чисто случайно. Гуров давал задания оперативникам, и ему не хватало одного человека. Капитан уже закончил свой доклад по Тимоше и ушел, когда услышал, как Гуров сказал:
