«Великолепно», — сказал он, вглядываясь в пирог. «Почему так темно?»
«Черный стаут», — сказала Памела. «Обычно я бы использовала «Гиннесс», но это ирландский напиток, поэтому я использовала английскую версию. И бифштекс с рогнонами, немного лука и чеснока. — Она доверху наполнила тарелку Бруно, затем Кристина подала горошек и морковь. Памела разлила вино и откинулась на спинку стула, наблюдая за его реакцией.
Он вынул маленький кусочек мяса из густого соуса, а затем попробовал кусочек почек. Превосходно. Тесто было легким, рассыпчатым и подчеркивало вкус мяса. Молодой горошек в стручках был приготовлен идеально, и морковь была такой же вкусной. Это было великолепное блюдо, плотное, вкусное и традиционное, как то, что могла бы приготовить бабушка-француженка. Теперь о вине. Он принюхался, наслаждаясь фруктовым букетом, и покрутил бокал в свете свечи, наблюдая за тем, как вино стекает с бокалов, выравниваясь. Он сделал глоток. Вино оказалось более густым, чем тот сорт красного Гаме с Луары, который он ожидал, поскольку он единственный раз пробовал красное вино, выращенное так далеко на севере, и у него было приятное крепкое послевкусие. Хорошее вино, слегка напоминающее ему бургундское, и с телом, чтобы сбалансировать мясо на его тарелке. Он отложил нож и вилку, взял свой стакан, снова отхлебнул, а затем посмотрел на двух женщин.
«Я беру назад все, что сказал об английской кухне. Пока ты готовишь это, Памела, я буду есть любую английскую еду, которую ты поставишь передо мной. И этот пирог, ты должна рассказать мне, как его приготовить. Это не то блюдо, которое мы знаем во французской кухне. В следующий раз ты должен прийти ко мне домой и позволить мне приготовить для тебя».
«Да!» — воскликнула Кристин, и, к его удивлению, англичанки подняли правые руки ладонями вперед и хлопнули ими друг о друга в знак торжества. Любопытный английский обычай, предположил он, улыбнувшись им и еще раз потягивая свое корнуоллское вино. Корнуолл, напомнил он себе, был известен по-французски как Корнуайль, и он знал со школьной скамьи, что традиционный язык очень похож на бретонский, на котором говорят на французском полуострове Бретань, поэтому они действительно были французскими по происхождению. Это объясняло происхождение вина. Даже название страны Памелы, Grande Bretagne, просто означало «большая Бретань».
Салат, ингредиенты которого были опять же из сада Памелы, был превосходным и свежим, хотя хрустящий салат-латук, смешанный с рокетт, показался Бруно не совсем английским. Но сыр, толстый цилиндрик «Стилтон», привезенный Кристин из Англии, был сочным и великолепным. Наконец, Памела подала домашнее мороженое, приготовленное из собственной клубники, и Бруно признался, что наелся и полностью перешел на английскую кухню.
«Так почему же вы держите это в секрете?» спросил он. «Почему у вас в Англии большую часть времени подают такую плохую еду и почему у нее такая ужасная репутация?»
Каждая из женщин заговорила одновременно. «Промышленная революция», — сказала Кристин. «Война и нормирование», — сказала Памела, и они обе рассмеялись.
«Ты объяснишь свою теорию, Кристина, пока я приготовлю последнее угощение».
«На самом деле это довольно очевидно», — объяснила Кристин. «Британия была первой страной, пережившей одновременно сельскохозяйственную и промышленную революции восемнадцатого века, и они почти уничтожили крестьянство. Мелкое фермерство было заменено овцеводством, потому что овцы нуждались в меньшем уходе, точно так же, как более совершенные плуги и методы ведения сельского хозяйства требовали меньше труда и больше инвестиций.
Таким образом, мелкие фермеры и батраки были вытеснены с земли, в то время как новые фабрики нуждались в рабочих. Британия очень быстро превратилась в городскую индустриальную страну, и массовым городским рынкам требовались продукты, которые можно было бы легко транспортировать, хранить и быстро готовить, потому что на фабриках работало так много женщин. Затем были открыты новые сельскохозяйственные угодья в Северной Америке и Аргентине, и благодаря своей доктрине свободной торговли Британия обнаружила, что ее собственные фермеры проиграли в цене, и стала крупным импортером дешевого иностранного продовольствия. Это было в виде мясных консервов и хлеба массового производства. И это произошло как раз в тот момент, когда старые традиции крестьянской кухни, передававшиеся из поколения в поколение, стали исчезать, потому что семьи переселились в новое промышленное жилье».
«Некоторые сказали бы, что аналогичные силы действуют сейчас во Франции», — заметил Бруно.
Он повернулся к Памеле, которая поставила на стол небольшой поднос с большой темной бутылкой, кувшином воды и тремя маленькими стаканами. «А как насчет твоей теории о том, что виной всему война, Памела?»
«Подожди минутку, Бруно», — сказала Кристин. «Это вы, французы, изобрели консервы еще во времена наполеоновских войн, а войны были тем, что распространило эту систему.
Крымская война 1850-х годов, Гражданская война в Америке 1860-х годов и франко-прусская война 1870 года проводились на консервах, потому что это был единственный способ прокормить массовые армии. Буквально на днях в вашем местном супермаркете я увидел банки «Фрай Бентос» — вы знаете, как это получило свое название?»
Бруно покачал головой, но наклонился вперед, внезапно увлекшись этим разговором. Конечно, огромным армиям новобранцев понадобились бы консервы. Первая мировая война в окопах, вероятно, не велась бы без этого.
«Фрай-Бентос — город в Аргентине, который начал экспортировать мясной экстракт в Европу в 1860-х годах, чтобы использовать излишки мяса всех животных, убитых для аргентинской торговли кожей. И довольно скоро торговля мясом стала намного крупнее, чем кожей».
«Потрясающе», — сказал Бруно. «Я знал, что вы историк Франции, но не еды».
«Именно так я рассказываю своим студентам о глобализации», — сказала Кристин. «Вы должны показать им, что история что-то значит в их жизни, и нет более простого способа, чем рассказать об истории еды».
«Хотел бы я, чтобы у меня были такие учителя, как вы. Все наши уроки истории были посвящены королям и королевам, папам римским и битвам Наполеона», — сказал Бруно. «Я никогда не думал об этом с такой точки зрения».
«Я согласна со всем, что Кристин говорит об истории», — сказала Памела. «Но Вторая мировая война и нормирование, которое продолжалось почти десять лет после войны, усугубили ситуацию. После столь долгой зависимости от дешевых импортных продуктов питания Британия чуть не умерла от голода из-за кампании немецких подводных лодок. Люди ограничивались одним яйцом в неделю и почти не ели мяса, бекона или импортных фруктов. Даже традиция готовить лучше в ресторанах чуть не умерла, потому что существовал очень низкий лимит на то, сколько они могли брать за еду. Потребовалось целое
