Синяк на лбу, ссадина на шее, на голове повязка, прикрывающая шрам, из-за которой не то что голову помыть, свалявшиеся волосы не расчесать.
Врач, женщина ее возраста, укоризненно покачала головой:
– Заживет, потерпите. Вы же не барышня на выданье.
Елена вспомнила слова Марата.
– Вообще-то, мне могут сделать предложение. – И поджала губы.
Врач вошла в положение:
– Я организую вам модный тюрбан. И сорочку лучше другую надеть.
Полковника Шумакова Петелина встретила полусидя в постели под капельницей. На ней была сорочка с тонкими бретельками и с глубоким вырезом. Глаза были накрашены, голову прикрывал зеленый тюрбан, конец ткани из-под тюрбана кокетливо обволакивал шею.
Не этого мужчину она ждала, но поздоровалась:
– Здравствуйте, Геннадий Александрович.
– Лена, да ты шикарно… – Полковник осекся. Он явился к младшей по званию не ради комплиментов. – Петелина, что это было? Какого черта ты натворила!
– Наши контрмеры против их контрнаступа.
– Наши? Почему мне не доложила?
– И что тогда? Вам орден, а мне похоронка на Валеева.
– Тебя бы сейчас хоронили, если бы мой Майоров не проявил смекалку. Он мне показал фотографии вашей операции.
Грубость в свой адрес Петелина пропустила, а информацию о Майорове отметила. Ваня придумал убедительную версию для начальства. Нужно с ним посоветоваться, а пока прикинуться больной.
– Товарищ полковник, мне по голове досталось.
– Еще бы! Ты хоть понимаешь с кем связалась? Кира Сорокина прошла подготовку диверсанта. Она спортсменка, она моложе…
– Спасибо, что напомнили.
– Сорокина приехала в Киев после убийства отца. ГУР взял ее в оборот. Сыграли на чувстве ненависти к России и лично к тебе. Пообещали вернуть активы папаши и место в сборной европейской страны по… Как его?
– Аквабайку.
– Да! Вот она и устроила!
– Почему об этом известно только сейчас? – возмутилась Елена.
– Мы работаем по факту преступления.
– Извините, что подкинула работу.
– Ну что ты за человек, Петелина! – сокрушался полковник. – Хорошо, что не мой сотрудник. Слишком упрямая!
В палату вошел Марат Валеев. Он слышал последнюю фразу и растянул щеки в широченной улыбке:
– Представляете, товарищ полковник, каково мне с ней?
– Марат, ты! – выдохнула Елена. Все сомнения в правильности своих действий окончательно отпали.
– Валеев, а ты полицейский. С тобой мы еще разберемся! – пригрозил Шумаков и собрался уходить, понимая, что стал лишним.
Елена напомнила о проблеме, которую породили действия Шумакова:
– Геннадий Александрович, вы бы с фурами моего бывшего мужа решили вопрос.
– Решил уже! – раздраженно махнул рукой Шумаков и покинул палату.
Марат обнял Елену, прижался щекой. Бретелька спала с ее плеча, мужская рука скользнула под сорочку, сжала женскую грудь.
– Марат, – простонала Елена. – Капельница, трубка.
Валеев подхватил пошатнувшийся штатив для капельницы. Елена поправила соединение трубочки с катетером на руке, вернула бретельку на плечо и перехватила ладонь Марата, пытаясь подавить вспыхнувшее желание.
«Не здесь же, – извинялись ее глаза. – В любой момент могут зайти».
Так и произошло. В палату впорхнула Настя и втянула за собой Никиту Березина. При виде счастливой дочери с букетом хризантем Елена улыбнулась:
– Помирились?
– Дала ему шанс. – беспечно ответила Настя и пригрозила парню: – В первый и последний раз!
– Букет в знак примирения?
Никита смутился:
– Мой букет будет лучше.
Настя объяснила:
– Цветы курьер принес. Для тебя мама. Тут конверт вложен.
Заинтригованная Петелина раскрыла конверт. Сначала прочла открытку. «Спасибо за папу. Он просил передать после похорон». Чтобы понять, о чем речь, Елена достала из конверта листок, где нетвердым почерком было выведено: «Даст Бог, не скоро свидимся, Петля. Береги себя. Электрик». Теперь всё стало ясно.
– От кого? – спросил Марат.
– Раскаявшийся человек желает мне долголетия, – объяснила растроганная женщина.
– Кто?
Елена протянула Марату листок:
– Беспалого он прибрал. Но судить Электрика будут уже не здесь. – Елена вдруг вспомнила о сыне и дернула за руку дочь. – А Саша с кем?
– С дедушкой. А бабушка по видеосвязи ими руководит. С нашей бабушкой не забалуешь. Саша с горшком подружился.
– По-настоящему? Не просто «кха-кха»? – удивилась Елена, безуспешно пытавшаяся приучить малыша к горшку.
Смех дочери был ей ответом.
Звонок телефона прервал зарождавшееся веселье. Сергей Петелин, прилетевший из Стамбула, звонил бывшей жене по дороге из аэропорта.
– Спасибо, Ленок! С моей компании обвинения сняты. Фуры вернули из-под ареста.
– Хоть в чем-то Шумаков держит слово.
– Я подумал, может взять тебя в компаньоны?
– Чтобы я решала твои косяки?
– Ты и так решаешь, – резонно заметил Сергей.
– Не дождешься! Меня из СК не увольняют. Даже повысить хотели.
– Ты все-таки подумай.
В палату вошел Юрий Григорьевич Харченко. Он был в парадной форме полковника юстиции, но выглядел грустным.
– Здравствуй, Лена. Извини, с твоим повышением не получится. Моя должность перейдет к другому.
– А вы? Это окончательное решение?
– Я сегодня последний день на службе. Потом на преподавательскую работу. Зато тебя отстоял, Лена. Сказал, операция с квартирой, моя инициатива.
– Зачем?
– Дело решенное! Я и правда успел вмешаться. Устинов мне адрес сказал, а я военным сообщил, чтобы окна квартиры контролировали.
– Так вот откуда снайпер.
– Я бы себя не простил, если с тобой что-то…
Полковник потупился и замялся. Петелиной стало грустно:
– Юрий Григорьевич, как я без вас?
– Как вчера. Судьба – это характер.
Петелина сочла слова похвалой и попросила:
– Товарищ полковник, пока вы при должности, прикажите задержать адвоката Гомельского!
– Основания?
– Кира Сорокина его близкая подруга.
– И все?
– Гомельский – криминальный мозг! Он действует чужими руками. Я чувствую.
– Чувствует она, – усомнился начальник, посмотрел в горящие глаза женщины на больничной койке и заверил: – Для тебя сделаю.
В палате рядом с Петелиной остался только Валеев. Марат сел рядом с кроватью и накрыл ладонью женскую руку, скованную капельницей. Свободной рукой Елена коснулась его лица со следами побоев. Оба рассматривали друг друга и обменивались взглядами, полными скрытого смысла.
– Ты похудел. И седина заметна, – промолвила Елена.
– А ты похорошела.
– Не издевайся! Видел бы ты меня без тюрбана.
– И без сорочки.
Глаза Марата стали такими, как она любит, с мерцающей поволокой. И поцелуй – такой родной, нежно-обещающий. Елена не противилась тревожному удовольствию, но когда его рука требовательно сжала ее бедро и поползла выше, взбрыкнула:
– Марат, отстань! Надо поговорить серьезно.
– И правда. Я много о чем думал там. Помнишь дурацкое завещание. Семейным парам оно ни к чему. Ты согласна?
– С чем?
Марат блеснул улыбкой:
– Лена Петелина, мама моего сына, ты выйдешь за меня?
– Нашел время.
– Ты против? – улыбка исчезла с лица Марата.
Елена закатила глаза:
– Ну, если ты этого очень хочешь…
– Да или Нет? – требовал немедленного ответа Валеев.
– Да! Я согласна. Но ты должен
