рассказать, как всё было.
Валеев поморщился:
– Не хочу вспоминать плен. Не сейчас.
– Я не про плен. Я расследую убийство Петрова.
Марат попытался пошутить и помассировал шею:
– Забыл, что живу с Петлей.
Елена не оценила шутку. Перед ее глазами стояла картина, где Валеев отталкивает от себя смертельно раненного начальника.
– Марат, возьми мой телефон. Там в загрузках видео… Нашел?
Валеев просмотрел восьмисекундный ролик из Школьного сквера. Вернул телефон, сцепил пальцы, потупил взор.
– Не я Петрова. Всё не так было.
– А как? Ты должен рассказать!
– Беспалый назначил мне встречу в Школьном сквере. Срочную. Я пришел первым. Вижу нашего Петрова, он всегда там собаку перед сном выгуливает. И тут появляется Беспалый. У него информация, что полицейского хотят убить. Готов рассказать подробности лично начальнику, просит представить. Я и подвел его к Петрову. Еще подумал: отличный повод замять глупую ссору.
– А дальше?
– Беспалый, не говоря ни слова, бьет Петрова ножом в живот! Вытаскивает нож, отбрасывает, а Петрова толкает на меня! Это происходит мгновенно, я ничего не успеваю сделать. А дальше… Дальше ты видела.
– Если всё так, почему ты сбежал?
– Я хотел Петрову помочь, вызвать «скорую». И тут вижу, на мне кровь. Кровь начальника, с которым поругался у всех на глазах! Я рванул за Беспалым. Рассчитывал поймать урода, разоблачить! – Валеев беспомощно развел руки. – Но Беспалый смылся. Без него возвращаться глупо – кто мне поверит. Ну я и…
– Струсил?
– Я сообщил дежурному о нападении на человека в Школьном сквере, чтобы быстрее приехали. С подменного номера, и голос изменил. Ну а потом, выбросил куртку и купил другую.
– Ты избавился от улики и явился на место убийства, как ни в чем не бывало.
– Петров был ранен! Я рассчитывал, что он придет в себя и расскажет, как было дело. А тем временем я задержу Беспалого.
– Петров не выжил, а Беспалый убит.
– Всё было против меня.
– И ты сбежал от проблем.
– На войну! В зону СВО!
Елена покачала головой:
– Марат, мы же семья. Почему ты мне сразу не рассказал?
– Я вляпался в дерьмо и сам хотел решить. А когда нашли труп Беспалого и новые улики против меня… – Валеев сокрушенно вздохнул.
– Ты порешал. Пришлось вытаскивать тебя из плена и диверсантку ловить.
– Лена, ты у меня такая…
Растрогавшийся Марат хотел обнять Елену, но та остановила мужской порыв:
– Не только у тебя. У мамы с папой, у дочки с сыном, у муженька бывшего, еще и у министра обороны. Я вам кто, палочка-выручалочка?
– Теперь я рядом. Мы вместе.
– Надолго ли. Я тебе верю, а поверит ли Шумаков?
Марат ткнул в ее телефон:
– В Школьном сквере я никого не заметил. Эту запись сделали тайно. Кто?
У Петелиной была версия. После намеков Киры Сорокиной ее подозрения лишь окрепли. Она позвонила Ивану Майорову. Пресекла дежурные пожелания скорейшего выздоровления и спросила:
– Ваня, вы обыск на квартире Киры Сорокиной провели?
– Конечно.
– Нашли телефоны?
– Несколько.
– Проверьте. В день убийства Петрова Сорокина могла находиться в Школьном сквере и делать съемку.
– Телефоны уже изучают
– Как найдете, сразу мне. Или Валееву. – Петелина специально подчеркнула, что доверяет Марату.
– Привет, Марат! – гаркнул в трубку Иван, догадавшись, что Валеев находится рядом с Петелиной.
На следующий день, уже дома, Елена попросила отца сделать семейную фотографию. Марат держал Сашу на левой руке, правой обнимал Лену, а к ней прижималась Настя.
– Мам, даже голову не прикроешь? – напомнила о повязке на голове Настя.
– Так даже лучше. Семейный снимок будет напоминать о службе.
– Улыбнулись! Лена, посмотри в глаза Марату, – командовал Павел Петрович, щелкая телефоном.
Елена вывернула шею и подняла взгляд на мужа. Так их и зафиксировал фотограф: она со шрамом на голове, он в синяках, зато вместе и рядом дети.
– Тебе что-то пришло, – сказал Павел Петрович, возвращая дочери телефон.
– Видео от Майорова, – шепнула Елена Марату. – Найдено у Киры Сорокиной в том самом телефоне, который якобы украли.
Они уединились и включили видео. Вечер, сквер, по плохо освещенной дорожке человек ведет собаку. К нему подходят двое. Один что-то говорит, а другой наносит удар ножом в живот.
Петелина просмотрела запись, вернулась к началу и укрупнила главный кадр. Сомнений не осталось. Она узнала каждого.
– Петрова убил Беспалый.
– Я же тебе говорил! – разволновался Марат. – Я только подвел Беспалого, а он… Я не знал!
– А Кира Сорокина знала: где, когда, а главное – ЧТО произойдет в Школьном сквере. Она заранее спряталась в кустах и всё записала, а мне прислала лишь часть.
– Чтобы подставить меня!
– Всё было подстроено с самого начала, – сделала вывод следователь.
– Лена, я хорошо изучил Беспалого. Он не мог сам придумать такой изуверский план.
– Ему подсказал умный преступник, – согласилась Петелина.
– Адвокат! Гомельский и про куртку мою узнал.
– Он хотел, чтобы я тебя посадила. Или нарушила закон.
– И что теперь делать?
– По приказу Харченко Гомельского задержали. Но с сегодняшнего дня у меня новый начальник. Он требует отпустить адвоката.
– Да я бы этого гада собственными руками…
В комнату вошла Настя и продемонстрировала только что напечатанный семейный снимок:
– Выбрала лучший!
Елена оценила фотографию и согласилась. Двое любящих друг друга взрослых, одухотворенная девушка и безмятежный малыш. Даже повязка на ее голове осталась заметной только для посвященных.
– Наша семья его победила, – сказала Елена.
Марат ее понял, а Настя из комнаты уже упорхнула.
На следующий день на работе старший следователь Елена Павловна Петелина первым делом поменяла фотографию в рамке на столе. Сравнила с прежней. Было трое, стало четверо – полноценная семья. Малыш подрос, а каждый из взрослых прошел испытание и выглядел мудрее.
В кабинет ввели Дениса Гомельского. Двое суток, проведенных адвокатом в камере, отразились разве что на его щетине. Даже дорогой костюм не потерял лоска, а взгляд, как и прежде, источал уверенность. Адвокату уже вернули личные вещи, часы и ремень.
Он заметил внимательный взгляд следователя и похвастался:
– Кроме зубной щетки ничего не заказывал. Дома помоюсь и переоденусь.
– Так уверены, что окажетесь дома?
– Знаю законы. Мне вменить нечего. Виновна Кира Сорокина. Она мстила вам за отца и работала на украинскую разведку. А я лишь пользовался ее красотой и ни о чем не догадывался.
– Про красоту не спорю. Но Кира успела мне сказать про тысячу порезов.
– Ее впечатлила гравюра в моем кабинете. Как и вас.
– Она не про древнюю казнь говорила, а про меня. И порезы эти я ощутила.
– Но ведь выжили! – легко согласился Гомельский.
– Вопреки.
Последовала
