— Вернись!
— Держись, Уэст! — услышал он шепот Тернбула.
Великан, чтобы не потерять равновесие, двигался очень медленно. Вот он опустился на одно колено. Если Милсому вздумается стрелять, то лучшей мишени, чем Тернбул, ему не найти.
— Держись, Уэст!
— Упадешь. Вернись…
— Ну-ка, давай мне руку, — велел Тернбул.
Он уже лежал на животе на этих узких дощечках. Вот он опустил согнутую в локте правую руку, чтобы Роджер мог за нее ухватиться. Все ясно без слов: Тернбул хочет, чтобы Роджер поднял правую руку, и он вцепится в нее. Тогда у него будут шансы удерживать его до тех пор, пока не подоспеют пожарные с лестницей либо веревками.
Правда, Тернбул может потерять равновесие…
Или же в него выстрелит Милсом!
— Дав-вай! — хриплым голосом приказал Тернбул.
Роджер поднял свободную правую руку. Это оказалось отнюдь не легко, ибо каждое движение усиливало тяжесть его тела. Левое плечо теперь онемело от боли. Он стиснул зубы, закрыл глаза. Пальцы Тернбула схватили и крепко сжали его кисть. Левому плечу стало чуть легче.
— Они вот-вот будут здесь, — сказал Тернбул. — Расслабься.
Левой рукой Тернбул крепко обхватил снизу доски. Роджер заметил на его лбу капельки пота. Внизу шумел движок пожарной лестницы и раздавались голоса.
Боковым зрением Роджер видел, как по церковному дворику бегают пожарные.
А где же Милсом? Почему он не стреляет? Почему?…
Поблизости кто-то вскрикнул.
Роджеру показалось, будто по его телу прошел разряд тока. Он вздрогнул и почувствовал, как вздрогнул и покачнулся Тернбул. И тут услышал другой звук — глухой стук. Так могло стукнуться о землю его собственное тело.
Снова кто-то вскрикнул.
Тернбул не вздрогнул, когда вскрикнули во второй раз, лишь сильнее напрягся. Роджер в невероятном волнении ждал третьего вскрика. Его не последовало — вместо этого кто-то разразился громкими рыданиями.
— Он умер! Взгляните, он умер! — прозвучало в теплом вечернем воздухе.
Это был одинокий мужской голос. Все остальные теперь звучали приглушенно, слившись в один умиротворяющий шепот. Возившиеся с лестницей пожарные говорили гораздо громче, но даже их голоса не могли заглушить этот шепот.
Пожарные действовали быстро и деловито. Они спокойно объяснили Роджеру и Тернбулу, что им нужно делать. Роджеру казалось, что на это ушло очень много времени, на самом же деле он в мгновение ока очутился на строительных лесах, а следовательно в полной безопасности.
Тернбул затеял с пожарными спор.
— Сперва спустите вниз его, — убеждал он. — Я в полном порядке, а он белый, как простыня.
Пожарные оставили Тернбула на крыше.
Теперь Роджер опирался на чье-то плечо, а его собственное снова разламывалось от боли. По левой ноге сбегало что-то липкое и теплое. Когда он очутился на земле, под ним быстро образовалась лужа крови.
— Положите его на землю, — велел чей-то голос. — Нужно взгллянуть, что с его ногой.
— Крови-то — как из недорезанного поросенка, — констатировал кто-то из пожарных.
Роджеру помогли сесть на землю. Он громко застонал, когда кто-то коснулся его плеча.
— Еще что-то болит?
— Все в… порядке. Что случилось… здесь?
— Не знаю и знать не хочу, — ответил пожарный. — Осторожно…
Вскоре появился доктор и машина «Скорой помощи». Роджеру перевязали рану, наложили на плечо временную шину и заставили лечь на носилки. Волнами накатывала боль, усиливаясь с каждым разом.
У Тернбула был преувеличенно бодрый вид.
— Не повезло тебе, Красавчик, — сказал он, глядя на распростертого на носилках Роджера. — Не волнуйся — я лично все доложу твоей хозяйке.
— Что тут случилось?…
— Милсом бросился вниз, — пояснил Тернбул. — От него, разумеется, осталось только мокрое место. Я думаю, мы тут ни при чем.
Остальным он наверняка скажет, что Милсома вполне можно было взять живым, если бы в это дело не влез Роджер Уэст. Наверняка так и скажет.
— Моя вина, — пробормотал Роджер. — Если бы я не…
— Давай про это забудем.
— Увы, это не так просто, — сказал Роджер и прикусил губу, чувствуя, как накатывает новая волна боли. Его лоб покрылся испариной. — Спасибо за то, что ты сделал там… наверху.
Тернбул улыбнулся.
— Ерунда. Привет, док. Морфий имеется? Шефу требуется.
Это был хирург местного участка — седой, степенный, с полным набором необходимых медикаментов. Он достал шприц, санитар закатал рукав Роджеру, и в его плоть впилась игла.
— Будьте с ним осторожны, — наказывал доктор.
Санитары подняли носилки. Нет, они не были виноваты в том, что Роджеру стало нестерпимо больно. И все равно он счастливчик — жив, а ведь мог уже быть на том свете. Он глядел на строительные леса на фоне закатного неба, на доску, с которой сорвался. Неужели это он висел вон на той перекладине, причем на одной руке?… Если бы не Тернбул, продемонстрировавший пример хладнокровия и мужества, его бы, Роджера, остывающим останкам лежать сейчас на земле.
Наконец они тронулись в путь.
То место, где лежал труп, было оцеплено полицией. Роджер наблюдал за происходящим с расстояния примерно двадцати ярдов. Какой-то женщине стало плохо, и ее унесли, а священник встал на колени перед прикрытыми зеленой парусиной останками. Его лицо Роджеру кого-то так мучительно напоминало…
На смену боли пришла другая волна — мягкая, убаюкивающая. Но он все еще оставался в сознании и даже гадал о том, почему Милсом стрелял в него и не стал стрелять в Тернбула. Быть может, он попросту испугался, но быстро понял, что все равно ему крышка?…
Почему он так долго раздумывал: прыгать или нет?
Роджера вывел из задумчивости голос Тернбула:
— Но мы не можем торчать здесь целый день. Даже ради вас, святой отец. — Он по обыкновению был груб и циничен. — Больше вы ему ни чем не поможете. Нужно было помогать, пока парень был живой.
Бледное, печальное лицо священника внезапно преобразилось. Его исказила такая гримаса боли, что даже Тернбул был потрясен и на какое-то время лишился дара речи. Должно быть, один из санитаров тоже засмотрелся на священника — Роджер почувствовал, как опустилось на несколько дюймов изголовье носилок. Он не мог оторвать взгляда от бледного, искаженного нечеловеческой мукой лица — точно стоп-кадр из какого-то фильма.
— Вы видели его раньше? — спросил Тернбул священника. Молчание длилось слишком долго. Наконец, священник произнес тихо и почти бесстрастно:
— Это мой сын.
Мартин Уэст, по прозвищу Копуша, шагал по Белл-стрит в Челси. Когда на улицу свернула машина отца, у мальчишки загорелись глаза. В руках у него была его драгоценная бита для крикета, к которой он привязал пару щитов. Перекинув все свое добро через плечо, мальчишка припустил бегом.
Мартин влетел через открытую калитку в сад и увидел Ричарда, наблюдавшего за птичьим гнездом на дереве.
— Папа едет! — оповестил он брата.
— Здорово! — отозвался тощий и высокий для своих десяти лет Ричард и бросился на улицу. — Попроси, чтоб прокатил нас! — на ходу крикнул он Мартину.
Дженет Уэст наблюдала эту сценку из окна спальни. Она как раз собиралась позвать мальчишек домой — скоро пора спать, правда, на дворе такой изумительный вечер, что жаль их загонять в дом. Она видела, как они бегут навстречу машине, нахмурилась, потому что Роджер не притормозил. Обычно, завидев мальчишек, он останавливался и брал их в машину. Правда, иной раз сперва притворялся, будто у него не работают тормоза.
Десятилетний Мартин и его брат Ричард раскрыли от изумления рты, когда машина промчалась мимо.
— Черт возьми, что это с Роджером? — изумилась Дженет и высунулась из окна.
Машина со скрежетом затормозила и остановилась возле дома. Раз Роджер не собирается ставить ее в гараж, значит, он очень спешит. Что ж, вполне понятно, только зачем он так обошелся с мальчиками?
Из машины вышел незнакомец.
Но ведь это машина Роджера…
Мальчики бежали рядышком, не спуская удивленного взгляда с незнакомца.
А на него стоило посмотреть: высокий — еще выше Роджера — и очень импозантный. Дженет поймала себя на том, что улыбается незнакомцу. Тот решительным шагом направился к двери. У него были чудесные волнистые волосы золотисто-каштанового цвета — любая женщина отдала бы многое, чтобы иметь такие. Поднявшись на крыльцо, незнакомец стукнул в дверь, а потом позвонил.
Мальчики уже были возле калитки.
Внезапно Дженет ощутила тревогу и ринулась навстречу незнакомцу — этот человек наверняка привез плохие вести. Но почему никто не позвонил и не…
Дженет слету распахнула входную дверь.
— Значит, вы — ребятишки нашего Красавчика, да? — услышала она голос незнакомца. Он стоял спиной к двери и не слышал, когда она открылась. — Да уж, в том, что он твой папочка, вряд ли кто усомнится. — Он взлохматил волосы Мартина. Тот наклонил голову и попятился назад. Теперь Дженет видела мужчину в профиль — он весело улыбался и трепал Ричарда за его большое оттопыренное ухо. — Ну, а про тебя этого не скажешь. Мама дома?
