словно бомбу.
— Вы его откопали? — не верит своим ушам Конни. — Груз на сто тысяч?
— Да, мне сказали, что он стоит сто тысяч, — кивает Ибрагим. — Сам я, к сожалению, не настолько в курсе рыночных цен, как хотелось бы.
— Какой вес? — спрашивает Конни.
— 1,2 килограмма. Если верить кухонным весам Джойс.
— 1,2 килограмма прямиком из Афганистана, — произносит Конни, уже подсчитывая в уме стоимость. — Сто десять тысяч фунтов или около того. Он неразбавленный?
— Я не знаю, — говорит Ибрагим. — Могу спросить у Полин.
— Насколько он белый?
— Он очень белый.
— Тогда, наверное, чистый, — кивает Конни. — Если правильно разбавить и расфасовать, то можно выручить примерно четыреста тысяч.
— А я думал, ты разбираешься только в кокаине, — замечает Ибрагим.
Конни хмыкает:
— Рыбак должен знать цену на картошку фри [20]. Что вы собираетесь с этим делать?
— Мы не знаем, — признаётся Ибрагим. — А что бы сделала ты?
— Я бы продала, Ибрагим, — отвечает Конни. — Я же наркоторговец.
— Ну да, — соглашается он. — Но если бы ты была на нашем месте, что бы ты сделала?
— Ибрагим, самое простое, что тут можно сделать, — обратиться в полицию. Но когда это вы, ребята, шли простым путем?
Ибрагим кивает:
— Да. Я думаю, если бы мы были уверены, что это приведет нас к убийце Калдеша, то немедленно обратились бы к властям. Но мне кажется, Джойс и Элизабет не очень-то доверяют старшему следователю Риган. Они считают, что у нас самих шансов больше.
— Вы хоть немного приблизились к разгадке? — интересуется Конни.
— Ну, Митч Максвелл и Лука Буттачи до сих пор ищут пропажу, — говорит Ибрагим. — Они выглядят чрезвычайно увлеченными.
— Вот что героин делает с людьми, — замечает Конни.
— Кроме того, убита еще и Саманта Барнс. Ее муж Гарт, кажется, в бегах. Или мертв. Хотя он не похож на тех, кто умирает, так что, скорее всего, в бегах.
— Они знают, что героин теперь у вас?
— Мы никому не говорили, — отвечает Ибрагим. — Мы очень тщательно обдумываем каждый следующий шаг.
— Ну, от меня-то точно никто ничего не услышит, — произносит Конни.
— Я на это рассчитываю, Конни, — кивает Ибрагим. — Не зря же мы доверяем друг другу?
— А могу я все же кое-что заметить? — спрашивает она. — Как профессионал своего дела?
— Конечно. Ты же знаешь, что я поощряю откровенный обмен мнениями.
— 1,2 килограмма героина — это не так уж много, — говорит Конни. — В общем и целом.
— В микроволновке Джойс он выглядит вполне солидно, — отмечает Ибрагим.
— Просто ставлю тебя в известность, — пожимает плечами Конни. — Митч и Лука не стали бы убивать из-за 1,2 килограмма героина.
— И все же люди умирают, — напоминает Ибрагим.
— Слишком активно, — соглашается Конни. — Все гонятся за какими-то призраками, сюда даже приехал человек из Афганистана. Наверняка речь о чем-то большем. Или о ком-то покрупнее, попомни мои слова.
— Только все это не отвечает на вопрос о том, кто убил Калдеша.
— Ну, это ваши заботы, не мои. Ты же знаешь, как я занята, — говорит Конни. — Однако Калдеш обокрал двух крупнейших наркоторговцев юга Англии. Через день его застрелили. Что тут думать-то?
— То есть ты считаешь, что Калдеша убил либо Лука, либо Митч? Заманил на ту проселочную дорогу и собственноручно застрелил? — спрашивает Ибрагим.
— Я бы поступила именно так, — кивает Конни. — При всем уважении к вашему другу.
— Но кто из них это мог быть?
Конни подходит к двери и открывает ее для Ибрагима.
— Я бы сказала, что наверняка тот, кто умер последним. Согласен?
— Но они оба до сих пор живы, Конни, — говорит Ибрагим.
— Что ж, давай проверим, надолго ли?
— Ты пройдешься со мной?
— Не-а. Останусь здесь, — отвечает Конни. — Впереди еще одна встреча.
Конни касается руки Ибрагима, когда тот выходит. Никогда прежде она ничего подобного не делала. Что это может означать? «Я доверяю тебе»? «Беспокоюсь за тебя»? «Ценю тебя»? Любое подобное проявление чувств стало бы прогрессом.
Ибрагим выходит в вольный мир и размышляет об этом всю дорогу, пока едет домой.
Кстати, сев в машину, он успел заметить женщину средних лет, входившую в тюрьму.
За вид, открывающийся с вершины многоэтажной парковки, можно умереть: Ла-Манш, уходящий в бесконечность.
«Это здание можно было бы превратить в многоквартирный дом», — размышляет Митч, пока подъезжает к стоящим впереди машинам.
Быть застройщиком — вот прекрасное дело! Подкупить пару местных депутатов — и дальше только плюсы: никто не пытается убить, можно самому выбирать цветовую гамму… Можно подумать об этом, когда все закончится. Если, конечно, получится выжить.
Митч останавливает свой черный «Рейнджровер» рядом с черным «Рейнджровером» Луки. Возле автомобиля Луки стоит маленький желтый «Фиат-Уно», из которого прямо сейчас выбирается Гарт. Он выглядит так, будто только что проснулся.
— Плохо спал, приятель? — спрашивает Митч.
— Да, — говорит Гарт, поднимая руки над головой и потягиваясь. — Спасибо вам обоим, что приехали.
— Ты прислал сообщение с моим адресом и словами, что взорвешь всю мою семью, если я не приеду, — напоминает Митч, стряхивая с пиджака крошки от сосиски в тесте.
— И кинул кирпич мне в окно, — добавляет Лука.
— И вот вы здесь, — кивает Гарт. — Это самое главное.
Высоко над улицами Файрхэвена дует пронизывающе холодный ветер. Чего Гарт хочет от них? Знает ли он то же, что знают они?
— Мне жаль твою жену, — говорит Лука.
При чем тут жена Гарта? Тот тоже выглядит озадаченным.
— Что?
Лука повторяет:
— Мне жаль твою жену.
— А что случилось с его женой? — не понимает Митч.
— Кто-то ее убил, — отвечает Гарт вместо Луки.
— Господи! — вырывается у Митча.
Сколько людей еще должны умереть? Митч надеется, что нисколько. Ну или, по крайней мере, не он.
— Извини, приятель.
— Это ты ее убил? — быстро спрашивает Гарт.
— Нет, — качает головой Митч.
— Тогда зачем ты извиняешься? Я недавно узнал, что героин находится в деревне престарелых. Вы тоже такое слыхали?
— Ага, — говорит Лука.
Митч кивает. Он услышал эту новость вчера от одного из людей Конни Джонсон.
— Так как же нам забрать его, никого не убив? — спрашивает Гарт.
— Может, попросить вежливо? — говорит Лука.
— Или предложить сделку, — добавляет Митч.
Как было бы здорово прийти на встречу
