4
В Пернике ему повезло — со служебным удостоверением убитого он легко нашел отдел, в котором работал Дыбев. Начальника отдела, худенького, усталого человека в поношенной форме, эта новость просто потрясла.
— Евтим Дыбев? — воскликнул он. — Не может быть! Да он самый скромный наш работник! И самый честный…
— Вы его хорошо знаете?
— Ну как хорошо — знаю его как работника. Много лет уже он работает со мной. И до сих пор чистый послужной список — никаких провинностей.
— Да, но почему могли убить такого смирного и безобидного человека? У него, наверное, все-таки были враги…
— Среди нас — нет. Да из-за чего враждовать? Кому взять лопату побольше, что ли?
— И никаких пороков? Никаких недостатков? — с сомнением спросил Димов.
Начальник даже не задумался.
— Товарищ Димов, ведь у них больших денег не бывает, какие у них пороки… Пороки там, где есть деньги.
— Сам знаю, где гнездятся пороки, — грубовато возразил Димов. — В конце концов, и бедный дьявол не перестает быть дьяволом… Он не выпивал?
— Кто не выпивает, — обиженно ответил начальник. — Случалось выпить и вместе… Но пьяницей он ни в коем случае не был, в этом я уверен.
— А вообще, как по-вашему, какие могут быть мотивы убийства?
— Ничего я не думаю, — озадаченно ответил начальник. — Может, его спутали с кем-нибудь другим?
— Принесите, пожалуйста, его личное дело.
— Хорошо, — кивнул начальник.
Вскоре он вернулся с небольшой зеленой папкой. Лицо его стало еще более озабоченным и испуганным, словно неприятная весть дошла до него с опозданием.
— Вчера Дыбев получил всю зарплату, — заговорил он еще в дверях. — Около девяноста левов. Уж не из-за денег ли убили его?
— А почему всю зарплату?
— Так ведь я вам сказал, что разрешил ему пойти в отпуск. Вот и тут отмечено — с понедельника. А по закону он имеет право получить зарплату и за то время, когда он в отпуске.
Димов задумался. До сих нор мысль о грабеже казалась ему невероятной. Но теперь выяснилось, что Дыбева действительно ограбили, ведь в его карманах нашли только мелочь. Конечно, это еще не доказывает, что причиной убийства был грабеж. Сумма уж очень скромная. И потом, разве мог убийца знать, что у Дыбева при себе эти деньги. Только в том случае, если они вместе работали, если вместе получали зарплату. Или если Дыбев сам похвастал, что получил в тот день полную зарплату.
Мысль о том, что Дыбев и убийца были знакомы, не выходила у него из головы.
— Пожалуйста, позовите кассира, — попросил Димов. — И пусть принесет ведомость.
Начальник вышел. Вернулся он с таким же худеньким человечком, как. и сам, только еще более испуганным.
— В котором часу Евтим Дыбев пришел за получкой? — спросил Димов.
— Подождите, дайте вспомнить… После двух.
— С ним кто-нибудь был?
— Вроде был, но кто — не могу припомнить… Ах, Георгий Кротев…
Димов немного помолчал.
— Вы могли бы собрать своих рабочих? — обратился он к начальнику.
— Раз нужно…
— Скажем, в три часа… а я тем временем просмотрю личное дело.
Начальник вышел, и Димов углубился в личное дело убитого. Начал, разумеется, с собственноручно написанной автобиографии. Родился в Войникове в семье бедных крестьян. В 1947 году стал членом Рабочего молодежного союза, через несколько лет вступил в партию. В 1954 году начал работать на железной дороге. Других значительных событий в его короткой жизни и не было. Две отличные рекомендации, подписанные влиятельными людьми — одним из Войникова, другим из Перника. Оба рекомендовали его как чрезвычайно скромного, трудолюбивого и сознательного.
Димов добросовестно прочел остальные служебные документы, но ничто не привлекло его внимания.
Он закрыл папку и развернул записную книжку, найденную в кармане убитого. Он сразу понял, что перед ним приходо-расходная книга, которую покойный педантично вел ежедневно около семи месяцев. В нее были аккуратно вписаны даже самые мелкие расходы, вплоть до профсоюзных взносов. Просмотрев записную книжку, Димов нигде не нашел упоминания о деньгах, истраченных на кино, книги или хотя бы газеты.
Только в нескольких местах он нашел «2 ра по сто». Судя по цене, речь шла о самой дешевой виноградной ракии. За вчерашний день никаких записей не было — очевидно, Дыбев записывал расходы вечером, по возвращении домой.
Капитан не успел досмотреть записную книжку, как к нему зашел начальник отдела, уже успокоившийся и приободрившийся.
— В три часа все будут в красном уголке, — сказал он.
— Очень хорошо, — кивнул Димов. — Я хочу, чтобы вы показали мне Георгия Кротева.
Разумеется, так, чтобы он не заметил.
Точно в три оба они вошли в переполненный красный уголок и сели у покрытого алым сукном стола.
Начальник встал, шум утих.
— Товарищ Димов, — сказал он, — из милиции. Он сделает вам сообщение.
— К сожалению, очень неприятное сообщение, — начал Димов. — Вчера зверски убит ваш коллега Евтим Дыбев…
Все так и ахнули. Люди в ужасе переглядывались.
— Он был убит среди поля, когда возвращался домой. Убийца неизвестен. Я прошу всех, кто видел его после работы, остаться здесь. Остальные могут идти… Хочу предупредить, что самые мелкие, на первый взгляд незначительные данные могут оказаться для следствия важными.
Димов сел. Люди, пораженные известием, остались на своих местах, никто не шелохнулся. Начальник отдела наклонился к Димову:
— Кротева нет. Спросить, где он?
— Не теперь, — тихо ответил Димов. — Завтра узнаете, в служебном порядке, где он был.
В зале началось движение, люди по одному, по два, еще возбужденные и пораженные неожиданной новостью, стали расходиться. В красном уголке осталось трое.
— Подойдите, — сказал капитан. — Нет, лучше останьтесь только вы. — Он наугад показал на одного из троих. — Остаяьные пусть подождут за дверью.
Пожилой человек с растрепанными седыми волосами смущенно присел на один из освободившихся стульев. Димов записал его имя и фамилию.
— Ну а теперь расскажите, что вы знаете.. — Да что я знаю, — вздохнул человек. — Можно сказать, ничего не знаю. Я встретил Евтима часов около пяти недалеко от почты. Мы кивнули друг другу и пошли каждый своей дорогой. Мне показалось, он пошел к вокзалу…
— Как он себя чувствовал?
— Вы его, видно, не знаете, он скрытный был. Но я ничего особенного не приметил, он мне показался даже довольным.
— У него было что-нибудь в руках?
— Не помню… Вроде было… Да, он нес какую-то сетку.
— А вы не заметили, что в ней было?
— Не обратил внимания, — он напряженно вспоминал. — Что-то красное — морковь… или помидоры.
— Скажите, ничто не привлекло вашего внимания в предыдущие дни? Он ни на что не жаловался?
— Он был не из тех, кто жалуется по пустякам… Один раз он мне сказал, что у него побаливает плечо. Значит, здорово — болело…
— Хорошо, спасибо. Вы свободны.
Вторым вошел мужчина среднего возраста, высокий, неповоротливый, очень нескладный, казалось, все части его тела собраны от разных людей.
Он начал говорить, не ожидая вопроса.
— Мы с ним, можно сказать, были приятели, товарищ Димов. Очень он хороший человек, только немногие его знали. Вчера он мне сказал, что собирается поехать на курорт, потому что у него болит рука, сказал даже, как называется болезнь, только я не запомнил. Он и раньше мне жаловался, что у него болит здесь и здесь… Евтим собирался поехать с женой — авось и ей поможет. Ведь у них не было детей.
— А куда он хотел поехать?
— Сказал, в Сапарево, это недалеко. Он очень переживал, что у них нет детей, все надеялся: может, воды помогут. Вчера он мне показался веселым, радовался, что едет отдыхать.
— Когда вы ушли с работы?
— Как всегда, в четыре. Он сказал, что сходит в город за мясом, а потом мы увидимся на вокзале…
— И вы увиделись?
— Увиделись — в буфете.
— А сколько времени оставалось до отхода поезда?
— Минут двадцать. Ну, вот выпил он ракии, граммов сто, и заказал еще. Виноградной ракии. В наших краях все ее пьют. Выпил вторую рюмку, а уж идти пора. Сели мы в поезд, заняли места. Потом он вышел в Косере, а я поехал дальше — в Гулеш. Веселый был, не ведал, что ждет его на дороге…
— Не помните, он много денег вынимал, когда расплачивался?
— Нет, мелочь, пересчитал до стотинки и отдал буфетчику. Деньгам он счет знал, на ветер не бросал. Если и позволял себе выпить рюмочку-другую, так только в день получки.
— Выходит, это была его единственная слабость?
— Ну, не такая уж это слабость…
— А не засматривался он на чужих жен?
— Он? — рабочий хрипло рассмеялся. — Да об этом не может быть и речи. Он никогда и анекдотов не рассказывал, не ругался. Праведный был, как бедный Иов, а то и больше. Впрочем, одна бездетная жена трех заменит.
