делает?
В коридоре послышались голоса Анны-Марии Меллы и фон Поста, а потом хлопнула дверь и все стихло.
Ребекка обнаружила себя сидящей на полу, спиной к креслу для посетителей. Нужно было подниматься, но силы иссякли.
«Я выдержу и это, – подумала она. – Пусть выкручиваются как хотят. Я никогда больше сюда не приду».
Она вытянула ногу и изо всех сил пнула мусорную корзину.
* * *
– Это же безумие. Никогда не понимал такого.
Менеджер отеля «Морден» в Риксгренсене стоял на мощенном камнем дворе за пристройкой. Провел рукой по коричневому от зимне-весеннего загара лицу, поправил тугую бандану на голове. На менеджере был синий фартук с кожаными вставками, и от него слабо пахло едой. Усы тщательно уложены, кончики загнуты вверх. «Манге Эриксон» – гласил бейдж на переднике.
«Все они в горах крутые, – подумала Анна-Мария Мелла. – Особенно кто занят в туристическом бизнесе». Когда она в последний раз стояла на горных лыжах? В детстве, похоже.
На земле под одеялом лежала мертвая женщина. Медики их ждали. Теперь ушли куда-то перекусить, в отеле это слишком дорого. Как только полицейские управятся, они заберут тело.
Анна-Мария приподняла желтое клетчатое одеяло. Женщина была небольшого роста. Худенькая, как дочь Анны-Марии Йенни до того, как у нее развились женские формы. Под головой – небольшая лужица крови.
«Я не возьмусь за это, – решила Мелла. – Не люблю работать с убийствами. Мне ближе транспортные происшествия, что-нибудь административное…»
– Это там, наверху, она работала?
Анна-Мария показала на открытое окно на третьем этаже.
– Да, убиралась.
– И никто ничего не видел?
– Нет, обед ведь давно закончился. Все ушли на склоны, в такую-то погоду… А у персонала свои дела – мыть, убирать, готовить ужин…
– Но ее обнаружил кто-то из постояльцев?
– Да, женщина, которая вышла сюда покурить. Сейчас катается на собачьей упряжке. Но я успел записать ее имя.
Анна-Мария подавила глубокий вздох.
– Как ее зовут?
– Кого? Постоялицу?
– И ее тоже, но я имела в виду жертву. Галина…
– Э-э-э… Галина Ко… Ку… нет, не вспомню.
– Но есть ведь контракт или что-то в этом роде?
Тут менеджер принялся топтаться на месте, переносить вес тела с одной ноги на другую. Вдали послышался звук снегохода.
– Понимаете, с этим проблемы… Мы ведь взяли ее на испытательный срок. Разумеется, должны были сразу сделать все документы. Но сезон…
– Понимаю, – кивнула Мелла. – То есть она работала нелегально?
– Черт, надеюсь, у меня не возникнет неприятностей из-за этого. Мы бы всё сделали, но с бумагами вечная волокита. Она ведь не по объявлению к нам пришла, если можно так выразиться. Оказалась в трудном положении. Ей нужна была крыша над головой и работа.
– Что за трудное положение?
– Подробности я не знаю.
Анна-Мария замолчала. Ей захотелось почувствовать рядом плечо Томми Рантакюрё, но тот стоял сзади и даже не смотрел в ее сторону.
– Думаю, она была проституткой, – предположил наконец менеджер. – Но и об этом я тоже ничего не знаю.
– Не знаете? Но вы ведь слышали, наверное, что полиция Кируны расследует убийство двух проституток? И вам не пришло в голову, что она может быть как-то с ними связана?
– Ну…
– Хорошо. Когда она у вас появилась?
– Меньше месяца назад.
– Сама или по рекомендации?
– Был у нас один парень… подрабатывал, когда перестраивали ресторанный зал. Это он позвонил насчет нее.
– Имя? Телефон?
– Зачем?
Анна-Мария открыла блокнот и подняла брови. Менеджер выставил перед собой ладони – «сдаюсь».
– Да-да, конечно. Кристофер Вестман. – Он достал мобильник и продиктовал номер телефона.
– Что именно сказал вам Кристофер Вестман?
– Не так много. Что есть девушка и ей нужна работа. Ну а у нас в это время всегда не хватает рук.
– Она выглядела подавленной, расстроенной? Говорила о самоубийстве?
– Она тоже не особенно с нами разговаривала. В свободное от работы время звонила по «Фейстайму». И да, я часто видел ее заплаканной. Когда она убиралась в номерах и была одна.
– То есть это самоубийство, вы полагаете? – спросил Томми Рантакюрё.
– Да, конечно. А у вас на этот счет другое мнение?
– Давайте по порядку, – вмешалась в разговор мужчин Мелла. – Почему она плакала? Томми, не захватишь пару перчаток в машине?
– Понятия не имею. Говорила что-то о «плохих мужчинах», «очень плохих мужчинах»… very bad men… Но без подробностей. Можно догадываться…
Томми вернулся с перчатками. Анна-Мария откинула одеяло, чтобы ощупать карманы мертвой женщины.
– Телефона нет…
Мелла вздохнула, расправила одеяло и обернулась.
– Он у нее был вообще?
– Ну да. Я же говорил, что иногда она звонила по «Фейстайму». Пользовалась нашей сетью.
Анна-Мария попросила разрешения осмотреть помещение, где жила Галина.
Комнатка оказалась тесной. Кровать не застелена. На вешалке у батареи пара трусов и майка с надписью: «Риксгренсен – настоящий снег и настоящее счастье». На ночном столике вырезки из глянцевых журналов с видами уютных интерьеров, садов, фотографией вытянувшейся на диване женщины в длинном платье. Больше здесь ничего не было, если не считать конфетных фантиков в мусорной корзине.
В туалете обнаружился пластмассовый стаканчик с зубной щеткой и тюбиком пасты миниатюрного формата – как в гостиничном номере. Массажная щетка для волос. На зеркале наклейка – «Smile, breathe and go slowly» [48].
– Это ее вещи? – спросила Мелла, не отрывая глаз от текста на зеркале.
– У нее ничего не было, когда она здесь появилась. Даже сумочки.
Под матрасом на кровати лежал паспорт.
– Галина Ки-ри-ев-ска-я, – по слогам прочитала Мелла. – Из Кур-ча-лоя [49]… И никакого телефона… Могу я взглянуть на номер, где она убиралась?
В коридоре никого не было. Перед дверью номера стояла тележка для уборки.
Менеджер отпер дверь. На полу кучей лежала простыня. Под открытым окном – тряпка.
– Вы были здесь, после того как
