записываете? – Она кивнула на телефон в его руке.
– Мне пообещали за это пятнадцать тысяч, Ребекка. Вы теперь звезда… Так что ничего личного.
– Но я никого не преследую. Полиция Кируны ведет предварительное расследование трех убийств, и потом… – Ребекка демонстративно склонилась к его телефону. – И потом, Пеккари мне не родственники.
– То есть вы считаете, что только биологические дети являются членами семьи, – пояснил Стефан Уйя. – Ваша мама была сводной сестрой Улле Пеккари.
– Оставьте. – Ребекка махнула рукой. – Здесь не о чем говорить.
Она собрала вещи, пробралась к выходу и быстрей обычного поехала в отделение полиции.
* * *
Ребекка бросила портфель на стул для посетителей. Дверь в кабинет фон Поста оказалась закрытой. «Какой ерундой он на этот раз занимается?»
Она приехала за пятнадцать минут до последнего на сегодняшний день совещания. Сменила туфли на высоких каблуках на кроссовки и поспешила к полицейским.
Первым, кого встретила Ребекка в комнате для совещаний, был Фред Ульссон.
– У меня для тебя есть кое-что. – Он помахал бумагами. – Хочу, чтобы ты увидела это до того, как мы начнем.
– Давай, – Ребекка поспешила к столу Фреда.
Она слышала, как оставшаяся часть следственной группы занимает места в зале. Томми Рантакюрё и Магдалена Видарсдоттер поздоровались по пути к кофейной машине.
– Я и тебе возьму чашку, – сказал Томми Ребекке.
– Во-первых, – Фред разложил на столе бумаги, – мне кажется, что мы идентифицировали женщину с красным зонтиком. Это Адриана Мор из Балви, Латвия. Сестра заявила о ее пропаже в полицию, после того как Адриана не выходила на связь три недели. Мы запросили стоматологическую карту. Сестра подтвердила, что Адриана занималась проституцией в Северной Скандинавии. Она якобы не употребляла наркотики и одно время боролась за права секс-работников. Десять лет назад, вскоре после того, как у нее родилась дочь, Адриана сделала татуировку в виде красного зонтика на правой лодыжке.
– Дочь? – упавшим голосом переспросила Ребекка.
– Это самое печальное. – Фред Ульссон кивнул. – У сестры двое своих детей, а теперь на ней еще дети Адрианы. Такое впечатление, что Адриана содержала их всех. Она приезжала домой раз в месяц. Должна была объявиться на эти выходные.
– Хорошая работа, Фредде, – похвалила Ребекка.
И подумала, что, если бы и дальше продолжала работать в адвокатском бюро «Мейер и Дитцингер», никогда не узнала бы, что за паршивая все-таки вещь эта жизнь.
– Еще что-нибудь?
– Да, вот… – Фред Ульссон шумно выдохнул и в задумчивости постучал по губам кончиками пальцев. – Информация на уровне сплетни, и тем не менее… Я о фотографиях, которые вы с Меллой привезли от соседей Брусничного Короля. Громилы и две женщины. Я прогнал их через программу распознавания лиц.
– И?..
– Одно совпадение. И не стопроцентное, об этом тоже следует помнить.
Фред раскрыл ноутбук и пролистал снимки. Остановился на черно-белом, похожем на газетный. Текст и заголовок по-русски. На снимке группа людей спускалась по широкой каменной лестнице, похоже, какого-то дорогого особняка с большими окнами, колоннами и арками.
– Вот. – Фред ткнул пальцем в одну из женщин. – Обнаружилось три снимка, вероятность совпадения от семидесяти двух до восьмидесяти четырех процентов.
– Это она, – подтвердила Ребекка, но в следующий момент засомневалась. – Или нет?
Она сравнила фотографии.
– Елена Литова, юрист из Новосибирска, – продолжал Фред. – Не то чтобы я во всем разобрался, но речь идет как будто о захвате некоего бельгийского предприятия телекоммуникационной отрасли. Генеральный директор в интервью сказал, что их надули почти на двести миллионов американских долларов.
В дверях появился Томми Рантакюрё.
– Вы идете? Все собрались.
– Что с тобой? – Фред Ульссон поднял голову. – Решил отпустить бороду, как у лесника?
– Пришлешь мне ссылку. – Ребекка кивнула на ноутбук.
В комнату направлялся Карл фон Пост.
– Начнем? – спросил он уже с порога. – У меня объявление для всей группы.
Полная недобрых предчувствий, Ребекка вошла следом за ним.
* * *
Карл фон Пост встал перед коллегами. Ребекка заняла стул в стороне, сложила руки на груди, приподняла плечи и перекинула одну ногу через другую – поза защиты.
Карл фон Пост выглядел расслабленным. Не спеша повесил куртку на спинку стула, поправил кашемировый пуловер поверх рубашки. Шеф на отдыхе.
– Сразу перейду к делу, – начал он. – Ребекка Мартинссон немедленно отстраняется от расследования.
Он сделал паузу, предоставляя Ребекке возможность возмутиться:
– Как это? Почему?
До сих пор все шло, как и рассчитывал фон Пост.
– Думаю, этот вопрос мы с тобой обсудим наедине. – Он посмотрел на Ребекку с озабоченностью и сочувствием, как врач на душевнобольную.
«Как все-таки с ней просто, – удивился он про себя. – Стоит только вывернуть винт, который вкручен у нее в спину, и она пойдет, куда укажешь. Хоть в пропасть. И все с так же гордо поднятой головой».
– Здесь и сейчас, – потребовала Ребекка. – Это касается всех.
– Ты санкционировала прослушивание телефона без достаточных на то оснований. Обвинения Совета безопасности и защиты прав личности. Слышала что-нибудь о таком?
– Откуда такая информация?
– От заявителя, адвоката семьи Пеккари.
– Это он сказал вам об этом совете? Обвинить можно в чем угодно.
– Но я… – фон Пост тщательно подбирал слова, – успел разобраться во всем этом. Решение о твоем отстранении имеет более глубокие основания. Ты утаила от нас, что являешься родственницей Пеккари. Твоя мать и Улле Пеккари – брат и сестра.
– Они не брат и сестра…
– С юридической точки зрения, приемный ребенок – то же, что и родной.
– С такими вещами нужно разбираться отдельно в каждом конкретном случае, – возразила Ребекка. – Нельзя так сразу решать, кто кому родственник, а кто нет, когда речь идет о приемных детях.
– И у твоей матери были конфликты с семьей Пеккари.
– Конфликты? – переспросила Ребекка. – Что за конфликты?
– Улле Пеккари даже не подозреваемый, а ты санкционировала прослушивание его телефона… Далее. Ты не проинформировала семью об убийстве Хенри Пеккари в течение трех дней, как того требует закон…
– В интересах следствия, –
