на телефон.
В этот момент позвонил Монс.
– Мартинссон! – закричал он. – Что там у вас происходит в Кируне? Трупы в морозилках, трупы в снегу…
– Да, у нас так, – ответила Ребекка.
– Слышал, Тоб собирается навестить тебя, когда поедет кататься на лыжах?
– Ммм….
Похоже, Монс только и ждал, что ее приглашения присоединиться. С ним нужно держать ухо востро. Поэтому Ребекка поспешила сменить тему.
– Не знаешь, кто у нас занимается организованной преступностью? – спросила она. – Кто действительно может быть в курсе?
– Разве у вас нет эксперта в прокуратуре?
– Ну…
– Лучшие всегда на стороне, понимаю. Ты ведь и сама предпочла играть во второй лиге. Могу навести справки. Так что у вас там все-таки происходит?
Она должна была бросить ему кость. Каждый юрист хочет знать больше, чем газетчики. Адвокаты – склочное племя. Кто из знаменитостей попался на вождении в нетрезвом состоянии? Что на самом деле стоит за отставкой политика «по семейным обстоятельствам»?
Но бросить Ребекке было нечего.
– Да, кое-что мы здесь нарыли, – уклончиво ответила она и тут же поправилась: – Точнее, на что-то наткнулись, но пока не поймем, на что.
Она рассказала о визите к Брусничному Королю, о страшных громилах и собаке по кличке Бенгт.
– Бонусная семейка, что и говорить, – развеселился Монс. – Кажется, я знаю, с кем ты могла бы поболтать на эту тему. Бывший эксперт по организованной преступности из налогового ведомства. Из тех, кто имеет секретную квартиру на всякий случай. Но сейчас она ушла в частный бизнес. Работает в страховой компании. Могу спросить ее, но ты не особенно надейся.
– Я никогда особенно не надеюсь, если имею дело с тобой, – ответила Ребекка. – Слишком много театра и мало толку. Так оно всегда у тебя и твоих знакомых.
Монс рассмеялся:
– Черт с тобой, Мартинссон.
Немногие из тех, кто общался с Монсом, могли позволить себе дерзить ему. В основном его боялись, и таких было все больше. Неудивительно, что время от времени он начинал скучать.
– Чем ты вообще там занимаешься? – спросил Монс. – Никогда не понимал этого.
– Не знаю. Можешь похитить меня, если хочешь.
Ребекка увидела, что в чашке, которую она утром забыла в держателе, осталось немного кофе. Сделала глоток – холодный, конечно, но вполне сносный.
Монс снова рассмеялся, но ничего не сказал о том, что пора возвращаться в Стокгольм. Все на уровне намеков и недомолвок, а Ребекка устала повторять, как по нему скучает. «Я всего лишь не хочу быть одна», – поду-мала она.
Монс больше не приглашал ее в адвокатское бюро. Не ныл, чтобы приезжала. Ребекка нравилась ему такой – здоровой, полной сил и только что из душа. Но оставшаяся ее часть, для кого это? В любом случае с Монсом все кончено. Или будет кончено в ближайшее время.
Он заговорил о часах, которые недавно купил. Модель «Скади», всего пять экземпляров. Черная дамасская сталь, красное золото, рубины.
– Сорок две тысячи долларов, не считая налогов.
Ребекка терпеливо слушала. Это была та его сторона, которую она никак не могла принять. Труднообъяснимый интерес к безделушкам – машинам, лодкам, домам на Бали, часам. Костюмам от портного из Ирана, с которым Монс пил кофе и курил сигареты.
Он часто рассказывал об этом человеке в «узком кругу». В семье Монса общались только с избранными, так там было принято. Но иногда внимания удостаивались и люди из народа – фермеры, кондитеры из Эстерлена или портные из Ирана.
– Завидую тебе, – неожиданно для себя вздохнула Ребекка.
Монс оборвал на полуслове описание достоинств часового механизма.
– Ну?
Смех в голосе. Но серьезность Ребекки его насторожила.
– Ты как будто всем доволен, – пояснила она. – Жизнью, я имею в виду.
«А мне тесна любая шкура, – мысленно добавила она. – Ни одна не подходит. Чуть поношу – начинает чесаться».
– Бог с тобой, Мартинссон, – воскликнул Монс. – Я не был доволен ни дня в своей жизни. – И тут же быстро добавил: – Ну все, заканчиваем. У меня встреча.
И завершил разговор прежде, чем она успела попрощаться.
Как и всегда.
* * *
Карл фон Пост ушел на двухчасовой перерыв, из которого полтора часа провел в тренажерном зале. Пробежал три километра по дорожке и прошел комплекс тренировки всего тела по индивидуально рассчитанной программе. Пот тек ручьями, но фон Пост слышал восхищенные возгласы публики и чувствовал себя сильным. Он посмотрелся в ростовое зеркало в раздевалке. Полотенце вокруг талии и никаких «ручек любви» [45]. Фон Пост выглядел просто отлично и моложе большинства сверстников.
Он был готов к финальному бою. Ребекка Мартинссон сама постелила постель, куда вскорости ляжет. Ему даже не придется ничего делать. Не так много, во всяком случае.
«Ты сама себя уничтожила, – подумал фон Пост. – Решила, что со мной можно собачиться безнаказанно. Теперь будешь пожинать последствия».
– Проглоти и подавись, – сказал он вслух, благо в раздевалке больше никого не было.
* * *
Ребекка пробиралась через судебную рутину. Это все равно как пройтись по дорожке со снегоочистителем. Как мельница, перемалывала описания действий, прошения и иски о санкциях, и судьи почти всегда придерживались ее линии. Адвокаты устало дремали, заранее готовые к поражению, и утешали себя мыслями о гонораре. Половина подсудимых вообще не явилась.
В самом конце зала сидел репортер-фрилансер Стефан Уйя. Он время от времени появлялся в тинге. Писал короткие заметки об интересных разборках для местной прессы. Мог подготовить и большой репортаж для вечерней газеты.
Но сегодня за все время заседания Уйя даже не раскрыл блокнота. Один раз вытащил телефон, прочитал что-то, странно посмотрел на Ребекку и все оставшееся время занимался только телефоном. Ребекка об этом не думала, но, как только последнее решение было вынесено и все собрали вещи, Стефан Уйя подошел к ней.
– Прекрасная работа, Ребекка, – начал он. – Одна центральная газета попросила меня написать о том, как вы преследуете своих родственников.
– Правда?.. Но… откуда такая информация?
– Как вы это прокомментируете?
– Вы
