– Но все-таки выгнали? – с улыбкой спросила Настя.
– Нет, рука не поднялась. Сам умер. Тогда, помню, муж мне сказал: Катя, мол, главный врач роддома хочет с тобой встретиться. Я так удивилась! Зачем, спрашиваю. А я в то время как раз уволилась из собеса, с новым начальником поцапалась, сидела дома и тужила, что у меня стаж прервется, а новой работы нет. Оказалось, у Виктора Федоровича мать как раз у меня пенсионные документы оформляла и рассказала ему, что в собесе есть такая молодая и толковая, это я, стало быть, и вежливая, и спокойная, и все бумажки у нее в порядке, и не теряется ничего. Вы же понимаете, городок у нас маленький, слухи быстро расходятся, ну и про мое увольнение Виктор Федорович прослышал.
– Виктор Федорович – это главный врач? – уточнила Настя.
– Ну да, Лощинин Виктор Федорович. Он много лет нашим роддомом командовал, года, наверное, с шестьдесят третьего. Пришла, значит, я к нему, и он мне говорит, что ценит мои деловые качества и очень просит взять на себя их архив, потому что он находится в очень запущенном состоянии, а документы этого не любят. И сразу мне сказал: зарплата у нас маленькая, но я знаю, что вы своим рукоделием весь Чехов одеваете, так что для этого у вас все условия будут, я препятствовать не стану. Конечно, мы оба понимали, что это незаконно, в те-то времена нужно было все через фининспекцию оформлять, в общем, сами понимаете… Так и договорились.
– А доктора Пригарина вы помните?
– Ну а как же! Его все помнят у нас. Замечательный врач, душой за дело болел, со своим временем не считался. Виктор Федорович очень его ценил.
– Они дружили?
– Да как сказать… Наверное, дружили. Но так, на работе только. Чтоб семьями друг к другу в гости ходить – такого, кажется, не замечалось. А почему вы про Владимира Петровича спросили?
– Просто любопытно стало, я так много о нем слышала от вашего нового главврача.
Екатерина Егоровна продолжала поддерживать разговор, ловко перебирая папки и журналы, расставленные в одной ей понятном порядке на полках.
– Вот, – сказала она, протягивая Насте три журнала. – Это то, что вы просили. С собой будете забирать?
Предложение было соблазнительным, но Настя вовремя остановилась. Она слишком хорошо знала, что порой случается с документами, изъятыми с нарушением правил. По правилам нужно было бы оформить выемку, но для этого следовало как минимум иметь при себе постановление следователя и приглашать понятых. Постановления у нее не было. А если из всего этого что-то получится и дело дойдет до адвоката, то из любого процессуального нарушения может вырасти огромный неповоротливый слон, вскочив на спину которого обвиняемый спокойненько переместится в категорию свидетелей. Придется переснимать, а если в записях обнаружится что-то интересное, вернуться сюда и забрать журналы с соблюдением всех процессуальных требований.
– Нет, – покачала она головой, – забирать не буду. Пересниму отдельные страницы. Я постараюсь не задерживать вас надолго. А журналы пусть пока у вас останутся, здесь они, как я понимаю, в надежных руках.
Екатерина Егоровна польщенно улыбнулась.
– Так, может, я пока чайку сделаю? Хотите?
– С удовольствием выпью.
Архивариус вышла в соседнюю комнатку, где у нее стояла плитка и хранились чайные принадлежности, а Настя открыла первый журнал и принялась за работу.
* * *
Войдя в квартиру, Настя сразу поняла, что Алексей чем-то встревожен.
– Асенька, у вас там что-то случилось, – сказал он, даже не дав ей раздеться. – Тебя искал сначала Коротков, потом Гордеев. Просили сразу же позвонить, как только появишься.
Настя тут же разыскала Короткова.
– Гора трупов растет, – мрачно усмехнулся он. – Сегодня по сводке прошла мадам Досюкова. Если я мыслю примерно так же, как все, то сейчас уже вскрывают ее квартиру. Там обнаружат копию ее договора со Стасовым и начнут его дергать за нервные окончания.
– Вот черт! – в сердцах бросила она. – Может, это другая Досюкова?
– Та самая, Наталья Михайловна, проживает на улице Веснина. Где сейчас Стасов, не знаешь? Дома его нет.
– У него же сотовый телефон, – удивилась Настя. – Должен ответить.
– Не отвечает.
– Утром должна была приехать из Питера его жена. Может, они куда-то отправились, и он специально телефон не взял, чтобы его не нашли?
– Ага, или, наоборот, никуда не отправились, поскольку он вчера во всеуслышание заявил, что не видел Татьяну два месяца. Молодожен хренов. Надо бы его предупредить.
– А что с Досюковой-то?
– Лежит с удавкой на шее и не дышит. Нашли на лестнице жильцы дома. Никто ее не знает, во всяком случае, никто не признается, так что непонятно, к кому она в этом доме приходила и что вообще там делала. Поэтому и нужно срочно искать Стасова, он же с ней общался регулярно, так что вполне может знать, кто у нее в том районе живет. Ты позвони Колобку, он уже из-под себя выпрыгивает, ты ему зачем-то очень нужна. Подозреваю, он хочет тебя спросить, что делать с Досюковой.
– Ладно, позвоню. Только толку от меня…
Она положила трубку и задумалась. Почему все начинает раскручиваться одновременно? Вот всегда так: дело стоит на месте, тянется, как прошлогодняя жвачка у беззубого жирафа, а потом вдруг начинается молниеносная раскрутка, когда не хватает ни времени, ни рук, ни мозгов, чтобы все осмыслить, все сделать и все успеть и при этом ничего не проморгать. По хорошо известному закону сыщицкого счастья случается это, как правило, в праздничные и выходные дни и, что особенно приятно, совпадает со всплеском криминальной активности, когда на уголовный розыск начинают сыпаться «новые поступления».
Настя вздохнула и перезвонила начальнику.
– Я хочу понять, нужно нам дело Досюковой или нет, – сразу приступил к делу Виктор Алексеевич. – Для нас она не фигура, можем оставить ее в округе. Но если ты видишь какую-то связь, то я пойду к генералу. Только я должен знать, что ему говорить. И имей в виду, если ты никакой связи не видишь, а просто хочешь помочь своему приятелю Стасову, то номер у тебя не пройдет. У нас и без Досюковой дел выше крыши.
Легко сказать – связь! Черт ее знает, есть она или нет. Разве на чутье можно полагаться?
– А на чутье можно полагаться? – произнесла она вслух.
– На чье?
– На мое. Я ничего не могу сказать вразумительно. Но я чувствую.
– На твое – можно, – великодушно разрешил Гордеев. – Так что мне сказать генералу?
– Замкните Досюкову на Пригарина. Скажите, что Пригарин у нас в разработке, а по его свидетельским показаниям, муж Досюковой был осужден, и не исключено, что между ними имелись конфликтные отношения.
– Ты что, врать меня заставляешь? Они, как я понял со слов Стасова, даже знакомы не были.
– Ну, это вы поняли, а генералу понимать не обязательно.
– Ох, Анастасия, бить тебя некому. И где ты врать научилась? Такая была хорошая девочка, а что из тебя выросло?
– Виктор Алексеевич, вы отечественные детективы читаете? – засмеялась Настя.
– Вот еще, – буркнул полковник.
– И напрасно. Есть прекрасный писатель Николай Леонов, а у него совершенно замечательный герой, Лев Иванович Гуров. Так вот этот самый Гуров на вопросы вроде вашего всегда отвечает: что выросло – то выросло.
– Все шутишь, все тебе смешочки. Ты, между прочим, где болталась полдня?
– В роддоме, в Чехове. Наснимала кучу страниц, сейчас буду пристраивать пленку на проявку и печать. Между прочим, я вам кандидата в «Викторы» нашла.
– Кто такой?
– Бывший главный врач роддома, где работал Пригарин. Лощинин Виктор Федорович. И Виктор, и старый знакомец, и врач. Полный комплект.
– Ишь ты, – хмыкнул Гордеев. – Молодец, деточка. Полдня прожила не зря. Ты куда пленку-то пристраивать собираешься?
– Не знаю еще, я только вошла, даже поесть не успела. А кто из ребят сегодня на месте?
– Кто надо, тот и на месте. Давай-ка поешь быстренько – и сюда. А я пока твоего Лощинина поищу.
Алексей спокойно воспринял известие о том, что после обеда его милицейская супруга отбудет на службу. Ничего необычного в этом не было, Настя всегда работала столько, сколько было нужно, не оглядываясь ни на часы, ни на календарь. Да и сам Леша был точно таким же фанатиком, которому повезло превратить хобби в любимую работу и который готов был заниматься этой работой с утра до ночи.
– Тебя отвезти? – только и спросил он.
– Нет, лучше вечером забери меня, если сможешь, – попросила Настя. – Может, к родителям съездим? Мама вчера намекала на какой-то феерический плов.
– Давай, – охотно согласился Алексей. – Если ты не поздно освободишься. Плова в исполнении Надежды Ростиславовны я еще не пробовал.
– Ну да, – засмеялась она, – ты больше к папиным знаменитым цыплятам привык. А мама за то время, что в Швеции жила, совсем от кухни отвыкла, теперь форму набирает. Так что готовься к тому, что в течение нескольких месяцев она будет угощать нас, мягко говоря, странной едой.
