Стоя за открытой металлической дверцей телефонной будки, с надеждой припав к бутылке, Рой слушал свое шумное и гулкое сердце. Может, мне только нужно сделать звонок в отдел криминальных расследований, подумал он мрачно. С этим новичком Дьюгэном надо бы держать ухо востро. Глотка и желудок еще не остыли от жара, но Рой пил снова и снова. Сегодня он слишком нервничает. Порой с ним такое случается. Руки делаются влажными и липкими, слегка кружится голова, он должен расслабиться. Он закрутил крышку на бурбоне и поставил бутылку обратно в будку. Минуту постоял, посасывая разом три мятных леденца и жуя огромный кусок резинки. Потом вернулся к машине. Дьюгэн в нетерпении барабанил пальцами по рулю.
– Давай-ка поедем в участок, Дьюгэн, мой мальчик, – сказал Рой, ощущая, как спадает напряжение, и зная наверняка, что вслед за этим исчезнет и прежнее уныние.
– Сейчас? О'кей, Рой. А я подумал, ты сказал «попозже».
– Мне надо попасть на стульчак, и как можно скорее, – ухмыльнулся тот, закуривая сигарету, и, пока Дьюгэн набирал скорость, Рой все насвистывал невпопад какую-то мелодию.
Оставив Дьюгэна в комнате для сбора донесений испрашивать порядковый номер для их рапорта, Рой двинулся было, запнулся, но потом все же зашагал к автостоянке. Стоя у дверцы своего желтого «шевроле», какое-то время он о чем-то спорил сам с собой, пока не понял – пока не смог себя убедить, – что лишний глоток позволит ему расслабиться чуть сильнее и окончательно уничтожит предчувствие надвигающейся депрессии. Бороться с этим предчувствием без всякой подмоги – пустое занятие. Оглядевшись и никого на темной стоянке не заметив, он отпер «шевроле», вытащил из «бардачка» бутылку и сделал огромный, жадный, обжигающий нутро глоток. Потом вставил пробку обратно, поколебался, снова вытащил ее и выпил еще и еще раз и лишь затем спрятал бутылку.
Когда он вернулся в участок, Дьюгэн уже был Готов.
– Поехали, Рой? – улыбнулся он.
– Едем, малыш, – хихикнул тот, но не успели они пропатрулировать и получаса, как ему вновь понадобилось «звякнуть» в отдел криминальных расследований из будки, что на углу Восемьдесят второй и Хувер-стрит.
В 11:00 Рой, чувствуя уже себя просто дивно и замечательно, начал подумывать о той девушке. О ее бутылке он думал тоже, гадая, так ли ей, девчонке, хорошо сейчас, как ему. Думал он и о ее гладкой коже и гибком теле.
– Большая симпатяга эта Лаура Хант, – сказал он.
– Кто? – переспросил Дьюгэн.
– Та баба. Рапорт об ограблении. Ну!..
– Ах да, очень даже милая, – сказал Дьюгэн. – Жаль, что я не смог выписать штрафного талона. В этом месяце еще не подцепил ни одного лихача.
Беда в том, что я до сих пор не выучился их определять. Разве что когда кому-то из них вздумается рвануть на красный свет через три секунды после того, как он зажегся, ну или когда нарушает так же явно...
– Прямо как литая, – сказал Рой. – Мне это понравилось, а тебе?
– Да. А ты не знаешь какого-нибудь местечка, где можно их «подсидеть»?
Где бы мы могли наверняка выписать талончик?
– Яблоневый сад, а? Да, конечно, езжай по Бродвею, и я покажу тебе целый яблоневый сад, стоп-сигнал, на который все просто терпеть не могут останавливаться. Если пожелаешь, мы выпишем там хоть десяток талонов.
– Одного достаточно. Думаю, мне следует ежедневно оформлять по одному лихачу. Как считаешь?
– По одному через день – и босс будет счастлив. Есть у нас в этом чертовом округе и другие заботы, кроме как выписывать талончики. Ты разве не заметил?
– Да, конечно, – рассмеялся Дьюгэн, – мне кажется, есть здесь дела и посерьезнее.
– Сколько тебе лет, Дьюгэн?
– Двадцать один, а что?
– Так просто.
– Молодо выгляжу, верно?
– На восемнадцать. Понятно, что, если ты поступил на эту работу, тебе должен быть двадцать один, но выглядишь ты на восемнадцать.
– Да, я знаю. А сколько тебе, Рой?
– Двадцать шесть.
– И только-то? Я думал, ты старше. Наверное, это потому, что я новичок, все-то мне кажутся гораздо старше.
– Прежде, чем оформим первый талон, рули-ка на Вермонт.
– А точнее?
– К той квартирке. Рапорт об ограблении.
– Что-то срочное? – спросил Дьюгэн, осторожно взглянув на Роя и показав огромные белки больших, чуть выпученных глаз. Увидев их блеск, Рой расхохотался.
– Дьюгэн, мой мальчик, видишь ли, я собираюсь уделить немного внимания налаживанию связей с общевсенносью. То есть хотел сказать – с общест-вен-ность-ю.
Дьюгэн вел машину молча, а когда они подъехали к дому, свернул в переулок и загасил фары.
– Я все еще на стажировке, Рой. Мне не хочется попадать в беду.
– Не дрейфь, – хихикнул Рой и, выходя из машины, выронил на землю фонарик.
– Что мне делать?
– Жди меня на этом самом месте, чего ж еще? А я тем временем постараюсь уладить кое-какие дела на будущее. Если не вернусь через две минуты, можешь отрезать мне ухо.
– О, да я и не беспокоюсь. Просто я ведь на стажировке... – сказал Дьюгэн, и Рой широкими неверными шагами направился к парадному.
Оступившись на первой же ступеньке, он едва не расхохотался.
– Привет, – усмехнулся он, не дав ей рта раскрыть и не дожидаясь, когда стихнет дверной колокольчик. – Я уже почти закончил дежурство и вот подумал, может, вы и впрямь намерены напиться. Это входит и в мои планы.
Грустный пьяница всегда ищет на стороне другого грустного пьяницу, разве вы не знали?
– Я не очень-то удивлена этой встречей, – сказала она, придерживая у груди белый халат. Особенно приветливой назвать ее было нельзя, впрочем, и неприветливой – тоже.
– А мне правда грустно, – сказал он, по-прежнему стоя в дверном проеме.
– Не так давно я видел печальное лицо, и было в нем печали больше, чем во мне. Я видел его сегодня вечером и подумал, что мы могли бы выпить вместе и посочувствовать друг другу.
– Вы опоздали на старт, – сказала она без улыбки, кивнув на бутылку на обеденном столе. Содержимого в ней значительно поубавилось.
– Я могу догнать, – сказал Рой.
– Завтра мне рано на работу.
– Я вас долго не задержу. Все, что мне требуется, – это пара рюмок да пара дружеских глаз.
– Разве вы не можете обрести это дома?
– Выпивку – да. Но не глаза. Там так же одиноко, как и здесь.
– Когда вы освобождаетесь?
– К часу. Я подъеду к часу.
– Слишком поздно.
– Прошу вас.
– Ну хорошо, – сказала она и впервые чуть улыбнулась, мягко прикрывая дверь. Крепко вцепившись в поручни, он сполз вниз по лестнице.
– Поступил вызов, – сказал Дьюгэн. – Я как раз собирался за тобой подняться.
– Что за вызов?
– "Срочно в участок, код номер два". Интересно, что там у них стряслось?
– Кто его знает! – ответил Рой, закуривая и срывая обертку с жевательной резинки – на случаи, если придется беседовать в участке с сержантом.
Когда они подъехали, сержант Шуманн уже ждал на автостоянке в окружении двух бригад с других дежурных машин. Ступив на асфальт, Рой осторожно зашагал в их сторону и присоединился ко всей компании.
– О'кей, вроде все в сборе, – сказал Шуманн.
Этот молоденький сержант с замашками властолюбца Роя определенно раздражал.
– А в чем дело? – спросил он, заранее зная уже, что Шуманн предпримет какую-то авантюру и что она будет иметь мало общего с выписыванием штрафных талонов.
– Поедем на прогулку по Уоттсу, – ответил Шуманн. – На прошлой неделе нами получено несколько писем из конторы члена муниципального совета Гиббса, получены также и коллективные послания от граждан, жалующихся на шатающихся по Уоттсу пьяных бездельников. Вот мы и наведем там сегодня порядок.
– Тогда тебе лучше нанять пару прицепов, – сказал, смоля сигару, ветеран Беттертон, – в фургончик не воткнешь даже тех алкашей, что поливают там один-единственный угол.
Пока полицейские смеялись, Шуманн прочистил горло и неловко улыбнулся.
Рой обратил внимание, что не смеялся лишь Бенсон. Бенсон был негр.
– Как бы то ни было, хотя бы несколько арестов, да мы произведем, – сказал сержант. – Вы, приятели, отлично знаете все эти закоулки в районе Сто третьей и Империал, может, понадобится заглянуть на Девяносто вторую и Бич. Фелер, ты с напарником берешь фургон. Остальные садятся в свои машины. Стало быть, вас шесть человек, так что никаких неприятностей быть не должно. Держитесь все заодно. Сперва заполните фургон, потом растолкаете сколько влезет по машинам и оформите каждого, как положено.
Только не здесь, доставите в Центральную тюрьму. Я предупрежу, чтобы там подготовились. Все. Приятной охоты.
– О, всемилостивый Боже, – тяжело вздохнул Беттертон, когда они направились к своим машинам. – Приятной охоты. Нет, вы слышали? Господи Иисусе! Хорошо, что я увольняюсь через два года. Это-то и есть новое поколение? Приятной охоты, ребята. Бог ты мой!
– Хочешь, Рой, я поведу фургон? – с готовностью спросил Дьюгэн.
– Ну разумеется. Сегодня ты у нас по этой части. Выходит, фургон вести тебе.
