— Они приехали на старой «Тойоте», — лихорадочно докладывал Скарре. — Я ждал их снаружи. Ее родителей.
— Что ты им сказал?
— Уже не помню. Я нервничал. Сначала они позвонили, а через полчаса приехали. Они уже уехали.
— На медэкспертизу?
— Да.
— Это точно она?
— У них с собой была фотография. Мать сразу же описала, во что она была одета. Все совпадало, от пряжки на ремне до нижнего белья. На ней был специальный бюстгальтер для занятий спортом. Она очень много тренировалась. Но ветровка не ее.
— Ну и дела!
— Трудно поверить, правда? — Скарре ничего не мог с собой поделать: его глаза сверкали от возбуждения. — Он оставил нам след, просто так. В кармане лежали пакетик с леденцами и зеркало в форме совы. Ничего больше.
— Оставить собственную куртку, этого я не понимаю. Кто она, кстати?
Скарре заглянул в записи.
— Анни Софи Холланд.
— Анни Холланд? А что с медальоном?
— Это ее парня. Его зовут Хальвор.
— Откуда она?
— Из Люннебю. Они живут в районе Кристал, дом номер двадцать. Это фактически та же улица, на которой ночевала Рагнхильд Альбум, только немного дальше по дороге. Странное совпадение.
— А как ее родители?
— Перепуганы до смерти, — сказал Скарре тихо. — Чудесные, порядочные люди. Она без конца говорила, он почти ничего не сказал. Они уехали вместе с Сивеном.
Сейер положил в рот леденец «Fisherman's Friend».
— Ей было всего пятнадцать лет, — продолжал Скарре. — Ученица общеобразовательной школы.
— Что ты говоришь! Пятнадцать? — Сейер покачал головой. — Я думал, она старше. Фотографии четкие? — Он провел рукой по своим коротким волосам и сел.
Скарре достал папку из архива. Фотографии были увеличены в двадцать — двадцать пять раз, а две — еще больше.
— Ты когда-нибудь видел следы сексуального насилия?
Сейер покачал головой.
— Это не похоже на сексуальное насилие. Это что-то другое. — Он пролистал всю пачку. — Она лежит слишком красиво, выглядит слишком красиво. Как будто ее специально уложили и накрыли. Никаких ран или царапин, никаких следов сопротивления. В некоторых местах волосы выглядят так, будто их специально пригладили. Сексуальные маньяки так не действуют, они демонстрируют силу.
— Но она же раздета?
— Ну и что?
— Что ты можешь сказать на основании фотографий? Навскидку?
— Точно не знаю. Куртка накинута на плечи так бережно.
— Своего рода забота?
— Посмотри на нее. Тебе так не кажется?
— Да, согласен. Но что это может быть? Убийство из сострадания?
— В любом случае, этот человек испытывал к ней какие-то чувства. Добрые чувства. Так что, возможно, они были знакомы.
— Долго нам ждать доклада, как ты думаешь?
— Я потороплю Снуррасона, чтобы он сделал все как можно быстрее. Очень плохо, что нет никаких следов. Несколько никуда не годных фотографий и таблетка. Ни окурка, ни даже палочки от мороженого.
Сейер зажал пастилку между зубов, подошел к раковине и наполнил бумажный стаканчик водой.
— Завтра мы поедем на улицу Гранитвейен и найдем тех, кто искал Рагнхильд. Торбьёрна, например. Мы должны узнать, где именно они обходили Змеиное озеро.
— Что насчет Раймонда Локе?
— И он нам тоже нужен. И Рагнхильд. Дети запоминают много странного, поверь мне. Я говорю по собственному опыту, — добавил Сейер. — А что с Холландами? У них много детей?
— Еще одна дочь. Старшая.
— Слава Богу.
— Это что, утешение? — с сомнением спросил Скарре.
— Для нас, — мрачно ответил Сейер.
Скарре похлопал себя по карманам.
— Ничего, если я закурю?
— Кури.
— Знаешь, — сказал он и выдохнул дым. — Есть ведь два пути, чтобы добраться до Змеиного озера. Наверх по маркированной тропе, по которой шли мы, и автомобильный подъезд с обратной стороны, где шли Рагнхильд и Раймонд. Если по дороге живут какие-нибудь люди, мы же зайдем к ним завтра?
— Улица называется Кольвейен. Я думаю, там мало кто живет, я смотрел по карте. Один-два дома. Но естественно, если Анни привезли к озеру на машине, они должны были приехать той дорогой.
— Мне жаль ее парня.
— Мы еще посмотрим, что это за тип.
— Какой-то парень убил девочку, — сказал Скарре. — Держал ее голову под водой, пока она не умерла, а потом вынул ее из воды и постарался прилизать все вокруг — вот как все это выглядит. «Я вообще-то совсем не хотел тебя убивать, мне просто было нужно». Как будто просит прощения, верно?
Сейер вылил воду и смял стакан в бумажный шарик.
— Я поговорю завтра с Хольтеманом. Я хочу взять тебя с собой на это дело.
Скарре выглядел удивленным.
— Он посадил меня на Сбербанк, — пробормотал он. — Вместе с Гёраном.
— Но тебе хочется?
— Расследовать убийство? Это же настоящий рождественский подарок. Я имею в виду, это большая ответственность. Конечно хочу.
Выговорив эти слова, Скарре покраснел и схватил трубку с надрывавшегося телефона. Выслушал, кивнул и положил трубку.
— Это был Сивен. Они ее узнали. Анни Софи Холланд, родилась третьего марта тысяча девятьсот восьмидесятого года. Но они не могут дать показания до завтра, говорит она.
— Рингстад на месте?
— Только что вернулся.
— Тогда ты можешь идти домой. Завтра сложный день. Я возьму с собой фотографии, — добавил он.
— Будешь изучать их в постели?
— Да, посмотрю.
* * *
Район Кристал, как и Гранитвейен, заканчивался густым разросшимся кустарником, куда некоторые слуги выкидывали мусор под прикрытием темноты. Дома стояли впритык друг к другу, всего был двадцать один дом. Небольшие проходы между ними пропускали ровно одного человека. Дома — деревянные, высокие, с остроконечными крышами, очень похожие друг на друга, — они напоминали Сейеру Брюгген в Бергене. Краски были подобраны со вкусом: темно-красная, темно-зеленая, коричневая и серая. Один дом отличался от остальных — он был апельсиново-желтым.
Вероятно, почти все жители увидели полицейский автомобиль у гаражей и Скарре в униформе. Бомба вот-вот должна была взорваться. Тишина перед грозой.
Ада и Эдди Холланды жили в доме номер двадцать. Сейер почти физически ощущал взгляды соседей, упершиеся ему в затылок. Он остановился перед дверью. Что-то произошло в доме номер двадцать, думали они, в доме Холландов, с двумя девочками. Он попытался успокоить дыхание. Сейер уже много лет назад придумал для таких случаев целую серию реплик, которые после долгих тренировок научился произносить без остановки.
Родители Анни, по всей видимости, не ложились спать после возвращения из полиции. Мать сидела в углу дивана, отец — на подлокотнике. Он выглядел оглушенным. Женщина еще не осознала, какая произошла катастрофа, она почти бессмысленным взглядом глядела на Сейера, как будто не понимала, что два полицейских делают в ее гостиной. Это был кошмарный сон, и ей вскоре предстояло проснуться. Сейеру пришлось взять ее руку и сжать в своих руках.
— Я не могу вернуть вам Анни, — тихо сказал он. — Но я надеюсь, что смогу выяснить, как она умерла.
— Нам не нужно знать, как! — закричала мать. — Нам нужно знать, кто! Вы должны выяснить, кто это сделал, чтобы арестовать его! Он болен.
Мужчина неуклюже положил ей на руку свою руку.
— Мы еще не знаем, — сказал Сейер, — действительно ли болен тот, кто это сделал. Не все убийцы больные люди.
— Вы же не можете утверждать, что нормальные люди убивают молодых девушек!
Она задыхалась. Ее муж казался скрученным в окаменевший узел.
— Всегда есть причина, — осторожно сказал Сейер. — Не всегда ее легко понять, но причина есть всегда. Но сначала мы должны убедиться, что кто-то действительно ее убил.
— Если вы думаете, что она совершила самоубийство, вы должны подумать еще раз, — выдавила из себя мать. — Не может быть и речи. Не Анни.
Все так говорят, подумал он.
— Мне придется спросить вас о многом. Отвечайте первое, что приходит в голову. Если позже вы подумаете, что где-то ошиблись или что-то забыли, звоните. Или если что-то придет вам в голову потом, когда пройдет время. В любое время дня и ночи.
Ада Холланд блуждающим взглядом глядела сквозь Скарре и Сейера, как будто слышала вибрирующий звон и хотела понять, откуда исходит звук.
— Мне нужно знать, что она была за девочка. Расскажите мне все, что сможете.
Что это за вопрос, подумал он в тот же момент, что они вообще могут на него ответить? Лучшая в мире, естественно, самая красивая и умная. Самая особенная. Самая любимая. Просто Анни была Анни.
Оба заплакали. Жалобные болезненные рыдания матери исходили откуда-то из самой глубины ее существа. Отец плакал беззвучно и без слез. Сейер узнал в его лице черты дочери. Широкое лицо с высоким лбом. Он был не слишком высок, но силен и плотно сложен. Скарре прятал в кулаке ручку, его взгляд уперся в блокнот.
