Б. Т. Антоненко
На преступнике — свастика
Четыре года следственные органы Советского Союза, Польской Народной Республики и Нидерландов собирали материалы по делу нацистского военного преступника, голландского миллионера Питера Николааса Ментена. Допрошены были свидетели, обнаружены архивные документы, проведены соответствующие экспертизы, собраны неопровержимые доказательства его кровавых злодеяний в годы Великой Отечественной войны. Начало этой большой работы в Советском Союзе относится к 1976 году, когда Прокуратура СССР, оказывая правовую помощь органам юстиции Голландии, поручила прокуратуре Львовской области помочь голландским юристам провести расследование преступлений Ментена на Львовщине.
Мне, как прокурору области, пришлось непосредственно участвовать в расследовании дела о злодеяниях П. Ментена. Ведь именно на Львовщине вовремя оккупации ее фашистами Ментен чинил кровавые расправы над советскими людьми. На его совести сотни жертв — дети, женщины, мужчины, люди преклонного возраста. На людской крови нажил он миллионы. Уголовное дело Ментена — это одно из дел, раскрывших преступления фашистских палачей против человечности.
Дело П. Ментена рассматривалось в судах Голландии четырежды. Первый раз Амстердамский окружной суд признал Ментена виновным как военного преступника и осудил его к пятнадцати годам лишения свободы. Ментен обжаловал приговор, и Верховный суд Голландии по формальным обстоятельствам отменил приговор. Дело было направлено для рассмотрения в Гаагский окружной суд. Суд в Гааге оправдал Ментена и освободил его из-под стражи. По требованию общественности многих стран Европы, в том числе голландской, по протесту прокуратуры Верховный суд Голландии отменил оправдательный приговор и направил дело на рассмотрение в окружной суд в Роттердаме.
Сначала окружной суд Роттердама, рассматривая дело, вынес определение о его приостановлении на том основании, что Ментен якобы страдает заболеванием и не может правильно ориентироваться по существу предъявленного ему обвинения, не признав, однако, Ментена невменяемым. По протесту прокуратуры это определение было отменено. Роттердамский окружной суд летом 1980 года вновь рассмотрел дело и вынес обвинительный приговор П. Ментену — десять лет лишения свободы и штраф 100 тысяч гульденов.
Поезд Роттердам — Варшава отходил вечером. На перроне было многолюдно. У мягкого вагона стояла вся семья Ментенов. Отец, мать, брат и жена провожали Питера, отбывавшего через Варшаву в далекую Галичину.
— Помни, Питер, — внушал отец, — ты едешь во Львов как представитель фирмы, однако не в том суть… Обживайся, но не забывай о Карпатах: там богатство — лес, в котором так нуждается Европа, нефть, газ… Теперь в те края понаедет немало людей с деньгами. Для начала хватит с тебя и ста тысяч долларов. А если понадобится еще — известишь! Жду, что возвратишься богачом.
— Все сделаю, отец! Вам не придется краснеть за меня. Берегите Элизабет.
Прощанье, поцелуи… И двадцатитрехлетний коммерсант — представитель одной из известных голландских фирм — вскочил на ступеньку тронувшегося уже вагона.
Поселки и города мелькали как в калейдоскопе. Питер всматривался вдаль. Воображение уже рисовало ему гористую местность, где деньги преумножаются без труда, потому что земные недра там богаты нефтью и газом, а горы покрыты прекрасными лесами. Обо всем этом рассказывал ему отец, который в поисках нефти побывал в Карпатах незадолго до первой мировой войны. Теперь, в 1923 году, старый Ментен жил в Роттердаме и был владельцем нескольких бумажных фабрик, которым требовалась древесина.
В купе заглянул проводник, предлагая кофе. Питер попросил чашечку и, смакуя душистый напиток, размечтался…
Остановившись ненадолго в Варшаве, Питер встретился с человеком, от которого получил адрес надежного пристанища во Львове.
На львовскую мостовую новоиспеченный коммерсант ступил в полдень. Оживленная привокзальная площадь ему понравилась. Великое множество лавочек, где продается всякая всячина. Однако сколько тут безработных! И не меньше воров и проституток.
В городе то и дело попадались навстречу молодые люди в зеленой военной форме, лишенной каких бы то ни было знаков различия. Это были петлюровцы, изгнанные с территории Советской Украины. Тут их содержали военные разведки буржуазной Польши и других империалистических государств. Они собирались кучками в многочисленных львовских скверах, вспоминали сытую жизнь на своих хуторах и яростно грозились расправиться с большевиками.
К петлюровцам Ментен присматривался внимательно. Ему советовали завязать с ними знакомства. Да он и сам понимал: такие пригодятся. Опережая события, скажем, что спустя несколько лет он нашел общий язык с украинскими националистами.
Обосновавшись во Львове, Питер вызвал туда жену.
Время от времени фирма, которую Ментен представлял, напоминала ему о необходимости активизировать свою деятельность, заключать больше сделок. Интересы фирмы он понимал, но свои — ставил выше всего и деятельно искал случая вложить капитал в собственное предприятие, приобрести независимость.
Это же настоятельно рекомендовали ему сделать другие хозяева — немцы. Перед тем как двинуться в далекую дорогу, он не преминул побывать в немецком разведывательном центре, где, обращаясь к принявшему его господину, сказал:
— Мой план, господин майор, прост и надежен: в Польшу я приеду в роли представителя голландской торговой фирмы. Кое-какие связи у меня благодаря семье имеются…
— В целом ваш план приемлем, — согласился майор и добавил, указав поворотом головы на дверь в соседнюю комнату, — а вот оберлейтенант Пауль Остен разработает с вами детали.
В 1929 году Питер оставил работу в голландской фирме и начал ходатайствовать о получении польского подданства. В одном из архивов найдена регистрационная карточка, содержащая биографические сведения о Питере Николаасе Ментене, с приложенными к ней фотокарточками. Она была заполнена во Львове 13 марта 1929 года. Получив польское подданство, Ментен решил приобрести в Карпатах земельный участок и лес.
В начале осени он отправился из Львова в Сколе, к месту приобретаемого поместья.
Ментен ехал в дорожном экипаже, в котором восседал с видом заправского помещика, горделиво поглядывая на лежащие по пути усадьбы магнатов, вовсе не являвшиеся его, Ментена, собственностью.
— Пока! — вырвалось у него вслух.
— Простите? — переспросил нерасслышавший спутник.
— Нет, ничего. — Ментен улыбнулся своим мыслям. — Я хотел сказать, что когда едешь не в автомобиле, а как мы с вами сейчас, по старинке, в экипаже, гораздо больше примечаешь вокруг.
Двигались не спеша. Все хлопоты остались позади, купчие с помещиком Пистенером и с окрестными лесовладельцами подписаны. Предстояло лишь выбрать место для господской усадьбы.
— Поселюсь, должно быть, в Сопоте, — говорил Ментен, то ли размышляя вслух, то ли желая услышать мнение своего спутника. — Все уверяют, что в окрестностях этого села уж очень красивые места.
— О, да! Вы останетесь довольны, герр Ментен.
— Почему «герр»? — укоризненно прервал собеседника Питер, — «пане Ментен»!
Собеседник, разумеется, не возражал. Этот Ментен действительно стал паном в здешних местах и немалым: как-никак, около четырех тысяч гектаров земли уже закупил.
За Николаевом остановились перекусить. Распили пузатую бутылочку рома и после недолгого отдыха поехали дальше. «Пан» Питер залюбовался открывающимся с небольшого холма видом.
— Раздолье-то какое!
От села Верхнее Синевидное дорога шла над быстрой горной речкой Стрый с кристально чистой водой. Осмотрели несколько сел — Подгородцы, Сопот, Урич. Одно краше другого! Выбор остановили, как заранее и предполагалось, на Сопоте.
— Место, действительно, прекрасное, — признал Питер. — В стороне, не на проезжей дороге, где все на виду.
Четыре тысячи гектаров были только началом. Вскоре Ментен проложил к своим лесным угодьям узкоколейку. Древесину по ней отправляли и в Голландию, и в Германию, и бог весть еще куда. Ментен постепенно стал одним из самых богатых в Польше землевладельцев. Многим владел он, но сам себе не принадлежал: не забывали о нем в немецком разведывательном центре.
Приведем несколько выдержек из свидетельства тех, кто знал в то время Ментена лично.
Рассказывает Мария Вульпель, жительница Катовицкого воеводства ПНР:
«С гражданином Питером Николаасом Ментеном из Голландии я познакомилась в 1924 году во Львове. У него был капитал — около двухсот тысяч долларов. Он интересовался приобретением леса и одновременно скупкой антикварных вещей. Потом он поселился в селе Сопот, вблизи Сколе. В 1939 году Ментен выехал в Краков. Знаю, что там он был управляющим антикварными магазинами. А последний раз видела его во Львове во время фашистской оккупации. Он говорил мне, что побывал в Киеве».
