Глава VII
Все было готово к торжественному открытию. Разумеется, на венгерский лад. Над входом возведенного на окраине Пешта современного шестиэтажного здания типографии красовался кумачовый транспарант, на котором оформитель вывел четкими белыми буквами: «Добро пожаловать, дорогие гости!» Между тем во дворе и в цехах еще высились груды мусора.
По наружным стенам вились провода и кабели, бригады уборщиц скребли и мыли огромные окна, а в конференц-зале кипели страсти: строители сдавали приемной комиссии здание.
Только в машинном зале — сердце всего сооружения, — где собрались инженеры, печатники и наладчики оборудования, было тихо. Приближались волнующие минуты пуска наборной машины с программным управлением — одного из важнейших звеньев реконструкции венгерской полиграфической промышленности, на которую предполагалось затратить не один миллиард форинтов.
Между директором типографии и главным инженером стоял, объясняя что-то наладчику, Георг Юнг. Вот он открыл портфель и, порывшись в нем, достал листок с текстом.
— Начнем сразу с самого сложного, — предложил он, показывая собравшимся иноязычный текст с какими-то математическими выкладками. Затем запрограммировал формат, шрифты, варианты и обратился к директору: — Кто у вас старший наборщик?
— Дядя Немак! Вот он рядом со мной.
Юнг взял старика под руку и подвел к машине.
— Вам принадлежит право пуска. Я думаю, вы это заслужили.
Этот жест всем понравился.
— Нажмите на кнопку, вот здесь, — показал Юнг.
Старик, робко улыбнувшись, нажал пусковую кнопку, и через несколько секунд, к удивлению всех присутствующих, машина начала выдавать оттиски.
Главный инженер подошел к зарубежному коллеге и протянул руку.
— Прекрасная работа, господин Юнг, поздравляю! — с восторгом сказал он. — Мы не ошиблись, обратившись именно к вашей фирме.
Юнг поблагодарил его.
— Я надеюсь, это не последний заказ! Как частное лицо, должен сказать, что с удовольствием провел бы в вашей прекрасной стране еще несколько месяцев.
— Это решится в течение ближайших двух недель. Вы ведь пока остаетесь?
— Да, две недели, пока идет обкатка, пробуду здесь, а там, если все будет благополучно, отправлюсь домой.
— Господин Юнг! — выглянув из застекленной конторки, окликнула его девушка-администратор. — Вас к телефону!
— Иду! — Он остановил машину и пошел в конторку. — Георг Юнг! — сказал он, плотно прикрыв за собой дверь, в телефонную трубку.
Девушка осталась снаружи. Не хотела ему мешать.
В трубке было тихо. Юнг знал, что нужно немного подождать.
В затемненной плотными шторами квартире горела только настольная лампа.
Слабый свет был направлен на телефонный аппарат с автоматическим ответчиком и лежащий у телефона миниатюрный черный магнитофон. Трубку держала чья-то рука в перчатке.
— Георг Юнг! — донесся из трубки твердый голос инженера.
Затянутая в перчатку рука включила магнитофон и переключила скорость, после чего поднесла трубку к магнитофону. Искаженный замедленной скоростью голос сообщил Юнгу:
— Говорит Бутон! Милиция произвела обыск на квартире у Эвы Ласло. Но мы их опередили. Начинайте действовать! Сегодня вечером очередное послание будет в тайнике. Заберите его! И пусть наш второй человек приступает к делу. Следующего звонка ждите в обычное время.
— Все понял, — прошептал Юнг.
Рука опустила трубку на рычаги. Раздался щелчок.
Девушка-администратор, оставшаяся снаружи, видела через стекло, как Юнг еще какое-то время разговаривал по телефону, умолкал, делая вид, что слушает собеседника, и даже смеялся в трубку. Наконец он с улыбкой положил ее на место, вышел из конторки и, поблагодарив девушку за то, что была так любезна позвать его к телефону, вернулся к главному инженеру.
Ружа сидел за письменным столом без пиджака: на улице нещадно палило солнце, как будто лето, спохватившись, спешило наверстать упущенное в июне — июле.
Проникающий в щели жалюзи свет падал лишь на подставку с цветами, придвинутую к окну.
В дальнем углу просторного кабинета, создавая иллюзию свежести, гудел вентилятор, направленный на офицеров, которые расположились напротив Ружи за скошенным в виде ромба — и оттого якобы современным — столом для совещаний.
Кларика, секретарь подполковника, подавала мужчинам кофе. Кути как посвященный ассистировал ей. Первыми получили гости, подполковник пограничной службы Даниэл и капитан Ладани, потом Ружа, наконец Кути взял чашечку и себе. Салаи жестом дал знать, что кофе не хочет.
— Товарищ Кути и Салаи, — начал Ружа, — как ваши наблюдатели?
— У адвокатской коллегии полный порядок, — доложил Кути.
— В следственной тюрьме тоже, — добавил Салаи.
— Что касается Эвы Ласло, — сказала Кларика, — мне только что сообщили: она в сберкассе, работает, внешне спокойна.
Свою секретаршу подполковник знал уже ни много ни мало пятнадцать лет. Когда ее прислали к Руже, это была тридцатилетняя темноволосая женщина с большими карими глазами. С тех пор она успела стать бабушкой. «Вот выйду на пенсию, что будете делать?» — спросил ее как-то, месяца два назад, Ружа. «Не пытайтесь меня разжалобить, товарищ подполковник, — ответила Кларика. — Всем известно, что вы никуда не уйдете, пока последний шпион не займется мирным трудом землепашца. Так что вам еще долго придется трепать мне нервы, а мне — возиться с вашим молодняком и литрами варить вам кофе!»
В кабинет постучали. Вошли двое экспертов в белых халатах, с восьмимиллиметровым кинопроектором, штативом и переносным экраном. Пока они устанавливали аппаратуру и заряжали пленку, Салаи опустил шторы на окнах. Кларика села за стол, придвинула к себе настольную лампу и приготовила карандаш и блокнот для стенографирования.
— Все готово, товарищ подполковник, — сказал один из экспертов.
— Начнем! — распорядился Ружа.
На экране, перебирая на ходу письма, появился молодой почтальон. Перед тем как войти в дом номер 96 по улице Лео Франкеля, он оглянулся. Лицо его в этот момент было хорошо различимо.
— Стоп! — остановил Ружа просмотр. — Сделайте покрупнее!
Щелкнул выключатель маленькой настольной лампы, осветившей блокнот и проворный карандаш Кларики.
На экране снова поплыли кадры. К дому номер 96 подкатила черная «волга». Из нее бодро выскочил подполковник и помог выйти Эве Ласло. Подъехали другие машины. Следователи и эксперты поспешили к Руже. В это время, уже выходя из дому, в воротах снова показался почтальон.
— Стоп! — распорядился подполковник.
На лице почтальона была заметна растерянность.
— Опешил, стервец, — прокомментировал стоп-кадр Кути.
— Но в панику не ударился! — сказал Салаи. — Видно, парень бывалый!
— Прямо в руки шел товарищу Руже! — с легкой иронией заметил подполковник Даниэл.
— Что верно, то верно, — вздохнул Ружа. — Я мог бы схватить его, стоило только руку протянуть. Да вот не схватил. Придется теперь бедолаге Кути посидеть на сухом пайке.
— Ничего, я это переживу, — утешил его капитан.
Он достал сигарету и закурил. Даниэл докуривал уже вторую.
— Давайте дальше, — велел Ружа киномеханику.
— Осталось совсем немного, — сказал тот.
Проектор снова застрекотал. Почтальон беспрепятственно удалился, а Ружа со всей своей свитой вошел в дом.
Экран вспыхнул белым светом: пленка кончилась.
— Конец, товарищ подполковник, — объявил киномеханик.
— Ошибаетесь, братец! — усмехнулся Ружа. — Это только начало, до конца еще далеко!
Он поблагодарил экспертов за работу. Салаи и Кути подняли шторы.
— Аппаратуру и это, — показал Ружа на экран, — заберете после совещания.
Эксперты вышли. Подполковник взял слово.
— Если в моих рассуждениях вы обнаружите противоречия или ошибочные заключения, прошу поправить меня, — сказал Ружа и продолжил: — Итак, что нам нужно узнать? Кто враги, кто ими руководит и откуда? Сколько их? Куда внедрились? И наконец, какие сведения их интересуют и почему молчит Ковач?
Он окинул взглядом собравшихся.
— Рассмотрим сперва, что они предприняли, с тех пор как мы начали следствие? Ликвидировали вещественные доказательства того, что Ковач занимался систематическим шпионажем. Одновременно, судя по всему, установили с ним связь, поэтому он держится так уверенно и молчит.
— Вполне вероятно, — подтвердил Салаи, все еще раздосадованный, что накануне, уступив просьбе адвоката, вынужден был оставить его наедине с Ковачем.
— Вопрос следующий, — продолжал Ружа, — что они намереваются предпринять? Иными словами, к чему мы должны быть готовы? Будут спасаться бегством? По-моему, это исключено, ведь тогда рухнет вся сеть, создававшаяся, очевидно, годами. Этого они себе позволить не могут. На основании сказанного можно предположить, что они пытаются спасти какое-то важное звено агентуры. Любой ценой! И вполне возможно, что пойдут на риск. Затеют опасную игру!
