надо с признания ошибок.
Платов вскочил с места:
— Никогда! Это же, по сути, смертный приговор.
Чувствую, что внутри у него всё кипит, он еле сдерживается от того, чтобы закончить разговор и послать меня куда подальше. В такой ситуации не надо на него давить, не надо спорить — только дать подсказку.
— Сильный ничего не боится, а слабый только притворяется. Докажите свою силу!
Судя по выражению лица, успокоился, но не настолько, чтобы с ходу уловить мою мысль.
— Ну допустим, я покаюсь перед народом, попрошу прощения. А дальше что? Не пойму, к чему ты клонишь.
— Нужно дать людям истинную веру. Не в президента, не в бога, не в торжество нашей Конституции. Нужно что-то такое, что западает в душу и не покинет человека уже никогда.
— Социальная справедливость, свобода слова?
— Слишком обтекаемо, неконкретно.
— Демократия, равные права?
— В это уже никто не верит.
— Ну, тогда не знаю.
По правде говоря, я и сам не знаю — я лишь на пути к той самой истине:
— Человека нужно убедить, что он не напрасно дышит, ест, что живёт он не только для того, чтобы выполнять распоряжения начальства…
— Так ведь и я о том же! Люди должны поверить, что жертвы не напрасны, что они воплощают в жизнь великую идею…
— Да ничего вам люди не должны. Они сами во всём разберутся и, если поймут, что мы на правильном пути, тогда их поддержка будет вам обеспечена. Но для этого надо говорить им правду и не мешать самостоятельно делать выводы, не забивать им голову словесной шелухой, которая несётся с экранов телевизоров.
Трудный разговор — и для меня, и для него. Возможно, следует продолжить этот спор. Но не сейчас, гораздо позже, когда оба будем в полной мере к этому готовы…
Однако у Платова другое мнение — похоже, он непременно хочет доказать свою правоту. Здесь и сейчас!
— Егор! То, что ты предлагаешь, это замечательно! Но всё упирается в людей, они ещё не готовы к тому, чтобы принимать важные решения без подсказки. Вот мы и пытаемся воспитать новое поколение, поколение умных и честных людей, настоящих патриотов своей Родины. А на это требуется время.
— Да поймите же, ваши методы никуда не годятся! Так можно воспитать либо послушных идиотов, либо карьеристов, для которых преданность интересам Родины исчисляется в рублях.
— Это не так! Тем более, что материальный интерес существует испокон веков, так уж мир устроен, такова человеческая сущность.
В итоге ни о чём не договорились. А напоследок он сказал:
— Ладно, спасибо за интересную, плодотворную беседу. Я подумаю и тогда приму решение.
Итак, кризис благополучно завершился, в той или иной степени преодолён. Президент выступил с обращением, заявил о перестановках в правительстве, пообещал, что в ближайшее время будет проведён целый ряд реформ, над которыми правительство давно работало. Вот только про отмену злополучного закона ни слова не сказал — Егор Кузьмич будет жутко недоволен! Ну и пусть, мне до пенсии ещё далеко, к тому-времени что-нибудь изменится. Тут самое важное, что удалось избежать вооружённых столкновений — войска вернулись в казармы, а кое-кто из генералов получил повышение по службе.
Всё хорошо, прекрасная маркиза, можно радоваться, но не даёт покоя мысль — ну почему так некстати разболелась сердце, будто десять вёрст тащил непосильную ношу, а теперь вдруг понял, что всё это было ни к чему. Зачем копался в родословной председателя КГБ? Зачем писал о том, что выдвижению Платова на президентский пост способствовали члены Бильдербергского клуба и еврейская диаспора? Зачем опубликовал компромат на нынешних министров? Что толку от моих потуг, если, по большому счёту, ничего не изменилось? Только слегка подкрасили фасад, и все остались при своих. Впору предъявить претензии самому себе — встать перед зеркалом и кулаком по нему дубасить! Всё потому, что последствий моего «подвижничества» не избежать — найдутся те, кто в собственных неудачах обвинят меня.
Вскоре Гриша подтвердил мои догадки:
— Егор! Они совсем озверели! Еремей Кузьмич, тот рвёт и мечет… Якобы ты всё испортил. А генералы жаждут крови, требуют твоей головы.
— Им-то что не нравится?
— Ходят слухи, что продолжат службу за Уралом. Кто на Таймыре, а кто и на Камчатке.
— Неужто и тебя отправят в глухомань?
Не хотелось бы, чтобы он пострадал из-за меня. Но Гриша успокоил:
— Да вроде обошлось, но генеральские погоны мне уже не светят… Ладно, как-нибудь переживу. А вот с тобой ситуация хреновая, зря ты ввязался в эту драку.
— Я ни о чём не жалею, вот только беспокоюсь за Катю. Она ни за что может пострадать.
— В том-то и дело, я потому и позвонил. В общем, поезжайте в Крым, там у меня есть домик недалеко от Судака. А когда всё успокоится, я сообщу.
Почему бы нет? На черноморском побережье хоть и не бархатный сезон, однако море, воздух, южная природа помогут привести в порядок расшалившиеся нервы.
А Катя ни в какую!
— Не собираюсь я ни от кого скрываться. В случае чего отец нас защитит.
— Катя! ФСО предназначено только для охраны первых лиц, а мы не в этой весовой категории. Никто не позволит твоему отцу приставить к каждому из нас охрану?
Но уломать её мне так и не удалось, да и самому интересно быть поближе к центрам принятия решений, что называется, в гуще событий — ещё не известно, чем половинчатые реформы в итоге обернутся. К тому же Гриша наверняка преувеличивает угрозу, исходящую от недавних заговорщиков.
А на следующий день позвонил Еремей Кузьмич — опять его рожа маячит на дисплее ноутбука:
— Егор! Ну как же так? Я устроил тебе встречу с президентом, надеялся, что вразумишь гаранта Конституции, а ты что учудил?
Пришлось оправдываться:
— Но он же пошёл вам на уступки! К примеру, в Минфине и Минтруде теперь рулят совсем другие люди.
— Не смеши! От перестановки слагаемых сумма не меняется.
— Вот и главу Первого телеканала уволили.
— А тебе известно, кого поставили вместо него? Ведьминского, того самого, что развалил нашу культуру, работая в должности министра.
Это уже удар ниже пояса!
— Еремей Кузьмич! Если бы знал, что так будет, я бы и пальцем не пошевелил!
— Поздно локти себе кусать! Теперь держать ответ придётся…
— Да за то, что кризис хоть как-то удалось преодолеть, меня люди должны на руках носить …
Но Еремей Кузьмич не дал договорить:
— И вынесут! Вперёд ногами…
Дальше я уже не слушал — захлопнул крышку ноутбука.
