— Извините нас за вторжение, сеньор Ханлон, — голос Энвигадо звучал мягко, с особым испанско-американским акцентом, который Пирсону приходилось раньше слышать только в старых вестернах, где главную роль обычно исполнял Чарльз Бронсон, — но этот номер чист, мои люди проверили его. — Пирсон понял, что он имеет в виду электронные средства подслушивания. — Я буду краток.
«Ублюдок, — подумал Пирсон, — он даже не дал мне время одеться». Судья был уверен, что другой мужчина в блейзере и еще один в пиджаке из верблюжьей шерсти находятся в коридоре за дверью номера. А уж о парне на мотоцикле ему и думать не хотелось.
Энвигадо между тем продолжал:
— Я с большим уважением отношусь к вашей организации и желаю вам успехов в вашей борьбе. Англичане живут в сюрреалистическом мире, где мечтают колонизировать нас всех, от Боготы до Дублина…
«Слишком упрощенный взгляд на международную политику», — подумал Пирсон, но был не в том положении, чтобы спорить на эту тему.
И тут у перепуганного судьи вдруг взыграло самолюбие, на свет божий появился бесстрашный, острый на язык судья Юджин Пирсон, старший член коллегии адвокатов, номинально равный по положению в Военном совете с Бренданом Кейси и Мартином Мари, член такой же грозной, жестокой, кровавой организации, каковой являлась «временная» ИРА. Будущий министр юстиции Ирландии. Человек, о котором в один прекрасный день будут распевать баллады в школах и барах Керри и Килдэра.
— Убирайтесь к чертовой матери из моего номера, — услышал судья свой голос. Его гэльский темперамент превозобладал над инстинктом самосохранения. — Я встречусь с вами обоими в баре через пятнадцать минут. — Он все еще задыхался, но теперь уже от ярости. — Если вы собираетесь иметь со мной какие-то дела, сеньоры, то зарубите себе на носу, что я нахожусь под защитой организации, по сравнению с которой ваши банды поганых убийц выглядят, как хор мормонов в молельном доме!..
Теперь он стоял, выпрямившись, закутанный в полотенце, как римский сенатор в тогу, глаза угрожающе сверкали, как во время заседания в суде.
Человек по имени Рестрепо отошел от двери, пересек комнату и без малейшего предупреждения влепил Пирсону пощечину, потом так резко рванул с него полотенце, что судью развернуло. Далее Рестрепо безукоризненно вычищенным правым ботинком пнул судью по лодыжке, да так, что Пирсон рухнул тощим бедром на пол.
— Через пятнадцать минут, сеньор Ханлон.
Он перешагнул через лежащего Пирсона и направился к открытой двери. Пабло Энвигадо уже вышел из комнаты.
Юджин Пирсон с трудом сел, поджав колени. Дотянувшись до полотенца, он накрыл им дрожащие плечи. Судья зашмыгал носом, он готов был расплакаться от злости и стыда. Во всем виноват этот ублюдок Кейси, и Бог — свидетель, он заплатит за это…
Британская армия действовала на удивление эффективно. После некоторого ослабления в 60-х и 70-х годах она приобрела опыт и закалилась в боях, одержав победу на Фолклендах, и вот теперь успешно поддерживала американскую армию и морскую пехоту в Саудовской Аравии, Ираке и Кувейте.
Двадцать лет партизанской борьбы в Северной Ирландии превратили ее специальные и разведывательные подразделения в самые опытные в мире силы по борьбе с терроризмом, и теперь не проходило года, чтобы они не вели операции в какой-либо точке земного шара.
Этот опыт приобретался на улицах Белфаста, в тайных операциях против городских партизан Ольстера, в войне в джунглях против индонезийцев на Борнео, в операциях против террористов на Кипре, в Адене, Йемене, Омане, в жестоких десантных операциях за возвращение Фолклендских островов в Южной Атлантике. Большой процент в этих подразделениях составляли выпускники университетов, некоторым офицерам разрешили на несколько лет оставить военную службу, пожить гражданской жизнью, чтобы затем вернуться в армию со свежими идеями и более современным подходом к делу.
В армии не осталось больше слабовольных и неопытных генералов, и лучшим примером нового поколения военных стал генерал-майор Роберт Вульф Андерсон, награжденный орденом «За боевые заслуги» и «Военным крестом» с пряжкой на орденской ленте, участвовавший почти во всех перечисленных выше военных операциях. Он начал свою карьеру офицером бронетанковой дивизии, потом служил в войсках специального назначения, командовал 22-м специальным воздушно-десантным полком, потом войсками и разведкой британских войск в зоне Персидского залива в ходе операции «Буря в пустыне».
Генерал Андерсон отличался прямолинейностью и практическим подходом к делу, он внимательно выслушал Дэвида Джардина, с которым проводил раньше совместные операции. Дэвид кратко, без лишних слов, попросил генерала освободить капитана Гарри Форда от участия в предстоящих боевых операциях. Разрешение Андерсона требовалось ему для того, чтобы убедить командование сухопутных войск Великобритании согласиться на увольнение Форда из армии, но с таким условием, чтобы через три года, когда закончится его контракт с секретной службой, молодой офицер снова смог бы вернуться на военную службу.
Джардин раскрыл перед генералом почти все свои карты. Он рассказал Андерсону о том, что Гарри нужен секретной службе для тайной операции внедрения, что объектом операции является Пабло Энвигадо и что в этой операции непосредственно заинтересован сам премьер-министр. Правда, он умолчал, что есть еще два кандидата и окончательный выбор не обязательно падет на Гарри Форда.
Их разговор проходил во время прогулки по темным, обсаженным пальмами улицам в пригороде Эр-Рияда. Джардин понимал, что отнимает время у Андерсона, который через каждые двенадцать часов работы выкраивал всего по четыре часа для сна, но генерал любезно согласился уделить ему десять минут, о которых попросил Джардин. Старый солдат не задавал лишних вопросов, он понимал, насколько важен этот вопрос для секретной службы, если уж куратор направления лично прилетел сюда в разгар боевых действий.
— Когда он вам понадобится? — спросил Андерсон.
— Я хотел бы, чтобы он прибыл в Англию в течение двух недель.
Они продолжили прогулку. Над головой в ночное небо взмыли два истребителя-бомбардировщика «торнадо», за ними еще два, а потом еще два.
— Ладно, Гарри нет необходимости участвовать в операциях. Будет обидно, если его подстрелят, после того как ваша контора затратила столько усилий, чтобы заполучить его. Насколько я понимаю, вы уже подкатывались к Джонни, и он отшил вас?
— Да. Да, боюсь, что так.
«И я не осуждаю его за это», — подумал Джардин.
Еще два самолета пролетели над городом, на этот раз ниже и с большим шумом. Бесшумные бомбардировщики «Ф-111». Пожалуй, они бесшумные только для глухих.
— Что ж, командир полка — капитан на своем корабле, Дэвид. Он будет самым несчастным солдатом, если вы, если мы перепрыгнем через его голову.
— Да, я понимаю, Роберт.
— Не знаю, почему он захотел пойти к вам? Вы же знаете, у Гарри Форда есть все задатки, чтобы стать генералом.
— Разве он не сможет стать им потом?..
Андерсон молчал некоторое время. Он стоял на углу улицы, серьезно обдумывая этот вопрос. Мимо с включенными мигалками и сиренами промчались две машины «скорой помощи» американской морской пехоты. Их шум стих вдали, и теперь из сада роскошной виллы доносились звуки песни в исполнении ансамбля «Дорз». Джим Моррисон пел: «Давай, крошка, зажги во мне огонь». Это напомнило Джардину другую войну, но он надеялся, что нынешняя закончится более удачно. Наконец высокий генерал-майор взглянул на Джардина.
— Ладно. Можно сделать и так, если он на самом деле вернется в армию. — Похоже, генерала томило какое-то предчувствие. Или, может, это просто холодный ночной воздух заставил его вздрогнуть. — Вы же…
«Что, мы? — подумал Джардин. — Мы что, уцепимся за него, что ли? Или бросим его, чтобы Пабло и его дружки подвесили его за яйца?» Он молчал, и тишину нарушал только чуть слышный шепот Джима Моррисона: «Давай, крошка, зажги во мне огонь»…
— Я прослежу, чтобы к концу недели он был в Лондоне. Остальное — ваша забота. У меня такое ужасное чувство, словно я знаю, что у вас на уме…
«Слава Богу. Большое спасибо тебе, Господи, ты и впрямь отлично нам помогаешь».
— Спасибо, Роберт. Большое вам спасибо.
— Ладно, а теперь я собираюсь поспать, так что проваливай.
Дэвид Джардин улыбнулся и протянул руку. Андерсон крепко пожал ее, но тихонько вздохнул, будто инстинктивно чувствовал во всем этом какой-то подвох, в котором не желал принимать участия.
* * *
По иронии судьбы Малыш Пи Патрис содержался под охраной полиции на восьмом этаже больницы Бельвью, при нем постоянно находилось не менее трех одетых в штатское полицейских из 14-го участка, чтобы его братцы — убийцы и торговцы наркотиками — не смогли выкрасть его отсюда. А в морге этой же больницы все еще лежал на льду неопознанный труп молодой девушки.
