— Добрый день. Меня зовут Марк Эндрюс. Я звоню из Вашингтона. Мы были дружны с Ником Стеймзом; я служил у него в отделе.
Голос потеплел.
— Да, я слышал об этой страшной аварии — если, конечно, это была авария. Чем могу вам помочь?
— Мне нужна секретная информация. Вы можете встретиться со мной прямо сейчас?
— К Нику это имеет отношение?
— Да.
— Тогда встретимся в восемь, на северо-восточном углу Двадцать Первой и Южной Парковой. Успеваете?
— Вылетаю первым рейсом, — сказал Марк и поглядел на часы.
— Жду.
Самолет Восточной авиакомпании Вашингтон — Нью-Йорк приземлился в начале восьмого. Выбравшись из толпы, снующей вокруг багажной стойки, Марк направился к стоянке такси. В Манхэттен его вез пожилой, пузатый, небритый житель Нью-Йорка с незажженным сигарным бычком, который он то и дело перекатывал из одного уголка рта в другой.
Всю дорогу таксист болтал без умолку. Его монолог почти не требовал от Марка участия в беседе, так что он мог использовать время в пути, чтоб собраться с мыслями.
— В стране полно дерьма, — сигара подпрыгнула вверх.
— Ваша правда, — согласился Марк.
— Не город, а помойная яма.
— Верно, — согласился Марк.
— А все эта сучка Кейн. Ее и повесить мало.
Марк похолодел. Эти слова повторяли тысячу раз на дню, но для кого-то в Вашингтоне они не были пустой угрозой.
Шофер притормозил у края тротуара.
— Ровно восемнадцать долларов, — сигара дернулась вниз.
Марк положил десятку и две пятерки в маленький пластиковый ящик, прикрепленный к защитной ширме, отделяющей водителя от пассажира, и вышел.
К нему навстречу шел приземистый, средних лет мужчина в твидовом пальто. Марк зябко поежился. Он и забыл, как холодно в Нью-Йорке в марте.
— Эндрюс?
— Угадали.
— Если всю жизнь изучаешь преступников, поневоле начинаешь рассуждать как они. — Он окинул взглядом костюм Марка. — Агенты ФБР стали одеваться не в пример лучше прежнего.
Марк смутился. Неужели Стампузис не знает, что в ФБР платят вдвое больше, чем в нью-йоркской полиции?
— Любите итальянскую кухню? — спросил Стампузис и, не дожидаясь ответа, бросил на ходу: — Повезу вас в одно местечко — Ник частенько сюда захаживал.
Молча шли они вдоль длинного квартала. У каждого входа в ресторан Марк замедлял шаг. Внезапно Стампузис исчез за одной из дверей. Марк прошел за ним через обшарпанный бар; у стойки толпились мужчины; все были крепко навеселе и продолжали напиваться. Наверное, их не ждали жены, а если и ждали, их все равно не тянуло домой.
Миновав бар, они очутились в уютном, выложенном кирпичом обеденном зале. Высокий, стройный итальянец провел их к угловому столику: очевидно, Стампузис был здесь желанным гостем. Меню Стампузис смотреть не стал.
— Рекомендую пиццу с устрицами. После этого заказывайте что хотите.
Марк последовал его совету. За ужином болтали о пустяках.
Марк два года проработал с Ником Стеймзом и знал святое правило средиземноморцев: за вкусной едой о деле — ни слова. Как бы там ни было, Стампузис все еще изучал его, а Марку так нужно было его доверие. Расправившись с огромной порцией, Стампузис принялся за двойной кофе, который запивал ликером Самбука; только теперь он взглянул на Марка и заговорил по-другому:
— Вы работали у великого человека, он один из тех редких людей, которые по-настоящему служат закону. Если бы каждый десятый сотрудник ФБР был так же умен и порядочен, как Ник Стеймз, вашей лавочке было бы чем гордиться.
Марк посмотрел на него, собираясь заговорить.
— Нет, не надо говорить ничего о Нике; вы здесь из-за него, мне этого довольно, а своего мнения о Бюро я все равно не изменю. Я веду уголовную хронику вот уже тридцать лет и могу сказать, что и ФБР и мафия разрослись и стали могущественнее. Но это все. Больше никаких изменений не наблюдалось. — Он налил себе в кофе Самбуки и шумно глотнул. — Ладно. Чем я могу вам помочь?
— Любыми неофициальными сведениями, — сказал Марк.
— Идет, — сказал Стампузис. — Интересы у нас общие.
— Меня интересуют два вопроса. Первое: есть ли у кого-нибудь из сенаторов прямой выход на заправил организованной преступности, и второе, как относится обыватель к законопроекту о владении оружием?
— Всего-навсего! — саркастически заметил грек. — Ну что ж, с чего начать? На первый вопрос ответить легче, поскольку половина сенаторов тесно связаны с организованной преступностью, сиречь с мафией, как ни старомодно звучит это название. Некоторые из них даже не подозревают об этом, но, принимая во внимание, что предвыборные кампании зачастую финансируются бизнесменами или крупными корпорациями, прямо или косвенно связанными с преступным миром, каждого президента можно с чистой совестью считать преступником. Но когда мафии нужен сенатор, она обычно подкупает его через третье лицо, впрочем, и такое получается редко.
— Почему? — удивился Марк.
— Человек, который станет плясать под их дудку, нужен мафии, чтоб обходить закон, беспрепятственно совершать сделки, выигрывать дела в суде, ну и так далее. Договоры с зарубежными странами или же одобрение Верховного суда им просто не интересно. Среди сенаторов иные обязаны своим успехом связям с мафией — те, кто начинал карьеру судьей по гражданским делам или членом местного законодательного собрания и получил финансовую поддержку непосредственно от мафии. Впрочем, они, возможно, не вполне отдавали себе в этом отчет; не каждый станет подвергать источники тщательной проверке, когда хочет, чтоб его избрали. В Аризоне и Неваде мафия занимается законным бизнесом, но боже упаси кого-нибудь туда сунуться. И наконец, в случае с Демократической партией существуют рабочие организации — самая мощная среди них — профсоюз водителей грузового транспорта. Вот и все, Марк, — весь тридцатилетний опыт работы за десять минут.
— Общая картина ясна. Хотелось бы уточнить некоторые детали. Если я назову вам пятнадцать сенаторов вы могли бы сказать, подпадают ли они хоть под одну из перечисленных вами категорий?
— Может быть. Попробуйте. Постараюсь быть предельно откровенным. Но если захочу о чем-то умолчать — не настаивайте.
— Брэдли.
— Никогда, — сказал Стампузис.
— Торнтон.
На лице Стампузиса не дрогнул ни один мускул.
— Бэй.
— По моим сведениям — нет.
— Харрисон.
— Не знаю. Я не в курсе политической жизни Южной Каролины.
— Нанн.
— Сэм — пай-мальчик? Гордость скаутов Нанн? Да вы смеетесь надо мной.
— Брукс.
— Ненавидит президента, но не думаю, чтоб он мог зайти так далеко.
Марк стал перечислять по списку — Стивенсон, Байден, Мойнихан, Вудсон, Кларк, Матиас. Стампузис лишь молча качал головой.
— Декстер.
Стампузис заколебался. Марк не стал настаивать.
— Неприятности — да, — начал Стампузис. — Но мафия — нет.
Стампузис, должно быть, услышал, как Марк с облегчением вздохнул. Ему не терпелось узнать, каких же неприятностей можно ждать от Декстера; он ждал, что Стампузис договорит, но тот промолчал.
— Бэрд.
Лидер большинства. Нет, это не в его духе.
— Пирсон.
— Издеваетесь?
— Спасибо, — сказал Марк и, помолчав, спросил, как мафия относится к законопроекту о владении оружием.
— Трудно сказать, — начал Стампузис. — Мафия больше не едина. Она чересчур разрослась, и в последнее время среди ее членов намечаются серьезные внутренние разногласия. Старшее поколение категорически против, поскольку, как только закон вступит в силу, легально приобрести оружие станет трудно, но еще сильнее они боятся дополнений, таких, как, к примеру, привлечение к уголовной ответственности за хранение незарегистрированного пистолета. ФБР будет счастливо: они не придумали ничего лучшего с тех пор, как уклонение от уплаты налогов стало наказуемо. Теперь они смогут остановить любого известного преступника и обыскать его, и если при нем обнаружится незарегистрированный пистолет, что почти наверняка, его в два счета упекут в тюрьму. С другой стороны, некоторые молодые турки с нетерпением ждут закона; как в тридцатые годы, когда действовал «сухой» закон, они смогут поставлять оружие хулиганам-одиночкам или любому психу, стоит только пожелать. У рядовых членов мафии появится, таким образом, новый источник дохода. Они верят, что полиция не сможет сразу начать применять закон, а прежде чем наведут порядок, пройдет по крайней мере лет десять. Ну как, я хотя бы приблизительно ответил на ваш вопрос?
— Более чем.
— Ну а теперь, Марк, моя очередь.
— Правила те же?
— Те же. Ваши вопросы имеют прямое отношение к смерти Ника?
— Да, — ответил Марк.
— Тогда у меня все: я знаю, о чем спросить, а вам придется лгать. Давайте лучше заключим сделку. Если это выльется во что-нибудь серьезное, я получаю право эксклюзивной публикации в обход этих ублюдков из «Пост».
