— Тогда у меня все: я знаю, о чем спросить, а вам придется лгать. Давайте лучше заключим сделку. Если это выльется во что-нибудь серьезное, я получаю право эксклюзивной публикации в обход этих ублюдков из «Пост».
— Идет, — сказал Марк.
Стампузис улыбнулся и подписал чек; согласие позволило причислить обед с Марком Эндрюсом к деловым расходам.
Марк посмотрел на часы. Если повезет, успеет на последний самолет. Стампузис поднялся и пошел к двери; в баре было по-прежнему людно — там толпились те же мужья тех же жен. Выйдя на улицу, Марк поймал такси. На сей раз за рулем сидел молодой негр.
— Я на полпути к разгадке, — сказал Стампузис, немало озадачив Марка. — Если раскопаю что-нибудь стоящее, позвоню.
Марк поблагодарил и сел в машину.
— Пожалуйста, аэропорт Ла Гуардия.
Потом опустил боковое стекло. Стампузис на минуту заглянул внутрь:
— Я делаю это не ради вас, а ради Ника, — сказал он и исчез.
На сей раз таксист попался не из болтливых.
Добравшись наконец до родной квартиры, Марк попытался собрать воедино обрывки информации, чтоб на следующее утро доложить директору, но, взглянув на часы, с ужасом убедился, что следующее утро уже наступило.
7 часов утра
Директор внимательно выслушал результаты изысканий Марка; пока тот говорил, он не проронил ни слова; оказалось, что и у него есть новости, причем совершенно неожиданные.
— Эндрюс, возможно, нам удастся еще сильнее сократить ваш список, — сказал он. — Утром в прошлый четверг двое наших агентов засекли запрещенную радиотрансляцию по одному из наших каналов связи, на которых мы обычно ловим КГБ. Возможно, временные помехи какой-то коммерческой станции заставили нас на миг переключиться на другую частоту, а может быть, у кого-нибудь есть незарегистрированный радиопередатчик, работающий на нашей частоте. «Давай, Тони. Я только что отвез сенатора обратно на заседание его комитета, и я…» — вот и все, что удалось засечь нашим ребятам. Голос резко оборвался, и нам не удалось поймать его снова. Может быть, заговорщики прослушивали наши разговоры, и на этот раз один из них, не подумав, начал передавать сообщение на нашей частоте — это не сложно. Агенты подали докладную о незаконном использовании нашей частоты, даже не догадываясь, как это важно.
Марк подался вперед.
— Да, Эндрюс, — сказал директор. — Я понимаю, о чем вы сейчас думаете — 10.30. Сообщение было передано в 10.30, утром.
— Так, третье марта, утро, десять часов тридцать минут, — взволнованно повторил Марк. — Погодите, я сейчас проверю… какие комитеты в это время уже заседали… — Он открыл свою папку. — Здание Дирксена… так-так… у меня тут где-то были записаны точные данные, я помню, — сказал он, листая папку. — Возможны три варианта, сэр. В то утро заседали комитеты по международным отношениям и государственным финансовым операциям. В сенате обсуждали законопроект о владении оружием — сейчас, в основном, только о нем и говорят.
— Это уже кое-что, — сказал директор. — У вас есть сведения, сколько сенаторов из тех пятнадцати, что у нас под наблюдением, были третьего марта в Капитолии и чем они там занимались?
Марк просмотрел пятнадцать листков бумаги и медленно разделил их на две части.
— Может быть, это ни о чем и не говорит, сэр, но вот об этих восьмерых у меня нет сведений, — он накрыл ладонью стопку бумаг, — что в то утро они были в сенате. Оставшиеся семь присутствовали на заседаниях, но не в Комитете государственных финансовых операций. Двое — Пирсон и Нанн — в Комитете внешних сношений, сэр. Остаются Брукс, Бэрд, Декстер, Харрисон и Торнтон. Все они выступали в законодательном комитете в том числе и по поводу законопроекта о владении оружием.
— М-да, вряд ли из этого можно делать окончательные выводы, — сказал директор, поморщившись. — Но другими данными мы не располагаем, так что сосредоточьтесь на семи сенаторах. У нас нет другого выхода: осталось всего четыре дня. Но не слишком обольщайтесь неожиданной удачей; советую десять раз перепроверить, не был ли кто из оставшихся восьми в здании Дирксена в то утро. Так вот, я не собираюсь устанавливать слежку за семью подозреваемыми: слишком рискованно. На Капитолийском холме к сотрудникам ФБР и так относятся настороженно. Поступим иначе. По политическим причинам, нам не удастся провести расследование в полном объеме. Придется искать нашего героя, опираясь только на улики, в которых мы совершенно уверены: где он обедал в четверг 24 февраля и был ли на заседании законодательного комитета в 10.30 третьего марта. Необходимо ударить без промаха, а времени у нас в обрез, так что под любым предлогом постарайтесь сократить список; а сейчас поезжайте в сенат — посидите в зале заседаний и в Комитете внешних сношений. И поговорите с директорами. О личной и общественной жизни сенаторов им известно абсолютно все.
— Слушаюсь, сэр.
— И еще: сегодня я обедаю с президентом — может, случайно услышу от нее сведения, которые помогут нам сократить число подозреваемых.
— Вы расскажете президенту, в чем дело?
— Вряд ли, — сказал директор ФБР после недолгого раздумья. — Мне кажется, мы держим ситуацию под контролем. Не вижу причин беспокоить ее и, пока не пойму, что мы можем потерпеть неудачу, ничего не скажу.
Директор передал Марку сделанный фотороботом портрет греческого священника.
— Сделан по описанию миссис Казефикис, — сказал он. — Ну как, похож?
— Даже очень, — сказал Марк. — Разве только нижняя часть лица более мясистая. Эти ребята работают отлично.
— По-моему, я уже где-то видел эту мерзкую рожу, — сказал директор. — Я за свою жизнь имел дело со столькими преступниками, что каждого, конечно, не упомнишь. А жаль. Но, как знать, может, все-таки узнаю.
— Надеюсь, вам удастся вспомнить, кто он, до четверга, — не подумав, выпалил Марк.
— Я тоже, — мрачно отозвался Тайсон.
— И подумать только, он опередил меня всего на двадцать четыре часа! Чертовски обидно.
— Считайте, что вам повезло, мой мальчик. Случись вам опередить его, Арианы Казефикис, должно быть, уже не было бы на свете, да и вам вряд ли удалось бы уцелеть. За домом миссис Казефикис, на случай если он вернется, по-прежнему наблюдает наш сотрудник, но вряд ли этот подонок станет рисковать — он профессионал высочайшего класса.
— Профессиональный подонок, — повторил Марк, согласно кивнув головой.
На внутреннем телефоне замигала красная лампочка.
— Да, миссис Макгрегор?
— Вы опоздаете на встречу с сенатором Хартом.
— Спасибо, миссис Макгрегор, — директор положил трубку на место. — Завтра в то же время, Марк. — Впервые он назвал его по имени. — И, пожалуйста, сделайте все возможное: осталось всего четыре дня.
Марк спустился на лифте на первый этаж, вышел из здания и пошел своей дорогой. Он не заметил, что по другой стороне улицы за ним следует человек. В сенате он договорился о встрече с директорами законодательного комитета и Комитета внешних сношений. Оба могли принять его самое раннее завтра утром. Марк вернулся в Библиотеку конгресса, чтобы в деталях изучить биографии своих подопечных. Группа подобралась разношерстная, со всех концов страны; общего между ними было мало, а один так и вовсе отличался от собратьев — но кто? Нанн — исключено. Торнтон — Стампузис явно не принимает его всерьез, но что это доказывает? Бэрд — лидер большинства? Нет, нет! Харрисон — Стампузис говорил, он против законопроекта о владении оружием, но половина сенаторов тоже были от него не в восторге. Декстер — о каких неприятностях, связанных с ним, упоминал Стампузис? Надо бы вечером узнать у Элизабет. Ральф Брукс — необычайно впечатлительный, вечно подавленный, не скрывает неприязни к Кейн — что есть, то есть. Пирсон — никто не поверит, если негодяем окажется он: тридцать лет в сенате, и ни пятнышка, что за глаза, то и в глаза.
Марк вздохнул — так глубоко и тяжко вздыхает человек, зашедший в тупик. Он посмотрел на часы — 10. 45; чтобы поспеть вовремя, надо немедленно уходить. Он вернул библиотекарю журналы, протоколы конгресса и отчеты Ралфа Надера и побежал через дорогу к стоянке, где стояла его машина. Проспект Конституции и Мемориальный мост быстро остались позади — сколько раз за неделю ездил он этой дорогой? Марк глянул в боковое зеркало, и ему показалось, что он узнает следовавший за ним автомобиль — а может, просто вспомнился прошлый четверг?
Марк поставил машину у обочины. Его остановили два сотрудника Службы личной охраны. Марк предъявил документы и медленно пошел по тропинке. Он успел как раз вовремя и вскоре уже стоял среди ста пятидесяти скорбящих, обступивших две могилы, вырытые для мужчин, которые еще неделю назад были живее большинства людей, сегодня пришедших на их похороны. Президента представлял вице-президент, бывший сенатор Билл Брэдли.
