— Черт знает что, — наконец нарушил молчание Хейз, когда они остались одни.
Эй-Джей не знал, как много следует ему сказать.
— Как сильно ты хочешь стать президентом?
— Прекрати молоть чушь. — Хейз тяжело опустился в свое кресло возле иллюминатора.
— Если она потащит тебя в суд с делом о разводе, все будет кончено.
Хейз не проронил ни слова.
— Твоя жена считает, что ты не годишься для того, чтобы управлять страной… Это ее слова, не мои. Это просто кошмар для нашей кампании. Пресса набросится на этот лакомый кусочек. Она обязательно появится на телевидении. Анита будет рассержена, она станет обвинять тебя во всем, и число твоих сторонниц упадет ниже, чем яйца у карлика.
— Прекрати. — Хейз бросил на него сердитый взгляд.
— Я не шучу. На фоне твоего развода схватка между Бертом и Лонни покажется детской дракой подушками. Анита разорвет тебя в клочья. Нанесенный ею вред будет невозможно поправить.
— Ближе к делу.
— Как сильно тебе хочется стать президентом? Как далеко ты намерен зайти? — Эй-Джей чувствовал, как сердце бьется о его ребра. Его питали высокооктановые амбиции. Тигарден знал, что они вот-вот добьются победы среди демократов. Это было замечательно, и он в этом не сомневался. В кармане Хейза сейчас двадцать три штата и два совещания для выдвижения лидера. Соперников в гонке не осталось, следовательно, Хейз станет кандидатом от демократической партии, если только Анита не сдаст козыри побежденным. Если она подаст документы на развод, то четыре проигравших кандидата захотят выждать и посмотреть, как на это отреагирует общественное мнение. И Эй-Джей это понимал. Анита может завалить кандидатуру мужа. Они обязаны ее остановить.
— Ты должен отговорить ее, как уже делал это, — предложил Хейз.
— Я попытаюсь, но я ей солгал, и теперь Анита об этом знает. Вероятно, я использовал мой единственный шанс.
— Итак, что мы будем делать?
— Нам надо не дать ей развестись с тобой сейчас.
Они посидели молча. К ним заглянул стюард:
— Джентльмены, вы пристегнулись?
— Да, давайте трогаться, — ответил ему Эй-Джей.
Загудели моторы, и самолет побежал по рулежной дорожке.
Спустя несколько минут они с грохотом пронеслись мимо диспетчерской вышки и стали подниматься вверх, прочь от низкого утреннего тумана, прорываясь к солнечному свету, направляясь на восток вместе с оранжевым диском, низко летящим под правым крылом.
— Мы ее придержим… А зачем? Что это нам даст?
— Я звонил Мики, — ничего не выражающим голосом объявил Эй-Джей.
Хейз посмотрел на него, не уверенный в том, какие последствия будет иметь этот звонок.
— Ало сказал, что если мы не позаботимся об Аните, он это сделает сам.
Ричардс смотрел на человека, с которым вместе вырос, и гадал, может ли такое быть, чтобы они говорили об одном и том же.
— Что, черт побери, все это значит?
— Он сказал, что позаботится об этом. Это его слова. Я не могу помешать ему делать то, что ему хочется.
— Я спрашиваю тебя, что это значит? — Хейз повысил голос.
— Говори потише, ладно? — Эй-Джей оглянулся по сторонам, но они были одни в салоне.
— Ты хочешь сказать, что он собирается убить ее? — прошептал Хейз.
— Я не знаю, что он собирается делать… Напугать ее до смерти, заставить делать то, что он хочет, встряхнуть ее как следует. Откуда мне знать?
Мужчины долго сидели молча.
— Хейз…
Губернатор смотрел в окно на поднимающееся солнце.
— Пожалуйста, посмотри на меня…
Ричардс все-таки повернул голову, но его красивое лицо абсолютно ничего не выражало.
— Парень, это то, о чем мы мечтали. Мы говорили об этом еще в начальной школе. Ты и я… Мы попадаем туда, куда хотели добраться… В Белый дом, Хейз, в Овальный кабинет.
Кандидат на пост президента молчал, выражение его лица трудно было рассмотреть в оранжевом отблеске солнца, прорвавшегося в иллюминатор.
— Помнишь, о чем мы говорили, когда были детьми? — снова заговорил Эй-Джей. — Чем выше карабкается обезьяна, тем уязвимее ее задница. Наша задница под ударом. Мы должны сделать все, что от нас требуется. Белый дом… Вот наш приз. Возможно, никто не может получить такой приз, если не захочет подняться по лестнице и взять его.
— И как это Мики об этом позаботится, а?
— Я не знаю, Хейз, но если ты хочешь стать президентом, мы обязаны ее остановить. Эти ребята здорово потратились. Они не станут спокойно стоять и смотреть, как твоя жена спустит все это в унитаз.
Хейз понял, что Тигарден прав. И после того, как прошел первоначальный шок, он уже не был уверен в том, насколько сильно это его огорчает.
В девять пятнадцать самолет приземлился в Провиденс и покатился к правительственному терминалу. Почти час Эй-Джей и Хейз не разговаривали. Они уселись в «лендровер» Тигардена и поехали в резиденцию губернатора. Улицы Провиденс были все еще забиты машинами. Они оставили «лендровер» в подземном гараже особняка. Было почти десять.
— Машины Аниты нет, — заметил Хейз, когда мужчины шли к лифту.
Наверху в резиденции стояла тишина. Пресс-секретарь Аниты еще не пришел. Они прошли по коридору в апартаменты миссис Ричардс. Хейз и Эй-Джей вошли и сразу заметили, что Анита покинула дом. Повсюду валялась разбросанная одежда — свидетельство поспешного сбора чемоданов в приступе гнева. Эй-Джей зашел в ванную, чтобы проверить наличие косметики.
— Ушла, — бесстрастно констатировал он, выходя из гардеробной.
— Что будем теперь делать?
— Я спущусь к телефону-автомату и позвоню Мики. Он ее остановит. — Тигарден начал рыться в кармане в поисках четвертака. — У тебя есть мелочь? — спросил он.
— Воспользуйся этим. — Хейз протянул ему кредитную карточку компании «Эй-Ти энд Ти».
— Ты в критической ситуации ведешь себя как последний вонючий идиот, знаешь об этом?
— Что? — Хейз был смущен и разгневан.
— Ты собираешься позвонить главе мафиозного клана Ало и оплатить этот разговор своей кредитной карточкой!? Я бы никогда не стал с тобой заниматься банковскими делами, дружочек.
В вестибюле Эй-Джей набрал личный номер Мики.
— Это Эй-Джей, соедините меня с Мики, — сказал он незнакомому голосу в трубке. Спустя мгновение Тигарден услышал кажущийся слегка механическим звук голоса Мики. Металлический призвук, догадался Эй-Джей, был связан с установленным шифратором.
— Да?
— Ее нет дома, — доложил Эй-Джей.
— Она в хороших руках, — ответил Мики.
— Было бы не слишком разумно наносить ей физические повреждения. Я думаю, что это будет выглядеть не очень-то хорошо, если человек сегодня станет кандидатом, а через двадцать четыре часа потеряет жену.
— Мы с вами думаем одинаково. Она еще может нам понадобиться.
— Совершенно верно, — согласился Эй-Джей.
— Скажите вашему другу, что я обо всем позабочусь. — В трубке воцарилась тишина, прежде чем Тигарден успел что-нибудь еще произнести. Когда он повесил трубку, в голову ему вдруг пришла странная мысль. Он каким-то образом оказался участником заговора с целью похищения человека. В самых диких своих фантазиях Эй-Джей не мог представить себе такое стечение обстоятельств, которое привело бы его к подобному поступку.
Эй-Джей всегда думал о себе определенным образом. Мягкий, веселый, хороший друг, он всегда видит в людях только самое лучшее. Его острый ум был его тайным оружием. Альберт Джеймс Тигарден, маленький мальчик, выросший в доме 234 по Бикер-стрит, никогда бы не причинил никому вреда. Это просто не входило в его планы. И вот Альберт Джеймс Тигарден стоит в вестибюле резиденции губернатора, он только что позвонил главе мафии из Джерси, чтобы обсудить похищение Аниты Фаррингтон Ричардс, женщины, которую уважал и которая ему нравилась.
Эй-Джей двинулся к лифту и нажал кнопку. Он уставился на свое искаженное изображение в отполированной медной двери. Он казался толще, шире и ниже ростом, с сияющей желтой кожей. Отражение делало его немного похожим на Мики Ало.
— Поговорим о решающих событиях в твоей жизни, — обратился он к самому себе.
Двери открылись, и Эй-Джей вошел в кабину. Она поглотила его, словно кит Иону, пропустив в свое чрево из красного дерева с медными поручнями. Впервые в своей жизни, именно здесь, Эй-Джей задумался, что же случилось с тем маленьким мальчиком с Бикер-стрит.
Комната была маленькой и темной, в воздухе стояло зловоние от мочи и плесени.
Она сидела со связанными за спиной руками. Плечи ломило от боли, и ей очень хотелось пить. Что-то вроде салфетки или полотенца затыкало ей рот, а сверху его заклеили клейкой лентой. Сначала женщина плакала, но потом нос заложило. Это мешало ей дышать, и она чуть не задохнулась. К счастью, пленница вовремя заметила опасность, пока еще не стало слишком поздно, и заставила себя перестать плакать. Это требовалось, чтобы выжить. «Расслабься, — приказала она самой себе, — дыши медленно». Через несколько мучительных секунд воздух снова стал поступать ей в легкие.
