— Это ваша вечеринка. Я проделал весь этот путь из Джерси, я одолжил этот чертов фургон у Пелико. Что же такого важного вы собираетесь мне сообщить, раз уж мы отправились за город вместе?
Эй-Джей оторвал взгляд от кисточек на своих мокасинах и посмотрел в окно.
— Ладно, — медленно заговорил он, не глядя на Мики. — На политическом фронте мы отлично справляемся… Но на домашнем фронте у нас проблемы. Хейз… В общем, он проявил неосторожность. У него была не одна связь на стороне. Встречи были короткими, но отнюдь не платоническими.
— Слушайте, во-первых, прекратите смотреть в окно, договорились? Я здесь, перед вами. Во-вторых, прекратите говорить, как этот чертов Билл Бакли. Переходите прямо к делу… Хейз резвится на стороне с подвернувшейся ему под руку телкой. Так?
— Резвился… Хейз резвился на стороне с подвернувшейся ему под руку телкой. После того как мы встретились с вами и решили в это ввязаться, я сказал ему, что ему придется попридержать коней. Он так и сделал.
— Кто об этом знает?
— В этом-то и проблема. Хенни Хендерсон, координатор избирательной кампании Паджа Андерсона позвонил мне и рассказал о некоей девице, турагенте из Флориды, на которую они вышли. Он намекнул, что у них в запасе не одна женщина. Я спросил Хейза, и он все признал. Завтра утром республиканцы сообщат об этом прессе.
Мики встал, подошел к дивану. Его мозг напряженно работал.
— Итак, что происходит? — наконец спросил он.
— Вы видели, что произошло с Гэри Хартом и Донной Райс, и вы видели, как Дженнифер Флауэрс урвала свой кусок у Клинтона. В нашем случае все будет еще хуже. Консерваторы и моралисты распнут Ричардса. Если только не… — Тигарден замолчал и заставил себя взглянуть на Мики.
— Если что?
— Если мы не создадим ситуацию, когда Падж и Хендерсон не смогут воспользоваться этой информацией.
— И что это за ситуация?
— Что вы собираетесь сделать с Анитой?
— Анита решила предпринять долгое путешествие. Она собирается уехать из страны. Леди сможет вернуться после того, как выдвижение Ричардса кандидатом от демократической партии будет обеспечено, может и не вернуться. Все будет зависеть от нее. Как раз сейчас она думает об этом.
— А что, если Анита попадет в трагические обстоятельства? — выпалил Эй-Джей.
— Вы слишком часто смотрите телевизор.
— А что, если миссис Ричардс зафрахтует самолет и полетит в Огайо, где мы сегодня вечером организуем пресс-конференцию, чтобы там встретиться с Хейзом? В полете могут возникнуть проблемы… — Тигарден остановился, не в состоянии закончить свою мысль, потому что Мики с улыбкой смотрел на него.
— Господи, да вы совсем не тот, каким мне казались.
Эй-Джей отвернулся и постарался договорить:
— Хейз заплачет перед камерами национального телевидения. Мы это растянем… Возможно, нам удастся месяц играть на этом, может и дольше. Похороны на обложке журнала «Тайм». Хейз произнесет надгробную речь. Он будет говорить о любовной истории, длившейся тридцать лет. Губернатор будет посещать ее могилу, и нация будет скорбеть вместе с ним.
— А как это удержит тех шлюх от желания выступить?
— Они не смогут. Падж будет выглядеть последним мерзавцем, если начнет нападки на человека, оплакивающего свою жену. Я вам обещаю. Это ударит по нему сильнее, чем по Хейзу.
С минуту мужчины молчали. Потом Эй-Джей заговорил снова:
— Это решает две проблемы одновременно. Исчезнет Анита, а вместе с ней и угроза бракоразводного процесса. И еще. Опросы общественного мнения показывают, что народ считает Хейза несколько далеким. Гибель жены вызовет сочувствие к нему и сделает его имидж более человечным. — Эй-Джей использовал то, что подсказал ему когда-то Райан в баре отеля в Айове. — Падж не осмелится выпустить на сцену своих проституток, — закончил Тигарден, вдруг почувствовав себя в доме на колесах как в ловушке. Ему захотелось убежать из душной коробки.
— Хорошо, арендуйте самолет. Мы кое-что сделаем, и это не будет выглядеть как террористический акт.
— А как насчет пилотов?
— Это совершенно неважно, Альберт. Люди — это просто мясо. Иногда они имеют денежную или эмоциональную ценность. Если это не так, то они вообще не идут в расчет. — Мики Ало направил палец на Эй-Джея и словно щелкнул воображаемым курком. — Бах, — произнес он. — Нет дохода, нет человека.
— Черт, — негромко выругался Тигарден.
Мики привез его обратно на заправку. Эй-Джей стоял возле своей машины, когда мафиозо посмотрел на него со ступеней «дома на колесах».
— Наймите самолет на деньги избирательной кампании. Он должен стоять сегодня в шесть тридцать вечера возле правительственного терминала в Провиденс. Об остальном я позабочусь. — Мики улыбнулся ему. — Вас это беспокоит, верно?
Эй-Джей поплотнее запахнул пальто и кивнул.
— Позвольте мне сказать вам кое-что, чтобы вас успокоить, — продолжал Ало. — Именно в эту секунду приблизительно пятьсот человек исчезают с лица планеты… Некоторые из них погибают в автомобильных авариях, у других отказывают сосуды головного мозга, кое-кто совершает самоубийство. Дерьмовые пассажиры поезда, следующего к славе. Пока они уходят, автобус материнства останавливается и выпускает на свет тысячу новых идиотов. Они кричат, делают первый вздох и первый раз гадят. Точная прибыль — пятьсот человек. Девяносто процентов из них станут никуда не годными мерзавцами. Одним больше, одним меньше, нет никакой разницы.
— Вы социопат…
— Добро пожаловать на темную сторону планеты, Альберт.
Мики хлопнул дверцей и уехал.
Эй-Джей остался стоять на заправке. Ему было холодно и одиноко.
Мило Дулео достаточно навидался смертей. Водить самолет он научился, когда служил на флоте. У него была опасная, но важная работа. Мило следил за русско-афганской войной с борта своего сверхзвукового, летающего на большой высоте «Локхида SR-71» — «Черного дрозда». Он летал в стратосфере, а камеры на крыльях жужжали, пока он фотографировал афганскую границу. В него стреляли с десяток раз и все-таки сбили, когда на него налетела эскадрилья «Як-38». Адреналин заиграл в его крови, и Дулео нарушил все приказы, пролетая низко над землей вдоль узких ущелий, когда огромные скалы возвышались с обеих сторон. Ему удалось увернуться от ракет, хотя он и не знал об этом, но все-таки одна зацепила хвост его самолета, и Мило пришлось катапультироваться над вражеской территорией. Ему повезло, на него наткнулся патруль моджахедов. Спустя два месяца Мило Дулео продолжил службу. Его попросили дать показания. Обнаружилось, что он без всяких на то оснований потерял свой самолет. Решение комиссии положило конец его сумасшедшим годам. Мило нашел приют в коммерческой авиации, но потом заскучал там и взялся пилотировать принадлежавший Джозефу Ало «Лирджет-55». Дулео работал на семью, и его иногда просили выполнить весьма интересные поручения. И он жил ради этого… Как в тот раз, когда они схватили негра-наркоторговца с занятным именем Наполеон Аутло[42] и выкинули бедного сукина сына из самолета без парашюта над Атлантическим океаном в сорока милях от берега… Это, конечно, не то, что уворачиваться от «МИГовских» ракет, но, во всяком случае, с Ало у него был шанс немного порадоваться жизни.
Мило не мог дождаться сегодняшнего полета, укладывая свой парашют и ценный пистолет-пулемет «Хеклер-Кох МП-5» со сменным магазином и вращающимся цилиндрическим прицелом. Он загрузил свою амуницию в черный «рэнджровер» и направился к правительственному терминалу аэропорта в Провиденс, где Пулакарпо Депауло и Анита Фаррингтон Ричардс должны были появиться сразу после наступления темноты. Самым сложным было пробраться незамеченным на борт самолета. Мило попросил Мики зафрахтовать «Лирджет-55», потому что он был знаком с его оборудованием. Если самолет будет закрыт, то он сможет пробраться в салон через задний багажный отсек. «Птичка» будет припаркована у терминала, и из-за холодной погоды, как полагал Мило, пилоты засядут в комнате отдыха, попивая кофе. Он должен суметь миновать ограждение и пробраться в самолет без труда.
Все прошло так, как он себе и представлял. Мило спрыгнул с шестифутового забора, быстро пробежал по летному полю и открыл заднее багажное отделение. Потом открутил панель, соединяющую его с туалетом. Через несколько минут Дулео оказался в хвостовой части самолета. Он влез в маленькое помещение, уселся на сиденье унитаза и поставил панель на место. Закончив работу, Мило остался сидеть с парашютом и рюкзаком на коленях.
В девять пятнадцать он услышал, как открылась дверь «лирджета» и до него донеслись голоса двух пилотов.
— Что с ней такое? — спросил один из них.
Потом Мило услышал голос с сильным итальянским акцентом и узнал Пулакарпо.
