Один подошел слишком близко, и Скорпион чуть не снес ему голову ударом пятки из арсенала бразильского боевого искусства
капоэйра, тот отлетел на пол. Потом он ударил головой другого и уже взялся было за третьего, но Кулаков позвал подмогу, и примчались еще трое, размахивая дубинками. Один из них уложил Скорпиона ударом по гениталиям.
Обозленные тем, что от него досталось двум их товарищам, они избили его так, что болело все тело. «Но дело стоило того, — думал он, — стоило дать им понять, что я не целиком в их власти». Боль, однако, была очень сильной. Хотя, что хуже — эта боль, распухшие суставы, гематомы или холод, было непонятно.
«Холод», — решил он. Он дрожал и боялся переохлаждения, которое, как он помнил, наступает, когда температура тела падает ниже тридцати пяти градусов. Его дыхание становилось поверхностным. Он понимал, что ему нужно собраться с мыслями, пока холод не отключил его сознания.
«Рано или поздно вы сломаетесь. Ломаются все», — говорил сержант Фолко. Это состязание между допрашивающим и допрашиваемым. Между ним и Кулаковым. Кулакову нужно признание. Если он не добьется признания от него, Скорпиона, он постарается выбить его из Ирины.
Он попытался прикинуть, сможет ли она выстоять. Насколько жестоки они будут к ней? Будут ли они насиловать ее? «Могут», — подумал он. Как он справится с этим? Он старался не думать об этом. Если они останутся в живых, а такая возможность, во всяком случае, по отношению к нему, представлялась почти невероятной, примет ли он ее? Если даже примет, согласится ли она на это? «Я в мире сновидений, — говорил он себе. — Очень холодно. За меня думают холод, боль и крики. Нет, — решил он, я приму ее, что бы они с ней ни сделали. И если даже она не сломается, а она будет держаться из всех сил, в этом я не сомневаюсь, хотя сил у нее может не хватить, то у Кулакова есть еще Алена. Так что нужные признания он получит».
Итак, какими же возможностями он, Скорпион, располагает? У Кулакова есть два сдерживающих фактора. Он не может допустить, чтобы Скорпион умер, так как его нужно предъявить русским. Признания одной Ирины ему будет недостаточно. Ему необходимо и признание Скорпиона. Они будут стараться использовать Скорпиона и Ирину друг против друга.
«Все дело в страхе и боли, — говорил им сержант Фолко в том учебном, но слишком реальном концлагере. — В какой-то момент остается только боль. Запачкано будет все: ваша жена, ваша мать, ваша страна, ваш Бог. Вы можете думать, что это не подействует. Еще как подействует. Вам нужно держаться одной мысли. Только одной: „Я должен выдержать“. Верьте мне, я требую, — сказал он, грохнув по столу резиновой дубинкой. — Пока я не расстанусь с вами, единственный, кому вы должны верить, это я».
Это будет одна его идея — Кулакову не нужна его смерть.
Закричал кто-то снова, или этот звук лишь у него в мозгу? Он не был уверен и попытался пошевелить головой. Замерзающие клетки его мозга отказывались думать. «Холод не имеет значения», — сказал он себе. Он вспомнил, что когда-то в детстве шейх Заид отправил его одного на три дня в пустыню, одетым только в балахон thawb и вооруженным только ножом: это было частью воспитания его как мужчины племени мутайр.
Дело было зимой, а ночная температура в северной пустыне опускается до минус 18 °C. Он вспомнил, как лежал на песке, глядя на звезды, которые сверкали, как кристаллики льда. Было очень холодно, он дрожал в своем балахоне и не мог уснуть. Всюду, куда хватал глаз, не было ни единого живого существа, ни единого предмета. Он был голоден и совершенно одинок. Ближайшими источниками света были звезды.
— Как мне перенести жару и холод? — спросил он шейха Заида перед уходом.
— Терпи, — ответил шейх Заид. — Помни, Аллах милосерден. Боль всегда заканчивается. Умрешь ли ты или, по воле Аллаха, увидишь Солнце, боль в любом случае закончится.
Скорпион смотрел в темноту своей камеры и видел звезды. Его сознание начинало расплываться. Он изо всех сил старался сохранить его ясным. Множество вопросов оставались открытыми. Началась ли война? Ни взрывов, ни сирен воздушной тревоги слышно не было. Возможно, было обнаружено его видео в YouTube или Ахнецов сделал свое дело. А может быть, воздушная атака идет прямо сейчас, только за толстыми стенами тюрьмы в Лукьяновке ее не слышно.
Что случилось с Аленой? А с Ириной? Отступятся ли они от него? Как СБУ узнала, что они на телестудии? Он был уверен, что «хвоста» за ними не было. Кто же предал, Ахнецов? Или кто-то из телевизионщиков? Или даже Кожановский? Кто-то ведь сообщил в СБУ об их предстоящем выступлении. Но кто? Кому было выгодно не допустить выхода этой телепередачи?
Горобцу? Гаврилову и СВР? Но как они могли узнать о готовящемся эфире, о том, где находится Ирина? А они знали. Кулаков лично явился на телестудию с командой спецназа именно потому, что знал. Но откуда? Было похоже, что существовал еще какой-то невидимый участник игры. Но как это могло быть?
Скорпион услышал шаги, дверь открылась, и в камеру ворвался слепящий свет, заставивший его сощуриться. На этот раз Кулаков пришел в сопровождении четырех крепких охранников. «Поняли, значит, что ко мне нужно относиться серьезно», — подумал он с легким оттенком удовлетворения.
— Итак, Килбейн, он же Питер Рейнерт, он же «Скорпион». Готовы к небольшой беседе? — спросил Кулаков.
«Боже, откуда они знают про Скорпиона», — подумал он в панике. Потом вспомнил: знал Ахнецов. Возможно, и Бойко, человек Ахнецова. И Ирина. Он назвал ей себя той ночью в запорожской квартире.
«Но нет, не Ирина, — сказал он себе. — Они не могли так быстро узнать это от нее. А если?». Он не хотел думать о том, что они с ней сделали, чтобы добиться этого. И все же, это очко в пользу Кулакова, признал Скорпион. Хороший ход и прямо из наставления КУБАРК: «Покажите человеку, что знаете больше, чем он полагал, и он будет думать, что вы знаете еще намного больше». Этот прием используют все — и ЦРУ, и СБУ, и ФСБ.
— Пошел ты, — сказал Скорпион, стуча зубами от холода, и один из охранников хихикнул. «Держись одной мысли, — твердил он себе, когда его выволакивали из камеры. — Важно, что он не может допустить, чтобы ты умер». Скрюченные руки и ноги причиняли невыносимую муку, но он забыл об этом, когда один из охранников ударил его шлангом в поясницу, чтобы заставить выпрямиться.
