Феннек заставил себя дышать медленнее. Вытер потное лицо. До чего жарко в этом пуховике.
Не дать панике и усталости взять верх. Его внедрение слишком затянулось. Он начинает остерегаться всех подряд. Слишком много вопросов. Став никем, он никому не может довериться. Он снова и снова думал о своих родных, об отце, о возможностях отцовского выбора. И тех возможностях, которые сегодня предоставлены ему. Если есть о чем говорить. Если бы только речь не шла о том, чтобы втереться в доверие, успокоить подозрение и продолжать дело, начатое другими, без него — дело, которое он так надеялся завершить.
Интегрироваться и наконец изжить все обиды.
Он сбился с пути. Потерял своих. Они убили бы его, если бы нашли. Как предателя, как собаку. Значит, они не должны его найти. Он не собака. И не должен быть здесь.
Карим взглянул на руки: все еще дрожат. Он вытер их о белые полотняные штаны.
Так нельзя. На него оказывают давление. Сегодня вечером его поставили в нестандартную ситуацию, но он на это натренирован. Он готов к отсутствию комфорта, он выстоит в невзгодах и сомнениях.
Он… должен… успокоиться.
Карим вздохнул и снова принялся за замок письменного стола. Тот открылся.
В ящиках ничего. Феннек в растерянности посмотрел вокруг. Сколько здесь надо перерыть! Он никогда не справится. Не его это дело. Надо уходить.
Дыши.
Спокойно.
Методичность. Сначала здесь: металлический шкаф. Потом будет время подумать. Захват, щуп, предохранители. Спокойно. Щелк! Отлично. Феннек отклеил язык от нёба. Нижний ящик. Ничего. Средний. Тоже ничего. Верхний. Он улыбнулся и при помощи фонарика с инфракрасным фильтром убедился, что нашел то, что искал.
Теперь ему предстояло выйти незамеченным и передать все остальным. Из двух зол Луи выбрал меньшее: сохранить своего агента. Не рисковать им и не приказывать остаться в конторе, чтобы скопировать документы. Не сумеют вернуть все на место, тем хуже. В лучшем случае Салах решит, что потерял их, в худшем — догадается о краже. Это вызовет всеобщую подозрительность, но Карим будет в безопасности и сможет и дальше выполнять секретные задания.
Однако такое решение требовало повторного прихода. Так что теперь не стоило медлить.
Через пять минут Карим вышел на улицу Ригель. Сделав несколько шагов, он осознал, что идет в сторону мечети, и разозлился на придурка, назначившего место свидания. Навстречу ему по противоположному тротуару двигался какой-то силуэт. Мужчина. Феннек старался смотреть прямо перед собой.
Идти вперед, не поворачивая головы.
— Карим! — Голос Мохаммеда. — Что ты здесь делаешь, гуйа?
Салафист остановился и строго смотрел на него.
Неужели он видел, как Карим выскочил на улицу?
Феннек перешел на противоположную сторону. Несмотря на ночную прохладу, он снова вспотел и теперь ощущал, как пот течет по спине, под засунутыми за брючный ремень украденными документами. Они жгли ему кожу.
— Не мог заснуть. — Он воспользовался заранее придуманной отговоркой. — В последнее время со мной это часто бывает. Вышел пройтись до мечети. Это единственное место, где я чувствую себя спокойно, — продолжал он с опущенной головой.
— Это хорошо. Но ты слишком торопишься с постом.
— А ты почему здесь?
Вопрос Карима раздосадовал Мохаммеда, его лицо помрачнело еще больше. Он сухо ответил:
— Я совершаю обход. Вскоре мне предстоит стать имамом, ты что, забыл? — Салафист и его сбиры наконец добились своих целей: им понемногу удалось взять под контроль улицу Пуанкаре. — В этот час молитвенный зал закрыт, тебе это должно быть известно. — Его голос внезапно смягчился: — И все-таки, если хочешь, я пойду с тобой и открою мечеть, чтобы мы какое-то время могли помолиться вместе.
— Я бы не простил себе, что утомляю тебя, брат мой. Ты слишком занят, а я всего лишь капризный глупец. Пойду домой.
— Давай провожу тебя немного. Ты проходишь испытание, а помощь таким людям, как ты, скоро станет моей обязанностью.
Мужчины двинулись в путь.
— Расскажи мне, что тебя беспокоит, Карим.
— Я измучился, не могу больше ждать.
— Ты все еще не нашел работу?
— Нет. Мне стыдно. Но я искал, уалла![165]
— Я тебе верю. — Чтобы успокоить его, Мохаммед поднял руку. — Мы сможем что-нибудь для тебя подыскать. К чему такое нетерпение?
— С тех пор как я обрел путь Аллаха, да святится имя Его, я хотел бы помогать единоверцам.
— Ты это уже делаешь.
Карим покачал опущенной головой:
— Да, но это почти ничто.
— Не говори так. Ты оказал нам множество услуг. Твое время придет, другие братья должны были сказать тебе это. Время сложное, скоро нам понадобятся верные люди вроде тебя. А пока я расспрошу насчет работы среди своих.
— Шукран, шейх.[166]
На улице Иордан они расстались. Феннек не стал сразу сворачивать, а пошел домой привычным путем. Оказавшись в квартире, он выглянул в окно, чтобы посмотреть, нет ли хвоста. Убедившись в отсутствии слежки, он зажег свет и тут же покинул дом через подземный паркинг. Надо спешить, его ждут.
Амель немного отстала от Сильвена. Ее взгляд рассеянно блуждал по подержанным вещам, которые предлагали торговцы на рынке Дофин, ни на чем не останавливаясь.
Муж вернулся за ней:
— Пойди взгляни. — Он потащил ее в магазинчик, где было выставлено наборное бюро с ящичками для писем. — Правда славное? И даже не очень дорогое.
— Слишком высокое. У нас не поместится.
— Если только мы не переедем. Так хочется поскорее купить что-нибудь. Попросторней, с кабинетом и еще одной спальней.
Амель не ответила. Она не обратила внимания на его слова.
Сильвен улыбался и любовно разглядывал мебель.
— Что ты об этом думаешь?
— Красивое.
— Да нет, по поводу моей идеи покупки квартиры.
— Извини, я не слышала — задумалась.
— Вижу. На работе что-то не так?
Амель позволила обнять себя за плечи. Она опустила голову на грудь мужа и, несмотря на окружающий шум, услышала, как быстро бьется его сердце. Старается выглядеть спокойным, но он встревожен, обеспокоен.
Она тоже.
— Ты правильно сделала, что бросила работу с этим твоим журналистом.
Несколько дней назад Амель, возможно, согласилась бы с Сильвеном. Но после двух суток отсутствия вестей от Ружара не выдержала. Журналист давал ей именно то, в чем она больше всего нуждалась. Набрав его номер, молодая женщина не смогла вымолвить ни слова.
Завтра она будет в отеле «Крийон». Ей это необходимо.
— Давай думать о нас, только это имеет значение. Подумаем о нашей семье.
Она только это и делала.
05.11.2001
Вторая половина дня. Клиентура бара «Крийон» в основном мужчины и уроженцы Среднего Востока. Амель устроилась возле стойки — одинокая, элегантная. Трое мужчин уже предложили ей выпить и с удивлением и некоторым раздражением получили отказ на свои настойчивые приглашения. Ей самой было неприятно, что ее приняли за профессионалку. Смущение усугубляли мрачные взгляды, которые стал бросать на нее бармен, как только она присела.
Наконец появился Ружар и направился к ее столу. Один из пристававших к ней посетителей сразу легко поднялся и махнул ее коллеге рукой. Журналисты подошли к нему.
Незнакомец протянул Ружару руку и представился:
— Рафик Сугайяр. Арман вкратце описал мне вас. Присаживайтесь.
Довольно высокий и очень тучный, он едва удостоил взглядом молодую женщину, оставшуюся стоять, потому что стула ей не досталось. Ни один из мужчин не сдвинулся с места, чтобы помочь, так что ей пришлось самой искать, на что сесть.
Когда она вернулась, банкир как раз заявил, что он тонкий знаток хавалы.
— Я работаю между Европой и Дубаем, в классической банковской системе, и в сферу моей деятельности входит именно наведение мостов между двумя этими вселенными.
Подошли принять заказ. Сугайяр позаботился лишь о своем госте, снова предоставив Амель разбираться самостоятельно. Заметив, что Ружар подмигнул ей, Амель догадалась, что он не попался на удочку их радушного хозяина. Можно не нервничать.
Очень довольный, что может показать свою ученость перед заинтересованной аудиторией, ливанец пустился в долгие разглагольствования по поводу деятельности хаваладаров, их финансового веса, их истории. Свой монолог он прерывал только для того, чтобы глотнуть фруктового коктейля.
Если Ружар, казалось, изо всех сил старался проявлять терпение, то Амель очень скоро заскучала. Все это они уже знают. Неожиданно она поймала себя на том, что высказала эту мысль вслух.
Сугайяр сразу возмутился:
— Если уж вы так осведомлены, зачем заставлять меня терять столько времени?
Ружар тут же вмешался, чтобы отвлечь внимание ливанца от дерзкой девчонки, осмелившейся так его унизить:
