Нами принято решение, что местом нахождения «Венгерского революционного совета» будет одно из государств Европы (не нейтральное).
Европа. 19 ноября 1956 года.
Подписано представителями революционной независимой партии мелких сельских хозяев, «Венгерского крестьянского союза», бывшего «Союза лиц, преследуемых по политическим целям», борцами из казармы «Килиан».
В ту ночь я засыпал ужасно уславшим, но довольным собой, так как отныне нисколько не сомневался в том, что впереди меня ожидает долгая трудная борьба, и, как бы там ни было, первый и решающий шаг уже сделан. Теперь не могло быть и речи о единстве и сплоченности эмиграции. План ЦРУ относительно этого потерпел фиаско в самом начале.
Кто в 1956 году, во время контрреволюционного мятежа, был молодым человеком или взрослым, те хорошо запомнили все ужасы тех дней. Стоило тогда только показать на кого-нибудь пальцем и сказать, что этот человек сотрудник органов безопасности, как тут же, на месте, следовала расправа. На площади Кезтаршашаг в течение нескольких дней действовала страшная мясорубка; мятежники разыскивали какие-то подпольные камеры, якобы забитые арестованными.
В стране началась настоящая «охота на ведьм», с той лишь разницей, что корни этой «охоты» гнездились в почве маккартизма. За рубежом, в Западной Европе, настроения тоже были пропитаны ненавистью. Особенную антипатию вызвали эмигрантские военные организации и часть диссидентов, устремившихся на Запад.
К одному из парадоксов жизни человека относится и такой момент, когда после нагромождения отрицательных явлений вдруг следует нечто хорошее, что-то такое, что помогает ему пережить трудности или, во всяком случае, смягчает тяжелое положение, делая его сносным. На собственном опыте я не раз убеждался в том, что, когда все идет самым лучшим образом, когда человеку везет, на него вдруг совершенно неожиданно обрушивается холодный душ. Так случилось со мной и на сей раз.
Я знал о том, что сотрудники радиостанции «Свободная Европа» ознакомили военно-фашистскую организацию «Союз венгерских борцов» с секретными документами венгерских органов безопасности. Из-за отсутствия связи с Центром я не имел возможности перепроверить эти данные. После поездки в Будапешт я не исключал, что мне грозит серьезная опасность. Следовательно, мне нужно было быть готовым к тому, что однажды меня арестуют и заявят, что им-де хорошо известно, кто я такой, а затем последует физическая расправа.
Однажды в дверь моей квартиры кто-то позвонил.
Дверь открыл мои секретарь Янош Ракоци. Через минуту он вошел ко мне и доложил:
— Из Будапешта прибыл какой-то господин. Он назвался твоим старым знакомым и настаивает на встрече.
И тут в голову мне пришла мысль о том, что это может быть связной из Центра. А если нет? Но кто же это тогда?..
— Впусти его, — распорядился я.
Каково же было мое удивление, когда я увидел на пороге своего старого знакомого доктора Йене Биндера.
— Я все о тебе знаю! — заявил он прямо с порога.
Мне показалось, что дом обрушился и я падаю куда-то в пропасть.
«Вот и конец! — подумал я. — А что я, собственно, знаю об этом Биндере? — И тут же мысленно ответил на этот вопрос. — В годы второй мировой войны он жил в Коложваре и как один из руководителей бойскаутского движения поддерживал связь с генерал-полковником Ференцем Фаркашем Кишбарнаки, бывшим главой этой организации… Итак, Фаркаш Кишбарнаки! Организатор строительства линии Арпада и один из ее «защитников», доверенное лицо Салаши, которому была поручена эвакуация гражданского населения, руководитель военно-эмигрантской организации профашистского толка «Движение за свободу Венгрии», военный советник НАТО по делам Восточной Европы…
…Если этот Биндер действительно знает, кто я такой, тогда мне конец!»
Я решил, что в случае провала застрелю его. Свидетелей нет… А потом заявлю, что он на меня напал. Лучше защищать себя на суде, чем провалиться, не использовав такую возможность.
— Садись… и извини, я сейчас вернусь!
Пройдя в спальню, я взял пистолет и, загнав патрон в патронник, положил оружие в карман, вышел к нежданному гостю и остановился перед ним.
— Ну-с, рассказывай, что же ты обо мне знаешь? — Голос мой вряд ли прозвучал дружелюбно.
Биндер с нескрываемым удивлением снизу вверх посмотрел на меня:
— Ты чего такой сердитый? Я тебя ничем не обидел. Так просто пошутил, и все… — растерянно проговорил он. — А вообще-то я, конечно, все о тебе знаю. Еще на границе мне сказали, что я обязательно должен обратиться к тебе. — С этими словами он встал и обнял меня. — Ты же теперь большим человеком стал, дружище! Очень большим!..
Случись такое в другое время, мне сделалось бы нехорошо от подобной лести, а тут с меня словно камень сняли.
Я достал бутылку дорогого коньяка и начал угощать гостя.
Мною были предприняты необходимые меры для восстановления связи с Центром по заранее установленной схеме, но безрезультатно. Я понимал, что на родине нужно было сначала собрать воедино и сплотить силы внутри самой Венгрии, а уж только потом Центр мог заняться своими агентами, находящимися за рубежом.
Понимать-то я понимал, однако это нисколько не уменьшило моих терзаний. Я должен был жить в чужом мире, ежедневно подвергаясь опасностям.
Вскоре после того как Биндер уплел, ко мне на квартиру заявился какой-то пожилой человек, который тоже желал говорить только лично со мной.
— Полковник Деметер, — представился он и посмотрел на меня таким взглядом, будто я был обязан знать, что он за птица. — Неужели вы меня не знаете, молодой человек? И никогда не слышали обо мне?
Эти вопросы прозвучали не очень грубо, но в то же время и не слишком дружелюбно.
— Признаюсь, господин полковник, что…
— А вам бы следовало обо мне знать, молодой человек, — прервал он меня.
Здесь посетитель сделал паузу и просверлил меня взглядом. Мне сразу сделалось как-то не по себе.
— А ведь я читал в военной академии курс по ведению контрразведки. Бела Кирай был моим учеником.
Я чуть не поперхнулся, и это не ускользнуло от внимания наблюдательного полковника.
— Что с вами, молодой человек? Уж не напала ли на вас икота?
Он был недалек от истины.
Неожиданное появление этого человека не сулило мне ничего хорошего. Однако я решил все сразу же выяснить и потому спросил:
— Что вам от меня угодно, господин полковник? У меня мало времени.
— О, простите, пожалуйста, старого служаку, — заговорил он совершенно другим тоном. — Я навестил вас в связи с одним нашим общим другом.
— Говорите яснее, господин полковник.
— Речь пойдет о Ференце Наде. Мы с ним земляки, из одного селения.
— О, это совсем другое дело! — с облегчением воскликнул я. — В таком случае вы — мой желанный гость.
— А вы могли бы сейчас же связаться с Ференцем?
— Да, конечно.
— Прошу вас, передайте ему, что мне необходимо встретиться с ним. Пусть он прилетит в Вену.
— Вряд ли такое возможно…
— На родине я оставил хорошо организованные подразделения, во главе которых стоят мои сыновья. Все мои пятеро сыновей в свое время окончили академию Людовика. Кадровые офицеры. Им необходимы оружие и боеприпасы для ведения тайной войны.
Нелегко было мне найти слова для ответа.
— Господин полковник, дело это… действительно очень важное… Однако днем я не смогу связаться с Ференцем. Давайте договоримся так: я позвоню ему сегодня вечером…
— И сразу же перезвоните мне. Благодарю вас! От имени всей Венгрии!
Когда гость ушел, я попросил Яноша Ракоци не беспокоить меня до тех пор, пока я сам не скажу. Мне нужно было время, чтобы как следует осмыслить услышанное.
Как хорошо было бы сейчас связаться с Центром! Но связи не было. Я мучился, предоставленный сам себе, и не знал, как отнестись к словам старика о тайной войне. Что-то во всем этом настораживало меня. Внутренний голос шептал: «Будь особенно внимателен!»
Полковник оставил мне номер телефона. И я уцепился за эту тонкую ниточку. Без особого труда мне удалось установить, что телефон зарегистрирован по следующему адресу: Вена, II район, Энсгассе, дом номер 3, на фамилию старшего лейтенанта королевской венгерской армии Элека Такача. Выяснив это, я по-новому оцепил полковника Деметера, поскольку лично я хотя и не встречался с Такачем, однако знал, что это австрийский резидент «Союза венгерских борцов», причинивший мне много беспокойства. Между прочим, именно этот человек подбил диссидента Имре Мольнара, младшего лейтенанта пограничной службы, на то, чтобы тот после начала контрреволюционного мятежа нелегально выехал в Венгрию и установил там связь со своим бывшим командиром с задачей открыть «брешь» в границе для пропуска через нее артиллерии и боеприпасов, которые Запад направлял для помощи мятежникам.
