— Я должен признать, господин депутат, что все мы поверили в вас с самой первой минуты, — вежливо приветствовал меня Малета.
— Благодарю вас, господин Малета. Ваша моральная поддержка во многом помогла мне.
Обо всей этой словесной игре не стоило бы и упоминать, если бы она не характеризовала укрепления моего положения. Со временем все функционеры партии мелких сельских хозяев стали считать своей обязанностью докладывать мне о более или менее важных делах в консультироваться со мной.
А случаев для этого предоставлялось много. В Венгрии в то время возникала масса всевозможных союзов, организаций, обществ, партий. Мне было очень трудно и обременительно держать их в поле зрения. Я не мог предвидеть, что из них получится в будущем, ведь часто бывало так, что безобидная на вид организация со временем превращалась в пороховой погреб. Приведу лишь один из многих примеров.
— Ты не знаешь Дани Киша? — спросил меня однажды Иштван Б. Рац.
— Никогда не слышал о нем.
— Он был моим хорошим другом в лагере для интернированных. Этот человек очень умен и к тому же со связями.
— Если он и на самом деле таков, то сожалею, что прежде не встречался с ним.
— Это дело можно поправить!
— Скажи сразу, что тебе от меня нужно?
— Может, лучше я расскажу? — вмешался в наш разговор Пал Йонаш, а затем продолжал: — Дани решил образовать «Всемирный союз политических изгнанников». Великолепная мысль и широкомасштабная. Он полагает, что в этой организации можно было бы собрать всех заключенных, которых коммунисты бросили в тюрьмы. Союз этот создал бы «Всемирный банк» для изгнанных, в задачи которого входила бы помощь как выехавшим за границу, так и оставшимся на родине. У них уже есть свой еженедельник.
— Свой еженедельник? Как это следует понимать? Союза еще нет, а еженедельник уже есть?
Йонаш пришел в небольшое замешательство, а затем признался, что союз этот, по сути дела, уже действует.
— Мы потому и сказали тебе об этом, чтобы пригласить тебя на выборное собрание руководства союза.
— Дорогой Палика, ты говоришь об этом, как о чем-то решенном. А как же быть с партийной дисциплиной?
— Йошка Кеваго согласен с нами, — обрадованно сказал Йонаш. — Он уже подписал декрет об образовании.
До этих слов я не очень-то внимательно прислушивался к его словам, но тут сразу же насторожился.
— Подписал декрет? Без решения руководства?..
Йонаш и Рац так посмотрели на меня, будто я с луны свалился.
— А чего ты умничаешь? — воскликнул Йонаш. — Речь идет о частном венгерском деле. Сейчас Дани повез документ на подпись к Кетли.
Я чуть было не вскочил:
— К Кетли? Когда?! — Часы показывали без четверти четыре. Я замолчал и прикинул в уме, что если он поехал к Кетли на трамвае, а потом еще на автобусе, то только-только сумел добраться до ее дома. Но ведь он мог поехать и на машине.
Сознаюсь честно, не очень-то уютно я почувствовал себя. И только пришедшая мне в голову новая мысль несколько успокоила меня.
Даниель не мог знать адреса Анны Кетли, который социал-демократы хранили в строгой тайне. Я схватил телефонную трубку и, не обращая внимания на Йонаша, позвонил в гостиницу Оливеру Беньямину.
— Ты знаком с Даниелем Кишем? — спросил я у него.
— Он сейчас как раз у меня сидит.
— И знаешь, зачем он приехал?
— Теперь уже знаю.
— Оливер, мне что-то в этом деле не нравится. Уж больно быстро и гладко все сделано. В условиях эмиграции так не принято поступать. К тому же за нашей с тобой спиной.
— Тут я с тобой согласен, — как всегда коротко заметил Оливер.
— Я предлагаю ничего не подписывать, пока мы внимательно не изучим обстановку.
Оливер засмеялся, но не по-доброму, а скорее со злостью:
— Разумеется, мы не станем впрягаться в это дело так быстро, как, скажем, Кеваго?!
— Значит, ты уже все знаешь?
— Разумеется. Господин Киш с этого и начал свой разговор со мной. Это была приманка.
После этого телефонного разговора я немного успокоился, зато Рац набросился на меня с упреками.
— На такое ты не имел права! — нервно заявил мне он.
— Будет лучше, если ты помолчишь. Вы и Йошку Кеваго хотели обмануть, — парировал я его удар.
Пал Йонаш был спокойнее.
— По-моему, ты слишком опрометчив. Согласись, что вряд ли так просто сейчас найти такого дурака, который без всякого контроля предложил бы Дани миллион долларов…
— Я не ослышался?..
— Нисколько! Миллион долларов, — повторил он. — Если хочешь, можешь убедиться сам.
Еще бы мне не хотелось! Каким же я был бы разведчиком, если бы меня не интересовало, кто и с какой целью вдруг отваливает такую сумму. Спустя четверть часа я уже находился в фешенебельном отеле «Бристоль» и сидел в люксе за одним столом с бароном Дьердем Ульманом, сыном тогдашнего всемогущего директора — распорядителя кредитного банка.
— Дорогой Дюрика, — запросто обратился к нему Йонаш, — будь добр, убеди ты этого упрямца.
— Речь идет о Дани? — сразу понял Ульман-младший.
— Да, о нем. Ему дают миллион долларов, — заметил я.
— Хотел бы я знать, почему это тебя так заинтересовало? — спросил меня Ульман, запросто переходя со мной на «ты».
— Я мог бы назвать несколько причин: во-первых, как секретарю организационного комитета ПМСХ мне следует знать, во что втягивают нашу партию; во-вторых, как члену организационного комитета «Венгерского революционного совета» мне положено об этом знать, и в-третьих, в эмиграции не принято сорить направо и налево деньгами, тем более такой крупной суммой.
— Итак, причины мы выяснили. А что же именно тебя интересует?
С сыном банкира можно было говорить, так как он быстро соображал. Правда, одновременно он не терял и осторожности.
— Этот миллион они получают для оказания помощи?
Не задумываясь, откровенно и вместе с тем дипломатично он ответил:
— И для этого тоже, разумеется.
Других вопросов я не задал, сделав вид, что вполне удовлетворен полученным ответом.
Я узнал то, что меня интересовало. Ульман не отрицал, что эта миллионная подачка помимо помощи будет использована и для других целей.
Вскоре мои опасения оправдались. Кроме барона Ульмана для оказания помощи, подобной той, какая оказывалась Даниелю Кишу, в Вену приехали Янош Маутнер и Кристоф Каллаи. Первый был сыном богатейшего торговца семенами, второй — сыном Миклоша Каллаи, бывшего премьер-министра при Хорти.
Выяснив все это, я принял приглашение Иштвана Б. Раца и Золтана Бенке присутствовать на их выборном собрании. Стоило мне переступить порог отеля «Кайзерхоф», как на меня нахлынули воспоминания недавнего прошлого. Недели две назад в этом отеле находилась штаб-квартира генерала Зако, у входа в которую стояли вооруженные террористы из карательного отряда. Случайно ли, что Киш и его сторонники собирались провести свое выборное собрание именно здесь?..
Я слушал докладчика и размышлял об истинных целях этой помощи, которая предоставлялась отнюдь не с благими намерениями. Мое логическое заключение было таким: отсюда будут направляться, а точнее говоря, финансироваться хорошо замаскированные акции, нацеленные на подрыв Венгерской Народной Республики.
Мысленно я начал искать и нашел-таки пункты, по которым можно было нанести удар. Когда казалось, что все идет как по маслу, я встал и попросил дать мне слово.
— Я хотел бы сделать два замечания и одно заявление, — сказал я.
— Слушаем, слушаем…
Собравшиеся были настолько уверены в себе, что даже не могли представить, что я могу выступить против.
— Я очень внимательно выслушал всех выступавших, особенно нашего боевого друга Даниеля Киша. И понял, что «Всемирный союз политических изгнанников» как бы уравнивает бывших военных преступников с бывшими участниками антигитлеровского движения.
— Ведь все они сидели в тюрьмах у коммунистов! — выкрикнул кто-то.
— Мне предоставили слово и я попросил бы не перебивать меня! — решительно заявил я, чтобы отбить всякую охоту у кого бы то ни было мешать мне говорить дальше. Дождавшись, пока станет тихо, я продолжал: — Я со своей стороны не стану связывать собственную судьбу с судьбой гитлеровских приспешников. Это было бы предательством по отношению к Байчи-Жилинскому и его коллегам, ставшим жертвами фашизма. Кроме того, скажу, что здесь, в этих стенах, стараются создать такую политическую организацию, которая, по сути дела, является конкурентом «Венгерского революционного совета». Ясно и понятно, в чьих интересах это делается. Поэтому я как секретарь исполнительного комитета революционной партии мелких сельских хозяев аннулирую все подписи членов нашей партии. В такой форме мы не станем помогать «Всемирному союзу политических изгнанников».
