Запыленный, простреленный в двух местах, оборудованный для перевозок в самых тяжелых условиях афганских дорог АМО въехал в город вместе с очередным караваном, когда часы пробили полдень. Здесь, в этом городе, бывшем и крупнейшей перевалочной базой, русских и индусов было примерно поровну. Исторически сложившаяся, закрепленная десятками междоусобиц традиция требовала, чтобы в этом городе русские разгрузили тот товар, который у них еще остался, и продали его – а индусы его купили и повезли дальше. Джелалабад был пограничным городом, тут проходила невидимая черта, разделяющая зоны влияния двух крупнейших в мире объединений водителей – караванщиков: индусского и русского. За русскими был Афганистан и Туркестан, за индусами – родная Британская Индия и часть континентальной Японии. Персию и Междуречье нельзя было брать в расчет, там были нормальные дороги и цивилизованные условия работы, там не было необходимости в полноприводных, с подвеской от бронетранспортера машинах и автоматах у водителей, там на дорогах не действовали бандиты и караваны не обстреливали из гранатометов. Наконец, там были построенные русскими инженерами железные дороги, которые и брали на себя основную нагрузку по перевозкам. В Индии кстати они тоже были – вот только кто-то постоянно разбирал и взрывал пути.
В Кабуле двое караванщиков, которые ехали в этой машине тоже посетили базар, но ничего не продали из того что везли и это было встречено с пониманием. Не продают – значит, собираются рискнуть и везти товар в Джелалабад, чтобы получить за него максимальную цену. Цена здесь устанавливалась в зависимости от дальности пути от русской границы – чем дальше, тем дороже. Машин в караване было около пятидесяти, их охраняли малиши – боевики племени джадран, у которых был даже старый бронетранспортер Сарацин со скорострельной пушкой. За время пути от Кабула до Джелалабада на них нападали дважды и одну машину сожгли, одного караванщика убили и двоих ранили. Этим караванщикам из АМО тоже пришлось отстреливаться от душманов бок о бок с племенным ополчением – и воины джадран, самого храброго и воинственного пуштунского племени заметили, как метко и быстро стреляют из своих автоматов эти русские караванщики, как грамотно они ведут бой. В этих местах ценились две вещи: сила и золото и больше ничего, и тот у кого не было ни того ни другого обречен был быть рабом – а у этих русских была сила и они заслужили уважения у боевиков племени.
Караван проделал по улицам Джелалабада короткий путь – все дела делались на рынке, а рынок стоял на окраине города и стоянки для машин тоже были на окраине города, потому что если сделать рынок в самом городе – то по нему невозможно будет ни пройти ни проехать, слишком много торговцев и слишком много машин. В самом городе тоже был рынок – но он для тех, кто хотел что-то купить из местного, а пригородный базар – чтобы продавать. Часто водители, прибывшие в город, продавали свой товар на внешнем рынке, а покупали что везти в обратный путь – на городском. Для тех кто не понял – наркоторговля велась в основном на городском рынке…
Несколько боевиков племени, возглавляемые сыном племенного вождя ведшего караван подошли к АМО, когда водитель его уже заглушил мотор и теперь запирал машину. Машину здесь надо было запирать как можно тщательнее, ибо афганские воры по хитрости своей превзойдут любых других и несмотря на охрану: оставил машину с товаром на произвол судьбы – лишился и машины и товара.
– Я хочу сделать тебе подарок, рус – медленно заговорил по-русски обвешанный гранатами вождь – Мы редко видим неверных, которые были бы такие как ты. Хвала Аллаху, что мы не сражаемся друг против друга.
Вождь говорил по-русски, потому что он вел не первый русский караван и не второй и все афганцы, которые водили караваны в той или иной степени знали русский язык. Он и в самом деле был удивлен поведением неверного – как обычно, на дороге от Кабула не обошлось без неприятностей, где этот кяффир проявил себя как воин и мужчина.
Русский молча, с полупоклоном принял небольшой, в узорчатых ножнах нож, который дал ему вождь. При этом он принял подарок правильно, двумя руками – что означало, что подарок этот столь щедр, что его можно было удержать только двумя руками. Потом отстегнул с пояса свой нож, с поклоном вручил его вождю.
Вождь наполовину вытащил нож из ножен, осторожно прикоснулся пальцем к зачерненному лезвию. Нож был на удивление легким и в то же время смертельно острым, здесь никогда не делали таких ножей. Он не знал, что такие ножи редкость и в самой Империи и делают их из специального вспененного сплава, основой которого является титан.
– Шукран*.
– Да благословит вас всевидящий Аллах – сказал подошедший к ним напарник русского водителя. Он был более смуглым и носил короткую, аккуратно подстриженную бородку
– Ты правоверный? – удивился вождь и осекся, заметив на шее у второго русского серебряную цепочку с полумесяцем. Он слышал, что правоверные бывают и среди русских – но видел таких редко. Это обрадовало вождя – значит, в северной стране все таки есть правоверные и они храбрые люди.
– Ля Иллахи илля Ллаху Мухаммед расул Илах**! – сказал второй русский шахаду, подтверждая свою принадлежность к исламу
– Аллах да благословит ваш путь! – ответил вождь
Когда пуштуны-джадран пошли по своим делам – второй русский, верней не русский, а татарин чуть заметно расслабился, вынул руку из кармана, где был пистолет.
– Я думал, они тебя резать пришли… – сказал он
– За что?
– Мало ли… Может – посмотрел не так. Как дальше будем?
– Иди, поторгуйся насчет товара… – ответил водитель – поторгуйся как следует, но пока не продавай. Узнай цены. Мы везли сюда все это не для того, чтобы продешевить при торге. Сними данные. Я пойду в город.
– Один? Не грохнут?
– Пусть попробуют… – сказал водитель, проверяя свой автомат…
В городе водитель не стал брать ни такси, ни рикшу, хотя и тех и других здесь было немало и от их криков можно было оглохнуть. Не обратил он внимания и на зазывал – таких тоже здесь было немало, у каждой лавки и они бесцеремонно висли на каждом прохожем, моментально определяя, есть ли у него деньги. Не обратил он внимания и на домики с красными занавесками. Так здесь отмечались дома, где клиентов ждала продажная любовь – такие дома были только в Джелалабаде и Кабуле. Ему нужно было не это, он выглядел тем, кем и хотел выглядеть – русским караванщиком, продавшим или собирающимся продать привезенный товар и дополнительно заработать, купив товар в обратный путь. Афганистану было мало что предложить Российской Империи кроме ковров, платков, лазурита, если он кого-то заинтересует. Восточных специй – их привозили из Индии и здесь продавали. И, конечно же наркотиков – возможно, у кого то из караванщиков были связи на границе, позволяющие провезти некоторое количество товара. Если это было так – то по ту сторону границы его могли выкупить за пятнадцать цен или даже больше – как поторгуешься. Заработок, окупающий любой риск.
Он медленно шел по тротуару, иногда останавливался и снимал то, что его заинтересовало на мобильный телефон. В одном месте остановился и узнал цену на ковры. Как он сказал торговцу – пока у него нет денег, но он привез товар и после того как он его продаст – деньги будут. Дукандор*** понимающе закивал и отправил его к соплеменнику на базар, подал ему какую-то бумажку, исписанную арабской вязью, и сказал, что если он отдаст эту бумажку тому, кому он сказал – то получит хорошую цену на свой товар и хорошую цену на то, что он собирался купить на обратный путь. Торговые люди здесь были не просто так – они работали большими семьями и кланами, знали друг друга в поколениях, старались переженить детей и породниться, помогали друг другу, чем могли. Торговать здесь было нелегко – принц Акмаль был жадным и жестоким правителем, он обкладывал данью торговцев, хотя Аллах свидетель, у него хватало денег и без этого. Те же, кто не платил, оказывались в зиндане или сразу в реке Кабул – если некому было выкупить должника из зиндана. Приходилось держаться друг за друга…
Поговорив с торговцем на смеси русского и пушту – торговцы здесь знали все языки мира – караванщик отправился дальше…
Базар можно было опознать издалека – по шуму, крикам, вони, стуку телег по мостовой. В Афганистане были проблемы с бензином, сюда не шел ни один нефтепровод, бензин стоил дорого, и его было мало, а то и не было вовсе. Потому автомобиль здесь был роскошью, а большую часть мелких транспортных работ выполняли хазарейцы с их неспешными телегами на огромных колесах, на которые грузили столько, что это казалось невозможным увезти. Но хазарейцы – невысокие, мускулистые, с узким, нетипичным для афганцев монголоидным разрезом глаз, впрягались в свои телеги и везли непосильную ношу, стуча деревянными сандалиями по мостовой и перекрикиваясь между собой на своем, непонятном пуштунам языке. Афганистан вообще был многоплеменной страной и хазарейцы были одной из его загадок. Кое-кто вообще считал пуштунов – основное племя Афганистана – потомками одного из еврейских колен.
