Мэгги почувствовала неловкость. Что за зловещая тайна может быть у президента? Никто не решался поднять на него глаза.
Мэгги украдкой взглянула на Стюарта. И поняла, что неловкость Стюарта Гольдштейна усугубляется штукой гораздо более страшной: политической паникой. Сколько таких ударов сможет выдержать новый президент?
Тара сухо продолжала:
— Последний абзац. «Я не собираюсь сегодня углубляться в детали, я просто хочу, чтобы каждый следил за этой историей, особенно те, кого это касается».
Наглость подобного заявления обескураживала. Вик Форбс использует комбинацию Интернета и телевизионного прямого эфира, чтобы шантажировать президента Соединенных Штатов!
Стюарт нарушил молчание:
— У кого какие идеи, что нам делать?
Первой заговорила Тара Макдональд:
— Я считаю, что сначала надо обратиться в полицию, а потом пойти на телевидение. И показать, что этот Форбс на самом деле — дешевка, мешок дерьма!
— У меня этот вариант вызывает сомнения, — сказал Санчес. — Первоначальная реакция будет позитивной, но, когда выносишь на публику что-нибудь подобное, люди начинают говорить о тебе что хотят, — это воспринимается как разрешение.
Тара Макдональд заговорила снова:
— Если мы ничего не скажем, Форбс будет и дальше метать свои бомбы. Если мы попробуем ответить контрударом, то бомбы все равно будут лететь.
— Хорошо, хорошо, — перебил ее Стюарт. — Мысль ясна. Серия тупиков. Но сейчас нам как-то нужно забраться в голову этому Вику Форбсу. Что у него есть…
Он так и не закончил фразы. Стивен Бейкер, холодный, твердый, уравновешенный Стивен Бейкер, человек, который за два года предвыборной кампании не сделал ни одного неверного шага, человек, который даже не вспотел, когда количество отданных за него голосов стремилось к нулю, а банковские счета иссякли, — Стивен Бейкер наконец взорвался.
Он шарахнул кулаком по столу и заорал:
— Вик Форбс! Я не желаю больше слышать это имя! Вы поняли? — И тихо пробормотал: — Как я хочу, чтобы он исчез.
Вашингтон, округ Колумбия, 22 марта, 06 ч. 35 мин.
— Мэгги, это Стюарт. Я тебя разбудил?
— Нет, нисколько, — машинально солгала она. Никто в Вашингтоне не признает, что спит, даже в половине седьмого утра.
— Прости. Но все равно включи телевизор.
— Это что, такая новая услуга? Не помню, чтобы я на нее подписывалась.
— Включи. — Было в его голосе что-то очень убедительное.
— Подожди. — Мэгги нашарила пульт, направила его на маленький телевизор в углу комнаты и стала ждать, когда вспыхнет экран. Телевизор был настроен на Эм-эс-эн-би-си.
Посмотрев одним глазом, Мэгги едва не застонала.
— Черт, черт, черт!
— Ты точно выразила мои чувства.
Больше она не могла ничего сказать. Она вообще не могла говорить. Могла только смотреть на бегущую строку внизу экрана.
Экстренное сообщение: Вик Форбс найден мертвым в Новом Орлеане.
Мэгги продолжала смотреть на экран, где показывали какую-то жилую улицу Нового Орлеана с домом, обнесенным черно-желтой лентой с надписью: «Полиция. Не заходить».
Она слышала в трубке тяжелое дыхание Стюарта; он ждал, когда она заговорит. Она включила звук телевизора.
«…Некоторые подробности этого часа. Неофициальные источники находят обстоятельства, при которых был обнаружен мистер Форбс, весьма эксцентричными».
— Эксцентричными? — переспросила Мэгги.
Стюарт все еще был на линии.
— Впусти меня, и я все расскажу.
— Ты уже здесь?
— Подъезжаю в такси.
— Дашь мне пять минут?
— Две.
Натягивая джинсы и свитер, она вполуха слушала телевизор. Что такое случилось с Виком Форбсом, что они не могут дать подробностей? Вчера вечером она и все остальные постоянно утыкались лбом в глухую стену. Какой бы путь они ни выбрали, его перекрывал Вик Форбс. И вот теперь его нет, его убрали удивительно легко и вовремя.
Послышался стук в дверь и сиплое дыхание Стюарта Гольдштейна.
Она впустила его в прихожую и пошла на кухню ставить кофе.
Он поспешил за ней, вытащил из-под маленького кухонного столика стул и опустился на него. Мэгги села напротив; их лица были лишь в нескольких дюймах друг от друга, и он заговорил.
— Форбса обнаружили задушенным в собственной спальне. — Стюарт понизил голос. — На нем было женское белье. Чулки, подвязки, все, что полагается.
— Ты шутишь?
— Неужели похоже, что я шучу? Полиция утверждает, что это встречается не так редко, как ты думаешь. Недостаточный приток кислорода в мозг дает прилив крови сама знаешь куда… Это называется «аутоэротическое удушение». Одна из версий такова, что Форбс решил отпраздновать успех своего проекта. Так и умер с эрекцией.
— Это полиция говорит? А про политическую составляющую?
— Нет. Они знают только, что в последние двое суток он фигурировал в новостях как источник каких-то историй, порочащих президента. У тебя есть какие-нибудь хлопья для завтрака?
Мэгги протянула ему коробку хлопьев. Он тотчас сунул туда руку и засыпал в рот щедрую горсть.
— Что ж, это решает проблему, не так ли, Стью?
— Я боялся, что ты это скажешь. Если так говоришь ты, значит, и многие так будут говорить. Собственно, уже начали.
— Что ты имеешь в виду?
— Блоги. Пока в основном блоги всяких сумасшедших. Но начинается всегда с них, с маргиналов, а потом распространяется на остальных.
— Они утверждают, что Бейкер имеет к этому отношение?
Гольдштейн полез в карман своего пиджака необъятных размеров и вытащил «айфон». Нажав несколько кнопок, он начал читать.
— «Наполеон говорил, что ему нужны генералы не отважные, не умные, а удачливые. Похоже, Стивен Бейкер один из таких удачливых генералов жизни. Когда он уже заглянул в бездну, человек, который пытался столкнуть его туда, вдруг умирает. Надо признать, на самом верху этого президента, видимо, кто-то очень любит. Впрочем, говорят еще, что человек сам кузнец своего счастья…»
— И что?
— То самое, Мэгги. «Человек сам кузнец своего счастья». Мы же понимаем, куда он клонит.
Мэгги действительно понимала. Она молча налила себе кофе и вернулась за стол.
— Еще до этого кошмара семь сенаторов требовали независимого расследования, — с горечью заметил он. — Не один Рик Франклин говорит о специальном прокуроре. — Он отправил в рот очередную горсть хлопьев. — Благодаря Форбсу люди, которые раньше доверяли президенту, теперь не доверяют. Они считают, что он сумасшедший и на зарплате у аятоллы. А раз так, то, наверное, способен и…
— На убийство.
Стюарт тяжелым взглядом посмотрел на нее.
— Слышала, что он сказал вчера вечером?
Мэгги помолчала. Разумеется, она слышала, что сказал Стивен Бейкер.
— Но никто из нашей команды не проболтается.
— Все равно это катастрофа! — Обычно приветливое, как у доброго гнома, лицо Стюарта исказилось. — Мэгги, президентский срок составляет тысячу четыреста шестьдесят дней. Сейчас идет шестьдесят первый. Как он продержится, если оставшиеся тысячу четыреста дней ему не будут доверять даже его старшие советники? Они ведь думают так же, как думаешь ты.
Мэгги уставилась в чашку, боясь встретиться взглядом со Стюартом. Она не могла отрицать того, о чем он говорил.
— Мы должны знать правду, Мэгги. Нам нужны факты, полная картина. Иначе президентство Бейкера кончится.
Мэгги овладела собой, подняла глаза. Живо и деловито она начала формулировать вопросы, ответы на которые следовало получить.
— Во-первых, мы должны узнать, действительно ли это самоубийство. Затем мы должны узнать, действовал ли Форбс в одиночку. Если он был частью команды, угроза остается.
— Правильно. Кто они? Республиканцы со своими грязными фокусами? Иностранцы? Или кто-то еще?
— И что это за взрывоопасная тайна, которую он хотел открыть?
Гольдштейн указал пальцем прямо на Мэгги — это был знак, что она попала в самую точку:
— Вот именно.
Мозг Мэгги лихорадочно заработал, ставя множество вопросов, каждый из которых тянул за собой десятки других. Дипломатические переговоры, из которых в основном состояла ее профессиональная деятельность, именно так и велись: нужно детально рассмотреть каждый путь, который может выбрать любая из сторон, понять, к чему он может привести, какие могут быть последствия и какие есть альтернативы. Но это все потом, а начать надо с того, что на дороге большая развилка.
— Ладно, — наконец сказала она. — Давай прощаться. Мне нужно уехать.
— Куда?
— Как ты думаешь? Здесь, Стью, я не получу ответа ни на один вопрос. Поеду в Новый Орлеан.
Переписка по электронной почте, перехваченная Агентством национальной безопасности, штат Мэриленд. Предполагается, что это заявление лидера воинствующих джихадистов, местонахождение которого неизвестно.
