Марина СЕРОВА
ЗАКОН СТЕКЛЯННЫХ ДЖУНГЛЕЙ
Все-таки я люблю месяц май. Аллергией не страдаю, наслаждаюсь весной на всю катушку.
А если еще учесть, что сейчас и дни у меня свободные есть, то совсем хорошо становится на душе. Соскучиться по работе пока не успела — только недавно закончила одно не очень приятное дело, охраняя такого противного типа, что была безмерно счастлива, когда наконец он укатил за границу в полном здравии.
Быстро перейдя пыльную улицу, я окунулась в чертовски приятную атмосферу нашего городского парка. Где-то здесь должны быть вишни и яблони — вон как запах цветущих деревьев разносится. Я даже остановилась от изумления. Божественно.
Теперь можно было не торопиться и побродить по дорожкам в свое удовольствие.
Ходила я минут сорок, не меньше. Наконец решила присесть на лавочку и вытянуть ножки. Свободная скамейка нашлась не сразу, но я постаралась. Она была под деревом, от общей дороги в стороне. Правда, за спиной находился забор с шумным магазином на перекрестке, но это все же лучше, чем сидеть рядом с визжащими детьми или надоедливыми старушками, которым и поговорить-то не с кем, как только со случайным человеком, оказавшимся очень кстати на одной лавочке.
Я подняла голову вверх и посмотрела на небо. Такое голубое и такое чистое. Верхушки деревьев качаются от ветра в своем странном танце, трепеща молодыми, свежими, еще клейкими листочками.
— Разрешите? Надеюсь, не помешаю вам?
Я, сохраняя улыбку на лице, посмотрела на обладательницу молодого девического голоса и очень удивилась. Передо мной стояла старушка, по-другому не скажешь, с немаленькой собачкой на поводке. Насколько я разбираюсь в породах, собачка была боксером.
— Так как? — старушка веселыми глазами смотрела на меня, продолжая стоять.
— Конечно, присаживайтесь, — рука сама показала на скамейку. Моя воспитанность не предусматривала другого варианта ответа.
— Благодарю. Очень мило с вашей стороны. Мы так утомились с Марысей.
— А Марыся — это кто? — проявила я чудовищную недогадливость. Ну не могла я представить, что мощного боксера можно так назвать.
— Моя девочка. — Старушка ловко села и стала наглаживать боксера по спине. — Марысечка, умница ты моя, золотце мое, красавица…
Я посмотрела на приплюснутую морду и безотчетно пожала плечами. С последним определением я бы с удовольствием поспорила.
Приходилось мне слышать подобные эпитеты, но только в адрес любимых деток. А тут к собаке такая нежность. Не иначе старушка совсем одинокая, вот и приходится все чувства направлять на нее. Удрать, что ли, побыстрее? А то ведь заговорит… Потом вообще не отвяжешься.
Но старушка не производила неприятного впечатления. Я вдруг поняла, что она раззадорила мое любопытство. Они с собакой — такая необычная парочка.
— Симпатичная, — все же отвесила я комплимент Марысе. — И умная, наверное?
— Разумеется, — пожилая женщина с укором посмотрела на меня. — Мы такое можем, Рексу и не снилось.
— Какому Рексу? — вырвался у меня вопрос.
— Сериал по телевизору идет про полицейскую овчарку по кличке Рекс. Мы с Марысей всегда смотрим, ни одной серии не пропустили. — Старушка перестала гладить собаку и откинулась на скамейку. — Так вот, он там показывает необыкновенные кренделя. Однако сдается мне, что все подстроено специально. Телевидение и не такое может. А Марыся на самом деле все понимает, слушает, даже разговаривает глазами, мордой своей. Не знаю, как вам объяснить, — махнула рукой бабушка, — но только мы понимаем друг друга без слов.
— Чудесно. Я за вас очень рада.
— А как вас зовут? — после небольшой паузы спросила старушка.
— Евгения. А вас? — пришлось спросить и мне.
— Виктория Леопольдовна, — важно произнесла пожилая женщина. — В молодости меня звали Викуся.
— Почти как Марыся, — выпалив фразу, я улыбнулась.
— Что-то перекликается, согласна, — нисколько не обиделась бабушка. — Впрочем… — Она чуть наклонилась ко мне и произнесла все остальное почему-то низким голосом: — Мы и темпераментами похожи.
— Да?
— Да. У нее так же много кавалеров, как и у меня раньше, — Виктория Леопольдовна поправила волосы.
Надо сказать, что старушка выглядела превосходно, откровенно моложе своих лет. Я, правда, не знаю, сколько ей было. Дело совершенно не в том. Эта милая женщина была такой ухоженной, такой чистенькой. Волосы коротко подстрижены и подкрашены в темно-каштановый цвет, что было видно даже из-под небольшой беретки или шляпки — даже не знаю, как назвать поточнее произведение искусства, находившееся на голове моей собеседницы. Аккуратненький костюмчик, под ним свежая белая блузка. И как она от слюнявой морды боксера Марыси не пачкается?!
— А что, сейчас женихи не попадаются? — решила я пошутить.
— Попадаются, только мелковаты они для меня, — на полном серьезе ответила Виктория Леопольдовна. — И мысли у них не в том направлении движутся. Ни о чем возвышенном поговорить с ними нельзя. Только сериалы да программы глупые обсуждают. И романтика куда-то подевалась. Жаль.
— Да уж, — кивнула я.
Марыся приблизилась ко мне и стала с интересом меня обнюхивать.
— Не бойтесь. Она без команды не укусит. Можете ее даже погладить. — Глаза Виктории Леопольдовны снова засветились любовью.
Я осторожно провела по рыжеватой спине. Марыся посмотрела на меня удивительно умными глазами, потом лизнула руку.
— А вы ей понравились, — с каким-то удивлением сказала старушка. — Мне не часто приходится такое наблюдать. Видимо, она почувствовала в вас родственную душу. У вас есть собака?
— Нет.
— А чем вы, Женечка, занимаетесь?
Терпеть не могу вопросов на данную тему. Да и как объяснить пожилой женщине мою профессию? Это молодые и продвинутые способны понять, а Виктория Леопольдовна, боюсь, не воспримет мои слова, как надо. Но врать или отмахнуться от вопроса было неудобно.
— Я телохранитель, — будничным тоном произнесла я.
— Да вы что? Как мне повезло. Первый раз в жизни встречаюсь с живым телохранителем.
— А с мертвыми уже доводилось встречаться? — Мне стало смешно.
— Нет, конечно. Это я просто так сказала. Я фильм видела. Он так и называется «Телохранитель», так что могу представить, чем вам приходится заниматься, — она восторженно покачала головой. — И, позвольте спросить, кого вы сейчас охраняете?
— В данный момент никого. У меня небольшой отпуск, — призналась я. — Но никаких президентов и великих певиц на моем счету не было. Доводилось, конечно, работать с известными людьми, но только их тайну разглашать я не могу.
— Я все понимаю, деточка. Можете не объяснять.
Виктория Леопольдовна задумалась и молчала минуты две. Я не мешала ей.
— Кто знает, — тихо проговорила она, — может, мне вас сам господь бог послал.
— Что вы хотите сказать?
— Да нет, ничего. Просто на всякий случай не могли бы вы дать мне ваш номер телефона? Вдруг пригодится.
— Конечно.
Я достала визитку — чистый листочек с моим именем и телефоном. О профессии там не было ни слова.
— Охотникова Евгения Максимовна, — прочитала старушка. — Очень подходящая у вас фамилия.
— Для чего? — уж не знаю, почему я так много стала задавать вопросов.
— Для вашей профессии, — старушка вдруг резко встала. — Женя, не побудете чуток с моей собачкой, пока я в магазин сбегаю? Сами знаете, никто не любит собак между прилавками. Сделаете одолжение? Я очень быстро вернусь. Воспользуюсь случаем, раз такой хороший человек попался.
— Воспользуйтесь, — я перехватила поводок у Виктории Леопольдовны.
— Я скоро приду, Марыся. Схожу в магазин и вернусь. А ты веди себя хорошо. Договорились? Не отпускайте ее, пожалуйста, — последние слова были предназначены мне.
— Хорошо.
Старушка бодро заковыляла к выходу. Марыся не отрываясь смотрела на нее. Когда же ее хозяйка вышла из парка, перешла улицу и скрылась в магазине, собака, наконец, отвернулась и стала глазеть на меня, как бы спрашивая: «Ну и что теперь?»
— Она скоро вернется, — только и нашла что ответить я.
Совершенно не знаю, что надо делать с собаками. Ну, пройтись по улице, подождать около куста, а дальше? Разговаривать? О чем? О погоде? Я решила: пусть Марыся сама придумывает, что ей делать. Впрочем, даже и просто так посидеть можно. Но боксер не присаживался, хотя и не волновался особо.
Через пять минут я расслабилась, так как все шло нормально. Оказывается, и с собаками можно молчать, а не пытаться с ними все время разговаривать.
На двери магазина я не смотрела, неохота было все время сидеть, повернув голову. Вдруг с той стороны, откуда должна была вернуться Виктория Леопольдовна, ко мне подошел мужчина. Обычный с виду мужчина, только Марыся почему-то напряглась. Конечно, она ничего не сказала, даже не зарычала, но каким-то седьмым чувством я ощутила эту ее реакцию на подошедшего.
