Чарующая бесполезность - Татьяна Нильсен

Сердце ухнуло в пятки, руки задрожали, ноги перестали держать. Он нервным жестом придвинул глубокое кресло и бессильно опустился, чувствуя, как под тяжестью тела выходит воздух из кожаной обивки. Мужчина всегда переживал, что вес далеко перевалил за норматив, но сейчас не это взбудоражило и напугало. Он получил то, чего так боялся. Первый раз в жизни в душу заполз безнадёжный страх. Несколько лет тому назад ему пришлось мужественно перенести известие о том, что в организме появилось тяжелейшее раковое заболевание. Через моменты паники, отчаяния и безысходности помогла двигаться вера в силу жизни, которая всегда присутствовала в его душе, даже если эта вера находилась глубоко в недрах сознания. Пришлось перенести несколько операций, курс интенсивной химиотерапии, он боролся за свою жизнь, карабкался изо всех сил и знал, что победит. Вскоре выпали волосы, серая, тонкая кожа облепила худое тело, его выворачивало и корёжило от каждого следующего приёма яда, который убивал не только раковую опухоль, но и весь организм. Но он прошёл через этот ад и, казалось, что для страха уже никогда не будет причин. Началась новая жизнь аккуратная, осторожная, без стрессов как хороших, так и плохих. Ему не хотелось смотреть фильмы в которых убивают, он отключал криминальную хронику по телевизору, прекратил читать в газетах почти всё, кроме новостей спорта, да и те уже не радовали после жуткого, допингового скандала. Он научился готовить кексы с изюмом, разводить петунии в саду и даже провёл в Японии некоторое время, чтобы взять уроки по разведению карликовых растений— бонсай. Работу он, естественно, не оставил, но уже не рвал рубаху в трудовом порыве, оставил за себя надёжных людей, знал на кого можно положиться. И вот сейчас стало абсолютно точно понятно, что от судьбы уйти не получится. Скоро за ним придёт смерть. Вечером, когда он остался один в доме, кто-то позвонил в дверь. На столе в кабинете лежали бумаги, которые нуждались в подписи. Не хотелось отрываться от работы, да и лень спускаться со второго этажа, тем более незваные гости не приветствовались, а по телефону его никто не предупреждал о визите. Но звонки больше не повторились. Через несколько минут, засунув ноги в уютные тапки и ворча непонятно на кого, он всё-таки доплёлся до парадного входа. Открыв дверь не сразу понял кто же пожелал нарушить покой, и когда опустил глаза, то на мраморном крыльце увидел то, что холодом обдало тело. Он опустился и поднял всего лишь одну игральную карту, потом вдруг распрямился и брезгливо отбросил картонный квадрат. Это оказался лишь пиковый валет, а для него символ неминуемой смерти. Мужчина заскочил в дом, как ошпаренный, лихорадочно запер за собой замок и обессиленно прислонился спиной к двери. Немного переведя дух, он зашёл в огромный холл и плюхнулся в кресло, потом подвинул к себе телефон и набрал номер. В эту минуту ему необходимо было услышать хоть чей-нибудь живой голос.

— Марина привет.

— Привет. Что голос такой? Ты не заболел?

— Нет, всё в порядке. — он перевёл дух. — Ты можешь ко мне сейчас приехать?

— Извини Эдик, я очень занята. Надо закончить статью, редактор все телефоны порвал.

— Да, не извиняйся. А завтра на обед приедешь? Ты, кстати, не забыла про обед?

Повисла пауза. Эдуард покачал головой:

— Так и знал, что забудешь. Напоминаю— завтра в шесть часов у меня. Приедут компаньоны с жёнами, пасынок с невесткой, моя бывшая Светлана с очередным воздыхателем.

— Ну как же без неё. — язвительно вставила Марина и добавила. — Конечно я завтра буду. Твоя домработница справится или приехать пораньше, чтобы помочь?

— Думаю Евгения Степановна всё успеет, да и официант из ресторана приедет на помощь.

Марина на том конце провода усмехнулась:

— Всё у тебя с ног на голову. Вокруг деловые, богатейшие, известнейшие люди города, а все Павлики, Васьки, Петьки, а вот домработница Евгения Степановна.

Эдуард засмеялся, его отпустил испуг, и он расслабился.

— С самого начала повелось для того, чтобы она дистанцию чувствовала, а дистанцированным оказался я. — он махнул рукой. — Да, не важно, главное готовит хорошо, убирает тщательно, не ворует и нос свой не суёт в чужие дела.

Повисла пауза и Марина вдруг почувствовала его волнение.

— Послушай, а может ты ко мне приедешь, потом поужинаем вместе?

— Нет, спасибо. Если я приеду, то не дам тебе работать. Но завтра, когда все уйдут, я бы хотел с тобой серьёзно поговорить.

— Интригующе. — хихикнула женщина. — Уж не замуж ли ты меня решил позвать после стольких лет?

— Может и замуж. — подыграл ей мужчина и посерьёзнел. — Это очень важно, а доверять я могу только тебе.

— Надеюсь это важное терпит?

— Надеюсь, что да. Целую.

Мужчина отключился, чтобы Марина не начала выпытывать о чём он хотел с ней поговорить. Дом опять погрузился в тишину и прежний страх снова заполз за шиворот. Эдуард передёрнулся и огляделся вокруг— все вещи стояли на своих местах. Элегантные, итальянские кресла с шёлковой обивкой, такие же диванчики, низкий кофейный столик, еле слышно тикали замысловатые, каминные часы в стиле рококо, обрамлённые порхающими ангелочками. Огромные окна чуть прикрывали тяжёлые, испанские портьеры, а за ними от ветра колыхались пальмы в кадках, которые на лето выносили во двор из зимнего сада. Все казалось привычным и покойным, но Эдуард понимал, что спрятаться невозможно, даже если ты уедешь на край света. Смерть обязательно найдёт тебя. Он некстати вспомнил старый анекдот о том, как мужик на звонок открыл дверь и увидел маленькую, жёлтую, неказистую старушку с косой, в чёрном плаще. Дядька оторопел и горестно воскликнул:

— Ах, какая нелепая смерть!

А старуха, отодвинула ошалелого мужика костлявой ручонкой в сторону и, направляясь в квартиру, прошепелявила:

— Я не за тобой, я за твоей канарейкой.

«Может и сейчас можно как-то обмануть судьбу?»— подумал мужчина, но пока страх парализовал его, и он никак не мог решить, какие шаги предпринять дальше.

Эдуард Аркадьевич Гульбанкин родился в простой, среднестатистической, рабоче-интеллигентной семье. Мать учительница начальных классов, а отец тракторист в ЖЭК-е. Если мать, в их небольшом, сибирском посёлке, величали по имени и отчеству Мария Александровна, то выпивоху папашу кликали, как правило, просто Аркашкой или Аркашкой-промокашкой, потому что в него легко впитывалась любая жидкость с повышенным градусом. В принципе отец был хорошим человеком, ни мать, ни сын не слышали от