– Эй, кто там?! – непроизвольно вырвалось у него.
В ответ – зловещая тишина. И запах – чудовищный смрад полуразложившейся человеческой плоти.
Там, в погребе, – смерть. А темная ночная фигура за окном была ее вестником…
Словно во сне, доктор Сахновский отшатнулся, вскочил на ноги и поспешно отыскал в кухонном шкафчике самый большой разделочный нож. Затем обежал глазами полки, заметил огарок свечи в банке из-под майонеза. Спички нашлись на плите.
Он зажег свечу и вернулся к проему, ведущему в погреб, даже не потрудившись дать себе отчет в том, почему не звонит в милицию и не зовет соседей. Затем, сжимая в одной руке рукоять ножа, в другой – банку с огарком, осторожно, чтобы ненароком не сверзиться, спустился в погреб.
Колеблющееся пламя свечи мутно осветило подземелье. Под низким потолком болтался провод с патроном, но лампочки в нем не было – кто-то ее вывернул. А в дальнем углу действительно лежал человек. Лицом вниз.
Вытянув перед собой руку с ножом, Антон слегка коснулся тела кончиком лезвия.
Никаких признаков жизни, не говоря уже о трупном смраде.
В следующее мгновение Сахновский уронил нож на бетонный пол, наклонился и потянул труп за плечо, переворачивая на спину.
На него смотрело мужское лицо, обезображенное жуткой гримасой агонии. Лицо обрамляли неряшливая клочковатая борода и немытые патлы, давно не знавшие расчески.
Антон опустил свечу пониже: так и есть – руки и ноги покойного умело связаны.
Ноги опутывала нейлоновая веревка.
В запястья рук, заломленных за спину, глубоко врезалась тонкая проволока.
До последнего мгновения мужчина боролся, пытаясь освободиться. В результате проволока все глубже впивалась в тело, разрывая кожу, мышцы и сухожилия, и в конце концов запястья несчастного превратились в сплошную кровоточащую рану.
Рот мужчины был забит кляпом, а вся нижняя часть лица для надежности обмотана несколькими слоями широкого упаковочного скотча. Задохнуться пленник не мог – ноздри остались свободными, но он был полностью ограничен в движениях; единственное, что ему оставалось, – перекатываться по сырому бетону. О том, чтобы позвать на помощь, крикнуть, ему и думать не приходилось.
Удивляясь собственному хладнокровию, Антон тщательно осмотрел труп. Синяки от ударов на лице, но на теле – ничего. Ни колотых, ни резаных, ни огнестрельных ран, его даже не пытались задушить. Просто скрутили, заткнули рот и бросили подыхать в погребе дома покойной тетки.
Правда, предварительно освободив погреб от всего съестного и предметов, с помощью которых жертва могла бы попытаться освободиться.
Труп пролежал здесь порядочно, и разложение зашло довольно далеко, несмотря на то что в погребе было прохладно. Не холодильник, конечно, но и не открытое солнце.
Получается, прошлую ночь он, Антон Сахновский, провел под одной крышей с мертвецом.
Владения покойной Галины Смеречко превратились в место преступления.
Следственная бригада не спешила извлечь труп на свет божий. Сначала эксперты обстоятельно зафиксировали его положение и произвели наружный осмотр тела. Только после этого менты, глухо матерясь, выволокли покойника из погреба. Санитары «скорой» категорически отказались этим заниматься: их дело – загрузить «клиента» в машину и доставить в городской морг, а дальше пусть им занимаются те, кому за это платят: судмедэкспертиза.
Криминалист, слушая это, не выдержал:
– Совести у вас ни на грош, мужики! «Платят»! Санитарам в морге уже третий месяц зарплату задерживают! Патологоанатом вообще подал на увольнение!
Ему резонно возразили:
– Подал и подал. И куда он пойдет? Частный морг, что ли, откроет? Или в Умань переведется? И вообще: с какой стати они там без зарплаты пашут? Из любви к искусству?
Начальник горотдела подполковник Костюк, хоть и наслушался таких речей до тошноты, не выдержал, рявкнул:
– А ну замолчали по-быстрому! Вас люди слушают, мудачье!..
Затем круто обернулся к сержанту, торчавшему у калитки:
– Какого хрена у тебя там народ скопился? Кино смотрят? Как фамилия?
Вопрос был риторический – Костюк руководил горотделом пятый год и знал весь свой состав не только в лицо.
– Сержант Немудрый! – вытянувшись, доложил перепуганный мент.
– Оно и видно! – не унимался подполковник. – Стоишь, пасть разинул! Тебя для чего там поставили, Немудрый?
Сержант кивнул и повернулся к небольшой толпе любопытных, собравшейся у калитки. В основном – жители близлежащих домов, пожилые женщины и их внуки. Толпа все время находилась в движении, каждый стремился занять позицию, с которой можно было бы заглянуть через ограду.
– А ну, граждане и гражданки, расходимся по-быстрому! Не мешайте работать следственной группе! Бегом, кому сказано! А ты, Василий, чего стоишь? Гони их отсюда к той самой маме!
Однако молоденький милиционер в сержантских погонах, вместо того чтобы шугать любопытных, окрысился:
– Чего раскомандовался? Тебя что, старшим назначили? Сам знаю, что делать!
Тем не менее порядка не прибавилось, и подполковник, окончательно потеряв контроль над собой, запустил в утренний воздух таким многоэтажным, что местное бабье притихло и отхлынуло от забора. Даже начальник УГРО капитан Петриковский, который как раз допрашивал на веранде Антона Сахновского, вздрогнул и поморщился.
Это субботнее июньское утро началось со звонка киевлянина Антона Сахновского в милицию, а все происходящее здесь было его логическим продолжением.
Закруглив непристойную тираду, неизвестно кому адресованную, начальник горотдела умолк и перевел дыхание. Этим немедленно воспользовалась одна из самых шустрых соседок:
– А что это вы так ругаетесь, товарищ? Стражи порядка, называется! Тут же дети, не видите, что ли?
– Так уберите детей! Здесь вам что – детский сад? – с новой энергией рявкнул Костюк. Сержант Немудрый и его напарник Василий, уже без всякого приказа, начали деловито оттеснять посторонних. К ним присоединились и остальные менты, тынявшиеся без дела по всему участку.
Труп тем временем уложили на носилки, не вынимая кляпа изо рта и не освобождая от пут. Просто накрыли простыней, после чего задвинули носилки в утробу «скорой».
Микроавтобус пришлось переставить, чтобы пропустить во двор милицейский «газон», на котором доставили соседку Светлану Ивановну: Антон первым делом сообщил следователю, что ключи от дома имелись только у нее. Хотя до рынка было рукой подать, Костюк предпочел отправить за женщиной своего водителя и одного из оперов.
Так и вышло, что Светлану Ивановну «приняли» на глазах у всего жашковского рынка. Та подняла было крик – мол, по какому праву пожилого человека без ордера и судебного решения хватают среди бела дня, но опер, не вдаваясь в объяснения, посулил надеть на нее наручники, и Светлана Ивановна сдалась.
До самого дома она вела себя смирно, однако, приметив «скорую» в соседском дворе, заголосила с новой силой. Когда же Костюк приказал вывести задержанную из машины и предъявить ей труп для опознания, внезапно умолкла, слабо вскрикнула и покачнулась. Однако на ногах устояла: крепкое сердце, да и нервы оказались слава богу.
Впрочем, процедура опознания ничего не дала. Соседка категорически заявила, что понятия не имеет, кто этот человек.
– Ну, и как же так вышло, Светлана Ивановна?
Капитан Петриковский вел допрос при закрытых дверях. Окончательно оправившись от шока, соседка держалась на удивление спокойно и уверенно – как человек, который вообще не знает за собой никакой вины.
Антон стал было настаивать, чтобы ему разрешили присутствовать во время допроса, но начальник горотдела решительно отказал, сославшись на тайну следствия. Мол, в свое время ему обо всем сообщат. А чтобы киевский доктор окончательно усвоил, кто здесь командует парадом, Костюк в двух словах растолковал ему, что формально он тут никто, поскольку пока еще не является законным собственником домовладения. Так сказать, гость, переночевавший в строении, в погребе которого при невыясненных пока обстоятельствах обнаружен труп неизвестного лица мужского пола. Соответственно, преступление совершено не в его доме. «Есть вопросы, гражданин Сахновский? Нет? И прекрасно. Тогда запомните твердо: всего несколько дней назад вы понятия не имели о том, что унаследовали дом Галины Смеречко. Ко всему, что здесь происходило, не имеете никакого отношения. Вы приехали случайно, труп обнаружили в погребе случайно, да и человек вы здесь случайный, чтобы не сказать посторонний. А посторонним в таких обстоятельствах не годится качать права, а следует сидеть тихо и ждать, пока милиция не сочтет необходимым вас проинформировать».
Доктор не выглядел напуганным, но некоторая растерянность была налицо. В таких ситуациях – и Костюк знал об этом лучше кого бы то ни было – первым делом следует загнать человека на территорию, где он будет чувствовать себя неуверенно из-за недостатка информации и опыта. Подполковник вообще не любил чужаков, а киевлян вдвойне: от них одни лишние хлопоты.
