Наталья переоделась. Теперь ее, наверное, и родная сестра не признала бы. В довершение к новому облику она не стала надевать свою вязаную шапочку. Яркая брюнетка в мешковатой малиновой кутке совсем не походила на стройную блондинку в кожаном плаще, которую бандиты поджидали на стоянке. Но что делать с ребенком? Идти с ним опасно – это теперь лишняя примета. Единственный возможный вариант – положить его в сумку, благо ее габариты позволяли это сделать. Но предложить Наталье засунуть туда племянника я считала кощунством, и пока мысленно искала выход из положения, она предложила сама:
– Давайте попробуем устроить его в сумке, только закрывать на молнию не надо. Нести удобно за обе ручки, и ему там вполне комфортно будет, и из машины не увидят: мы зайдем к машине с другой стороны. Хорошо хоть преследователи, будучи уверенными, что их жертва никуда не денется, не вышли из машины. Как бы все усложнилось, если бы они поступили иначе!
Мы аккуратно положили Левушку на кожаный плащ и мягкую шапочку.
«Малыш! Теперь дело за тобой, поспи еще немного, а главное – не заплачь у машины», – мысленно молила я.
Мы подошли к моей «девятке» со стороны водителя. Открыв заднюю дверцу, аккуратно поставили на сиденье сумку. Из окошка «шестерки» высунулся водитель и, ощерясь, спросил:
– Ну что, забрала свою придурочную? Сумку-то и без нас доперла?
И жеребячий гогот. Я не сочла нужным отвечать, лишь иронично улыбнулась. Опять вспомнилась издавна любимая в народе пословица, но современно осмысленная: «Смеется тот, кто смеется без последствий», а для этих двух лопухов последствия будут самые крутые – это я знала наверняка.
* * *
Плавно тронувшись с места, я предложила своей попутчице:
– Наташ! Вы не против, если мы перейдем на «ты», возраст-то у нас примерно одинаковый.
– Да, конечно, и пора бы нам познакомиться, а то мы не в равных условиях: вы меня по имени называете, а я даже не знаю, как к вам обратиться.
Я улыбнулась, вспомнив вчерашнее общение с Борисом Леонидовичем. Он весьма непринужденно перешел со мной на «ты», я же упорно говорила ему «вы», а с Натальей у него все сложилось наоборот.
– Меня зовут Татьяна, – представилась я, – и мы уже договорились, что будем на «ты»?
– Да, конечно.
Отъехав с полкилометра, я остановила машину, и Наташа извлекла своего драгоценного племянника из временного пристанища. Заботливо взяв его на руки, она стала расспрашивать меня, откуда я узнала о ней самой, обо всей этой истории. И что я намерена предпринять дальше, ее интересовало больше всего. Понимая, что это не простое любопытство, а скорее беспокойство за собственную судьбу и судьбу близких, я вкратце рассказала ей обо всем, начиная с заказа четы Заманских, не вникая, конечно, в профессиональные тонкости. На второй же вопрос было ответить гораздо сложнее, потому что я и сама еще не знала, как можно достойно выйти из всей этой истории. Вряд ли получится так, что будут «и волки сыты, и овцы целы». Перед заказчиком я оставалась в долгу: его интересы, если уж браться за дело, были превыше всего. Долги я привыкла отрабатывать, иначе грош цена моей репутации. Но и Ольгу с Натальей мне было по-человечески жалко.
Сейчас все мои мысли занимал вопрос, куда везти своих пассажиров. После недолгих раздумий я свернула на конспиративную квартиру. Нам необходимо было поговорить и решить все в спокойной обстановке.
* * *
Едва мы вошли в квартиру, малыш открыл глазки и, смешно скорчив мордашку, заплакал. Наташа склонилась над ним и заворковала. Меня очень интересовал один вопрос, и я задала его:
– Наташ, а с кем же был мальчик вчера и сегодня утром?
– А с девчонками, Олиными подружками по общежитию, я ведь у них остановилась, больше у меня знакомых в городе нет. А подружек ее я хорошо знаю: они к нам на лето отдыхать приезжали. У меня же, кроме Ольги, никого нет. Наши родители погибли, когда ей было десять лет, а мне – восемнадцать. Из-за этого я и учиться не смогла, пошла работать: Ольгу надо было тянуть, пенсия-то за погибших отца с матерью не очень велика... – Ах ты, маленький, – прервала она свой рассказ, – наверно, кушать захотел. Таня, если не трудно, принеси, пожалуйста, бутылочку из сумки. Где здесь можно подогреть молоко?
Мы пошли с Натальей на кухню, подогрели детское питание, и она стала кормить малыша.
– Я как получила деньги с этого гуся лапчатого, так сразу заехала и купила Левушке памперсы, – похвалилась она, – а то пеленок мало, а ему постоянно менять надо. У девчонок все батареи завесили. А с памперсами-то милое дело: два часа проездили, и сухой.
После кормления мальчик немного погулил и уснул, а мы сели пить кофе с бутербродами. Хорошо, что я вчера немного пополнила холодильник. Наташа продолжила свой рассказ:
– Когда Ольга стала учиться в техникуме, мы с ней вели довольно активную переписку. Я знала о ней, в общем-то, все. Знала и о каком-то появившемся супермене – это я его так назвала, – потому что ее восторженные письма были все в восклицательных знаках: ах, какой он внимательный! Ах, какой он красивый! Ах, какой он умный! Ах, какая у него престижная работа!.. Вот только, ах, какой он негодяй, она ни разу не написала. А я ведь и не знала, что он женат, да и она-то сама узнала, только когда забеременела. Правда, надо отдать должное: он позаботился об Оле, хотя теперь я уверена, что не о ней, а о своем наследнике. Он отвел ее к знакомому главврачу роддома и оставил на его попечение. Предполагаю, что это все было заранее продумано. «Добрый дядя» уговорил молоденькую девчонку не делать первый аборт, который может привести к бесплодию, а родить ребенка в нормальной обстановке, которую он создаст, и передать малыша ему на воспитание. Все идеально: юная мама от ненужного ребенка так и так избавится, своему здоровью вреда не нанесет, да еще и деньги за это получит.
– Наташ, а откуда ты все это узнала?
– Мне Ольга рассказала. Я уже чувствовала, что происходит что-то не то. Письма ее стали суше, Ольга ушла из общежития, объяснив, что там к экзаменам готовиться невозможно. Это только сейчас я узнала, что квартиру снял все тот же Борис Леонидович. А потом письма вообще перестали приходить. Я написала девочкам в общежитие. Они ответили, что с тех пор, как Оля ушла от них, они ни разу не виделись. Хотела уж подавать было в розыск, но от врача психиатрической клиники пришло письмо. Узнав, что с Ольгой, я сразу же приехала сюда.
– Ты, наверно, от всего этого была в шоке?
– Не то слово! Когда я впервые увидела Олю в больнице, у меня чуть не остановилось сердце. Она всегда была веселая, жизнерадостная, с огоньком в глазах, а тут... – Наталья горестно вздохнула. – Короче, я дала слово, что отомщу за нее этому супермену.
– А как ты узнала о ребенке?
– А я и не знала сначала. Просто начала следить за Альбертом, постаралась все узнать о нем, найти его уязвимые места и отомстить. Утром к Оле, а потом весь день – у его дома дежурила, даже в фирме у него была. – Она улыбнулась, видимо, вспомнив свой дерзкий поступок. – Ты знаешь, я хоть и неученая, так уж получилось, не судьба мне было учиться, хоть в школе и отличницей была, но как и о чем говорить с людьми, знаю. Я с соседками этого супермена поговорила и вроде бы невзначай о его семье все узнала, да так, что никто ничего не заподозрил.
От них и стало известно, что в семье Альберта долго не было детей и вроде как не могло быть, а три месяца назад родился ребенок. Я помчалась в детскую поликлинику, узнала там дату рождения Левушки, она совпала с Олиными родами. Ну не может быть такой случайности, я не верю в такие совпадения, что жена, не рожавшая восемь-девять лет, родила в один и тот же день, и тоже мальчика, и в том же роддоме! Я поняла, что это Олин ребенок, и захотела вернуть его сестре.
– И долго ты готовилась к похищению?
– Дня три ждала удобного случая. Жена Альберта и няня все время гуляли с малышом вместе; я уже строила планы, как из квартиры украсть, а тут повезло: няня вышла с Левушкой одна. Я была на восьмом этаже. Когда она с коляской вышла на улицу, заклинила лифт, положив кирпич между дверками. Я читала где-то, что так можно сделать, чтобы лифт не работал. Потом сбежала вниз... А дальше ты говорила, что все знаешь. Хорошо, у них троллейбусная остановка рядом, и мы с мальчиком уехали сразу. Мне только девушку эту, их няню, жаль было, наверно, от хозяев ей досталось.
– Да нет, не слишком, но они, конечно, очень волнуются за малыша, – ответила я и подумала, что пора переходить к самой тяжелой части нашего разговора. Необходимо убедить Наталью вернуть ребенка, другой развязки трудно себе было и представить. – Наташ, а ты не подумала, как твоя сестра прореагирует на малыша? А не начнется ли у нее повторный приступ психоза? И еще... Нужен ли ребенок Ольге?
– А как же? – в недоумении глядя на меня, спросила она. – Ведь это же ее кровиночка!
– Но ведь она от него отказалась?! Может, не надо создавать ей сейчас новые проблемы, она ведь только что вышла из стрессового состояния.
