Он вошел в спальню, стараясь не шуметь. На его подушке лежала еще одна записка, еще одно «разбуди меня», шоколадная конфета и видеокассета. «Психо». Эрнесто опустился на кровать очень тихо. Он долго выбирал место, куда можно улечься, не слишком заметно продавливая постель. Повернулся к двери. Подождал. Потом закрыл и открыл глаза. Подумал было, что ему удалось вернуться незамеченным. Но он ошибался.
— Эрни, ты спишь? — спросила Инес.
Выборка фраз и абзацев, выделенных зеленым цветом в ксерокопии статьи из мексиканского журнала по судебной медицине. Название указанной статьи «Проблема трупного окоченения при проведении осмотра тела и другие вопросы». В данном случае нет заметок, не поддающихся расшифровке, только подчеркнутые абзацы, что указано в скобках.
Температура тела трупа падает в течение двенадцати часов после смерти, каждый час уменьшаясь на один градус.
В течение следующих двенадцати часов температура продолжает снижаться, но уже в два раза медленнее. Разумеется, если тело было погружено в воду, охлаждение трупа происходит значительно быстрее. (Абзац подчеркнут.)
Показатели, связанные с остыванием тела, такие, как rigor mortis или livor mortis[2] свидетельствуют о дате и времени смерти.
Rigor mortis, или типичное трупное окоченение, является следствием химического процесса. Реакция внутренней среды тела изменяется с кислой на щелочную, и мышцы натягиваются. Этот процесс начинается с век, охватывает лицо, затем туловище и, наконец, ноги.
По окончании цикла rigor mortis безжизненное тело по твердости напоминает дерево (подчеркнуто слово «дерево»). Но труп не пребывает все время в этом состоянии. Спустя двенадцать часов после завершения процесса rigor mortis происходит процесс окисления, и труп начинает размягчаться. Последовательность цикла та же самая: сначала расслабляются мышцы век, затем лицо, туловище и в последнюю очередь ноги.
Процесс livor mortis происходит раньше, и наблюдение за его ходом позволяет определить время смерти. В момент остановки сердца и как следствие циркуляции крови под воздействием силы тяжести красные кровяные тельца оседают в тех частях тела, где их застала смерть. Поэтому приблизительно через два часа после того, как произошла смерть, цвет накапливается только в тех частях тела, где за счет скопления красных кровяных телец произошел разрыв сосудов и кровоизлияние в ткани. Если смерть произошла от отравления, то цвет более насыщенный. В случае отравления цианидом тело будет иметь розоватый цвет. При отравлении угарным газом внутренние части тела будут ярко-красного цвета.
Разумеется, если труп обнаружен гораздо позднее, то все может измениться. В таком случае состояние тела зависит от условий того места, в котором оно находилось все это время. (Абзац подчеркнут.) Если труп находится в сухом и теплом месте, то его ткани не разлагаются, а только высыхают. Так происходит, когда тело прячут под полом или внутри шкафа. Если в таких местах происходит нормальная циркуляция воздуха, то процесс высыхания тела протекает достаточно быстро. Тело сильно уменьшается в размерах, происходит мумификация, но черты лица человека остаются достаточно четкими даже спустя несколько лет.
Если тело находится на открытом воздухе или зарыто в землю не очень глубоко, происходит процесс разложения. В условиях повышенного тепла и влажности размножаются бактерии. Наоборот, в глубоких могилах недостаток свежего воздуха приводит к тому, что бактерии не распространяются и процесс разложения протекает значительно медленнее.
Трупы молодых людей или лиц с излишним весом разлагаются быстрее, так как в их телах присутствует жир.
Но что происходит с трупом, погруженным в воду? (Абзац подчеркнут.)
После того как труп был обнаружен в воде, вне зависимости от обстоятельств, первое, что определяют судебные медики, это утонула ли жертва или умерла от переохлаждения, оказавшись в холодной воде, или она была мертва до того, как упала или была погружена в воду. В случае, если смерть произошла в результате утопления, легкие будут наполнены водой, во всех остальных случаях — нет.
Но в любом случае процесс разложения, упомянутый несколькими абзацами выше, если тело погружено в воду, сходен и вместе с тем отличается от процесса разложения, происходящего на воздухе или под землей. Нужно учитывать несколько факторов. Во-первых, происходит очень сильное охлаждение, тело остывает за несколько часов. Бледность post mortem[3] возникает не так, как в обычных условиях: поверхность тела трупа становится невероятно бледной, возникает так называемый эффект «гусиной кожи» — волоски на теле приподнимаются. В свою очередь, rigor mortis начинается гораздо позже, а может и не произойти. Тело может находиться в воде до девяноста шести часов без каких-либо признаков rigor mortis.
Через шесть или семь дней после того, как тело было погружено в воду, начинается еще один химический процесс, в результате чего брюшная полость трупа наполняется газами. Благодаря этому труп становится легче воды, вследствие чего тело всплывает на поверхность. (Абзац подчеркнут.)
Не считая случаев, когда водоросли или что-то еще удерживает тело в толще воды, в таком случае труп может остаться там навсегда. (Абзац подчеркнут.)
— Ты какая-то странная, дочурка.
— Все хорошо, папа. Мне пора садиться в автобус, он сейчас отходит.
— Береги себя, Лали. Одевайся тепло и кушай как следует.
— …
— Мама будет молиться за вас, чтобы все было хорошо.
— С каких это пор ты стала молиться?
— …
— Если возникнет какая-то проблема, сразу же позвони нам. Домой или мне на работу, куда хочешь.
— О'кей, пока.
— Подожди, ты меня не поцелуешь, дочка?
— …
— Пока, мама тебя любит, да?
— Береги себя, пожалуйста, доченька. И будь благоразумной.
— Что ты подразумеваешь под «быть благоразумной», папа?
— Веди себя хорошо…
— Тебя я не спрашиваю.
— Ничего, дочка, ну, не делай глупостей, не рискуй понапрасну, не знаю, не знаю, что я хотел сказать.
— Тогда в следующий раз ничего и не говори.
— …
— …
— Еще один разочек поцелуешь папу, да?
— …
— Пока, Лали.
— Пока, любовь моя.
— …
— …
— …
— Боже мой, какая она вредная!
— Она нервничает, Инес, в этом все дело.
— Она вредина. Не знаю, как я смогла это вынести.
— Я тебя прошу, помаши и сделай приятное лицо, она на нас смотрит.
— Пока, дорогая, пусть все будет прекрасно!
— Пока, дочка, береги себя!
Пять месяцев спустяДела наши обстояли довольно хорошо. Тело Твоей до сих пор не нашли, и это облегчало ситуацию. Нет трупа, нет и смерти. Нет ни убийства, ни убийцы. Даже несчастного случая нет. Есть лишь сомнения и всякие абсурдные предположения насчет исчезновения Алисии, которые мы с Эрнесто не раз повторяли остальным, будто сами к этому делу никакого отношения не имеем. Притворялись почти двадцать четыре часа в сутки. Перед посторонними мы не могли позволить себе ни малейшей ошибки. Я до того увлеклась, что играла эту роль даже наедине с собой. Как-то, принимая душ, я поймала себя на мысли: «Знать бы, что случилось с бедной Алисией». Тут я поняла, что все сделала правильно. Потому что если кто и знал, что случилось с Твоей, так это я. Но уже несколько месяцев я провела, притворяясь, играя роль перед другими. Сознание начало раздваиваться. Ты влезаешь в шкуру своего персонажа и думаешь как он. Когда я учила английский, миссис Кертис говорила: «Think in English!»,[4] иными словами: «Не думай по-испански и не переводи, а думай сразу по-английски». Когда кто-нибудь спрашивал меня об исчезнувшей Алисии, я и не сомневалась в том, что мне ответить. Я была лишь женой Эрнесто, чья секретарша пропала, и мы о ней не получали никаких известий.
У полиции не было ничего конкретного. Прошло почти полгода со времени несчастного случая, а у них до сих пор нет ни подозреваемых, ни следов, ни улик. Ничего. Они уже давно перестали задавать Эрнесто всякие вопросы. Если кто и помнил про исчезновение Алисии, так это ее родители: во всяком случае они до сих пор появлялись иногда в какой-нибудь телепрограмме с одной лишь целью — напомнить о своей дочери.
Все так бы и продолжалось дальше, но однажды Эрнесто пришел и сказал мне: «Инес, думаю, нам стоит снова начать жить так, будто никакого несчастного случая не было». Я не поняла, что он имеет в виду, но согласилась. Решила, что он предлагает мне начать все сначала. У нас опять будет нормальная семья со своими проблемами — у кого их нет, — но нормальная. Мысль мне очень понравилась. Я даже прослезилась. Лишь намного позже я поняла, что именно после этих слов наша история повернула совсем в другую сторону. Если бы я рассказала об этом маме, уверена, она бы все сразу поняла. Уловила бы, откуда ветер дует. Мама всегда чувствует такие вещи. На мой взгляд, иногда она сгущает краски, но интуиции у нее не отнять. Она не очень любезна, все обдумывает, никогда никому не доверяет. У меня в жизни не было таких разочарований, как у моей мамы. Горе ее закалило, позволило приобрести новый опыт, многому научило. Но когда Эрнесто предложил мне, чтобы все снова стало так, как раньше, я была очень довольна. Всегда нужно смотреть вперед. Невозможно же всю жизнь бить себя в грудь, восклицая: «Моя вина, моя вина, моя великая вина».[5] Да, конечно, мы пережили очень тяжелые события, никому такого не пожелаю. Но что уж тут поделаешь. Во всех религиях прощают кающихся грешников. И мы раскаялись. Действительно раскаялись. А если Бог простил, что тут остается человеку?
