рисованию. И когда его тетка Яёко заглянула в окно амбара и задала вопрос, Итиро Курэ хладнокровно ответил: «Оно скоро гнить начнет». Таким образом, история, случившаяся в стране за тысячу ри отсюда и тысячу лет назад, стала для Итиро Курэ новой реальностью. И судя по результатам вскрытия, целью удушения Моёко не являлось сексуальное насилие, поскольку следы его отсутствуют. Единственное, чего хотел Итиро Курэ, — удовлетворить извращенное желание своего предка, У Циньсю.
Долгий поток поразительных объяснений наконец иссяк, и я, с дрожью вздохнув, поднял голову. Доктор Масаки определенно великий психиатр! Я снова ощутил к нему большое уважение и вместе с тем немного успокоился, однако на моем теле выступил холодный пот.
Я спросил со вздохом:
— Но ведь… Итиро Курэ можно вылечить?
— Итиро Курэ? Можно, я в этом уверен, — доктор Масаки иронично улыбнулся и посмотрел так, будто видел меня насквозь. — Думаю, Итиро Курэ придет в себя тогда же, когда и ты.
Я снова был в шоке от этого намека: мол, я — это он. Однако доктор недвусмысленно давал понять, что течение болезни проходит у нас одинаково, и это звучало весьма зловеще. Я вытер лицо платком и поинтересовался:
— Хм… Наверное, излечить его далеко не просто?
— Ерунда! Если причина болезни и ее процесс ясно описаны с психиатрической точки зрения — о чем я тебе только что рассказал, то и вылечить ее можно в два счета. А если уж я не смогу вылечить пациента с такими выраженными симптомами, как у Итиро Курэ, то вся моя теория — оторванная от жизни чепуха!
— Ого! А как вы будете его лечить?
— Ну… Правильное лечение — это внушение, сделанное в должное время и в должных обстоятельствах. Никакой паранауки, никакого шаманства или заговоров… Насколько мне известно, Итиро Курэ не страдает ни от сифилиса, ни от туберкулеза, то есть его помешательство не вызвано инфекционными причинами. Он сошел с ума исключительно из-за психического внушения — прочитал свиток и перестал ориентироваться во времени и пространстве. Ему все равно, Итиро Курэ он или У Циньсю, Китай за окном или Япония и какой на дворе год. Им движет лишь извращенная психология в первоклассном китайском стиле, он обитает в водовороте из иллюзий, фантазий и галлюцинаций. Вдобавок извращенное либидо Итиро Курэ прошло те же стадии, что либидо У Циньсю тысячу лет назад, и привело его к откровенному желанию наблюдать женский труп, которое достигло пика в «Клинике свободного лечения», где молодой человек пребывал в сомнамбулическом состоянии. Отягощенная наследственность, мания убийств, преждевременное слабоумие, извращенная психология… Все это заставляет Итиро Курэ смотреть на мир глазами призрака У Циньсю тысячелетней давности. Вот почему юноше мнится, будто повсюду закопаны женские трупы. При виде земли он тут же ищет мотыгу и, заполучив ее, целыми днями роет ямы.
Еще недавно этот призрак извращенного желания, преодолевший пространство и время, заставлял Итиро Курэ трудиться в поте лица, пока постепенно не испарился. Гормональное топливо, которое поддерживает в человеке уровень полового влечения, то есть жидкости внутренней секреции (в обиходе мы называем их энергией), расходуется, когда индивид усердно работает. Так пациент постепенно перестает ощущать половое влечение, но, соблазняемый галлюцинациями о женских трупах, что по инерции рисуют его истощенные нервы, продолжает с тяжелыми вздохами махать мотыгой и впадает в несчастное состояние. Когда же призрак извращенного желания, подавляемый всеми его психическими функциями, постепенно исчезает, индивид постепенно возвращается в нормальное состояние и задается вопросом: «Почему я столько работаю? Это ужасно! Невыносимо!»
Так вот, мне всего лишь следовало дождаться момента, когда он перестанет махать мотыгой и начнет будто в тумане озираться, желая вернуться к работе. И как только мне выдалась такая возможность, я вышел и спросил: «Когда этот труп был зарыт?» Таким образом, я противопоставил собственное рациональное мышление его истощенному, и тот поначалу ничего не понял. Однако слово «когда» послужило инструментом внушения, восстановившим идею времени, полностью вытесненную к этому моменту из его сознания. Вместе с ней возродилась идея пространства, которую он выразил рассеянным вопросом: «Э… А где я?» В то же время началось восстановление самосознания: «Ого… странно… Что я тут делал все это время?..» Он непомерно опечалился, потупился, бросил столь лелеемую им мотыгу на землю и вернулся к себе в палату… Вот такой порядок действий описан в моем завещании. «Клиника свободного лечения сумасшедших» называется так неслучайно. Врачи наблюдают за психическим состоянием «свободно» проживающих пациентов, определяют ключевые симптомы, изучают ход болезни и делают в нужный момент необходимые внушения. В этом и заключается терапия.
Конечно, подобный подход требует от врача незаурядных способностей. В противном случае на больных вешают взятые наобум ярлыки, пользуясь поверхностными методами терапии и хирургии. А если болезнь не поддается лечению, применяют допотопные приемы вроде связывания больных или запирания их в клетках, что вообще никуда не годится! Правильный метод лечения психических болезней, за которым будущее, не может допускать таких архаизмов. За ним должен стоять разум интеллектуального человека, который понимает основные принципы психоанатомии, психофизиологии и психопатологии, а также душевное состояние человека. Такой специалист, наблюдая свободные движения пациента, способен аккуратно и точно распознать тончайшие изменения в процессе его сомнамбулического приступа и сделать нужное внушение в нужное время и в нужном месте. Человек этот должен быть интеллектуален настолько, чтобы постепенно вернуть больному ориентацию во времени и пространстве и аккуратненько ввести его в нормальное состояние… А-ха-ха-ха-ха… Похоже, я увлекся самовосхвалением, тебе не кажется?
Но вернемся к предыдущей теме. После первого внушения Итиро Курэ провел целый месяц, затворившись в палате № 7, и ни разу не вышел на площадку «Клиники свободного лечения». В это время его сознание постепенно восстанавливалось. То есть благодаря моему внушению в нем стало воскресать ощущение времени, пространства и собственного «я». Все эти вопросы вроде: «Где я?», «Что за год сейчас?», «Как меня зовут?» и «Почему я заперт в этой комнате?» Вместе с тем вокруг него как тучи стали скапливаться новые дилеммы и тревоги. Он думал и сомневался, сомневался и думал. Поэтому я отдал особое распоряжение медицинскому персоналу — записывать все слова и действия Итиро Курэ в отдельную историю болезни. Заглянув туда, ты поймешь, через какие сомнения он прошел. Та уличная речь Остолопа Болвана, которую подсунул тебе доктор Вакабаяси (она представляет собой лишь мой рассказ, подкрепленный примерами из практики), как раз относится к этому времени. Однако недавно Итиро Курэ практически начал ориентироваться во времени и пространстве и чуть было не вернулся в нормальное состояние… Он часто демонстрировал своеобразное отчаянное спокойствие, повторяя: «Я все думаю и
