Ознакомительная версия.
Ярослав покачал головой:
– Не скажи. Эта информация может быть для него опасна, и он ничем не станет делиться с тобой.
– Слушай! Зачем гадать на кофейной гуще? Завтра с утра пораньше позвоню Дим Димычу, встречусь с ним, и тогда будет ясно, что он выберет.
Ярослав посмотрел на часы.
– Сейчас по спортивному каналу матч НБА начинается…
– Что?
– Ну я хотел бы посмотреть.
– А я спать хочу, – отрезала я. – Ну ладно, – cменила я гнев на милость. – Только звук приглуши. И кричи не очень, если твои любимчики выигрывать начнут. А то меня разбудишь.
– Обещаю вести себя примерно, – улыбнулся Ярослав.
– Образцово-показательный мальчик, – съязвила я. И мне показалось, что при моих словах он немного смутился.
Утром я не слышала звонка будильника и проспала. Ярослав уже хозяйничал на кухне. Я вышла к нему в халате и накинулась, не успев поздороваться.
– Ты что, меня разбудить не мог? Мне же с утра надо с Дим Димычем переговорить.
– Я думал, ты сама встанешь.
– Думал! Я проспала… А сейчас можно не поймать его. Как пойдут всякие заседание-совещания и все…
– Ты не рассуждай, а звони.
– И то дельный совет.
Я села за стол и, раскрыв записную книжку, набрала номер Кротова. На том конце никто не подходил.
– Все! – прикрывая трубку рукой, сказала я Ярославу. – Уже усвистал.
– У тебя его сотовый есть?
– У Олега где-то был…
– Позвони в приемную. Секретарь скажет, где он. И когда вернется, если он внезапно отъехал или взял отгул.
Танечка, услышав мой вопрос, только и выдавила:
– Кротов – умер. Вчера на него машина наехала. Завтра похороны. – И повесила трубку.
Наверное, выражение моего лица было еще то, потому что Ярослав крикнул:
– Ну что там?
– Кротов умер. На него вчера поздно вечером наехала машина, – машинально передала я Танечкины слова.
– Машина… – многозначительно сказал Ярослав.
Я встрепенулась.
– Ты думаешь?..
– У тебя другое мнение? Кротова ты прижала к стенке: он кому-то рассказал о твоем визите, и кто-то решил, что у него не выдержат нервы и он поделится с тобой опасной информацией. Все сходится, как дважды два.
– Тогда, получается, и эта ниточка оборвалась.
Я сидела ошеломленная и прижимала к груди трубку, из которой неслись частые гудки.
– Блин! Ну как все глупо получилось!
– У тебя остается Танечка!.. – после недолгого молчания сказал Ярослав. – Только ты не дави на нее в ближайшие дни. Ей нужно прийти в себя.
День прошел как в тумане. За что бы я ни бралась, все валилось из моих рук. Вечером мне стало совсем хреново, и я заперлась в комнате, предоставив Ярославу смотреть матчи НБА.
Несколько раз он подходил к двери и тихо спрашивал: все ли со мной в порядке и не нужна ли помощь. Я вяло отвечала, что отдыхаю, и пусть он оставит меня в покое.
Я лежала и плакала. К смерти невозможно привыкнуть. Она всегда уродлива и не вовремя. Я знала Дим Димыча уже четыре года, и вот теперь он умер, и отчасти по моей вине. Мне все-таки не хотелось думать, что Дим Димыч, которого Олег всегда называл «человеком серьезным», как-то причастен к той катастрофе. Я скорее хотела верить в цепь случайных совпадений, чем в последовательность произошедших событий. Разум всегда цепляется за то, что удобно в настоящий момент, и совершенно отказывается верить ужасающей правде. В конце концов, эта Канычкина может быть никак не связана с автокатастрофой, в которую попали мы с Олегом. Это какие-то внутренние дела клиники. А я завертела этот клубок, и по моей вине кто-то убрал Дим Димыча.
Я плакала, уткнувшись в подушку, когда услышала робкий стук в дверь.
– Ник! Ты плачешь?
– С чего ты взял?
– Я же слышу…
– Плохо слышишь.
– Ник! Открой мне.
– Это еще зачем?
– Чего ты лежишь там и сочишься слезами. Открой!
Не зная почему, я встала и открыла дверь.
– Теперь доволен?
– Не совсем, – Ярослав провел пальцем по моей щеке. – Не надо плакать. Этим ты никому теперь не поможешь.
– Я сама решу, что мне делать.
– Не сомневаюсь. – Он прижал меня к себе и погладил по волосам.
Я прильнула к нему.
– Ника! – взволнованным шепотом произнес он. – Ника, – и нежно поцеловал меня в губы.
Я сразу отстранилась.
– Не надо, Ярик! – глухим голосом сказала я.
– Почему? – выдавил он.
– Ты забываешь, что я недавно похоронила мужа, которого очень любила. И поэтому твой вопрос несколько бестактен. Но… в любом случае ты можешь мне быть только другом. С некоторых пор я предпочитаю говорить правду, какой бы она ни была. Когда-нибудь ты и сам поймешь, что правду говорить не всегда приятно, но полезно.
Я не хотела давать Ярику никаких беспочвенных надежд. Это было бы, с моей точки зрения, слишком жестоко.
Он молча вышел. Какое-то время я лежала на кровати, но потом встала и пошла на кухню. Там уже сидел Ярослав и курил одну сигарету за другой.
Я села на табурет напротив.
– Прости! – Я коснулась его руки. – Я не хотела причинять тебе страдания. Но я не могу и обманывать тебя. Ты спас меня, помогаешь мне… А я должна была вешать тебе на уши лапшу о том, что в тебя влюбилась?
– Наверное, ты права! – Он смял недокуренную сигарету и вышвырнул ее в помойное ведро, стоявшее у раковины. – Наверное. Но…
– Понимаю. Это пройдет. И довольно скоро. У нас ведь с тобой столько дел впереди. Эта загадочная Канычкина, смерть Дим Димыча, cекретарша Танечка… Ярик! Ну что мы будем топтаться на месте? – Я говорила нарочито веселым и непринужденным тоном. Я хотела вернуть в наши отношения ту легкость, которая была до сих пор. Во всяком случае, я очень старалась.
Ярослав опустил голову. А когда поднял ее, то я увидела, что он улыбается.
– Умеешь ты уламывать мужиков. Ты протягиваешь мне лапку дружбы?
– Хорошо, что ты это понял.
– Приходится утешаться. В конце концов, это лучше, чем вообще ничего.
Под конец нашего совместного ночного чаепития с обалденным вареньем бабы Глаши мы пришли к некоему подобию мира, скрепленного фундаментом дружбы. Напоследок был составлен план на завтра. Мы пришли к выводу, что откладывать надолго визит к Танечке не стоит. И решили, что я свяжусь с ней послезавтра. Или точнее завтра, учитывая, что новый день уже наступил.
У Ярослава были дела в Москве, связанные с его работой.
– Нужно закончить один материал, – пояснил он, – а то главный уже смотрит волком, вот-вот вызовет к себе и устроит разбор полетов. Кроме того, необходимо повидаться с одним ураганным типом.
– Что за тип? – лениво поинтересовалась я.
– Да так, один товарищ, – откликнулся Ярослав, накладывая себе на блюдце красносмородиновое варенье. – Из наших мест, но ему удалось сделать хорошую карьеру и рвануть вверх. Он сейчас в Москве работает, крутится в разных изданиях. Фрилансер. Работает на нескольких хозяев. Продает эксклюзивную информацию. И довольно успешно. Пробивной парень, не то, что я.
– У тебя все еще впереди.
– Да ладно, что я, сам не понимаю… Мой потолок – региональная пресса. И баста. В столичные круги мне не пробиться.
– Ты бы попробовал этого своего ураганного типа озадачить данной проблемой. Глядишь, и помог бы.
– Я уже думал…
Похоже, что скромный честный и порядочный Ярослав прекрасно понимал, что среди московских алчных акул пера ему делать нечего. Заклюют и затопчут. Кстати, все правильно понимал. Поэтому и не совался. Хотя в мужиках я всегда уважала другие качества – стремление рваться вверх, невзирая ни на что, и отсутствие комплексов. Не то сейчас время, чтобы копаться в них.
Поговорив еще несколько минут, мы разошлись по комнатам. Спать нам оставалось всего несколько часов. Я хотела было поцеловать Ярослава в щечку, прежде чем пожелать ему спокойной ночи, но подумала, что пока с этим стоит повременить. Иначе мой жест будет похож на утонченную издевку.
Я проснулась, когда Ярослав уже ушел. День я посвятила закупке продуктов и уборке квартиры. У меня была настоящая аллергия на пыль. В переносном смысле. Просто я обожаю порядок, когда каждая вещь стоит на своем месте. Я настоящий фанат чистоты. Первое время Олегу стоило немалых трудов отучить меня от привычки наводить порядок на его столе. Я все время порывалась сложить в аккуратные стопки его тетради и блокноты, а беспорядочные записи на отрывных листочках сунуть в один контейнер для рабочих бумаг. «Нет, Ника! Делать этого не надо, – мягко говорил Олег, показывая рукой на стол. – Я теперь в этом должен еще и разбираться? Что ты здесь натворила?» – «Привела твой безобразный стол в божеский вид, – со смехом говорила я, повисая на нем и целуя в шею. – Меня твой стол просто в ступор вгоняет. Мужчина ты аккуратный, а стол твой – кошмар хозяйки». – «Видишь ли, Ника, у меня здесь своя система, которую тебе не понять. И когда ты ее разрушаешь, я должен начинать все сначала, то есть потратить на это кучу времени. Поэтому, будь добра, убирайся в других местах, а мой стол оставь в покое». – «Я так старалась, – притворно надувалась я, – думала, ты меня похвалишь». – «Извините, мадам, не могу. Вот судя по запаху, который доносится с кухни… там есть, за что тебя хвалить. А здесь – увы!..»
Ознакомительная версия.
