Ознакомительная версия.
Я вспомнила наши перепалки, и легкая улыбка тронула мои губы. Олег не был гурманом, это я сделала его таким. Каждый вечер я старалась его удивить чем-то вкусненьким, купила две толстенные кулинарные книги и готовила по рецептам, напечатанным в них. Причем это не было мне в тягость или внапряг. Наоборот, у меня была легкая рука, и вся домашняя работа, в том числе и готовка, меня нисколечки не обременяла.
Не знаю… смогу ли я когда-нибудь опять готовить так, как я это делала для Олега. После его смерти у меня возникло такое стойкое отвращение к еде, что были дни, когда я просто заставляла себя есть. Силком.
Я тряхнула головой, прогоняя тягостные воспоминания. Ярослав звонил несколько раз и спрашивал, как у меня дела. Я отвечала, что нормально. Он удовлетворенно хмыкал и скороговоркой говорил, что позвонит еще.
Пришел он только под вечер, при этом на лице его была написана досада и раздражение.
– Что-то не так? – спросила я, вталкивая большой пылесос в коробку.
– Не так, – буркнул Ярослав, помогая мне с пылесосом. – Я не встретился с Максом. Тем человеком, о котором тебе говорил. Я с ним созванивался, договаривался, а он в последний момент сорвался и умотал по своим делам. Вот гад!
– Завтра встретишься.
– Ага! Лови его!
– Пошли на кухню. Наверное, голодный.
– Есть маленько. Ты не забыла, что у тебя завтра встреча с Танечкой?
– Если бы, – вздохнула я. – Рада бы забыть, но не получается.
На работе Танечки не оказалось. Вместо нее трубку подняла другая сотрудница и сказала, что Татьяны Александровны сегодня на работе не будет, она взяла отгул.
Здесь могло быть два варианта: либо она сидит дома, либо куда-то уехала. Ярослав предложил позвонить домой и все выяснить. Я сказала, что это не очень хороший вариант. Она может наотрез отказаться от встречи со мной.
– Хорошо, – cогласился Ярослав, – действуй методом активного нападения. Поезжай к ней домой и застань ее врасплох. Она не сумеет подготовиться к разговору, у нее просто на это не будет времени, и в этом случае ты сможешь вытрясти из нее нужную информацию. Иногда неожиданность ошеломляет, и человек расслабляется.
– Это идея! – воскликнула я. – Ты гений, Ярик.
– Да уж, – проворчал он, – Макса вот упустил.
– Поймаешь еще своего Макса десять раз, – отмахнулась я.
Домашний номер Танечки был записан в семейной телефонной книжке. Я нашла его и позвонила. Танечка была дома, что мне и требовалось узнать. Я положила трубку с чувством выполненного долга и повернулась к Ярославу:
– Дома!
– Тогда – полный вперед.
Ярослав снова поехал по своим делам, а я быстренько собралась и двинула к Танечке. Адрес ее был записан в той же самой книжке.
Я ехала на машине и думала, что я ей скажу. Но никакие путные мысли, честно говоря, в голову не лезли. Может быть, начать со смерти Дим Димыча? Потом уже перейти к таинственной пациентке. Или лучше сразу начать с нее? Не тянуть резину и не притягивать сюда Кротова? Я не могла остановиться ни на одном варианте и решила выкинуть пока этот вопрос из головы и сосредоточиться на дороге. Танечка жила в районе шоссе Энтузиастов, и мне нужно было внимательно следить за указателями, чтобы вовремя свернуть на Первую Владимирскую улицу.
Я заехала во двор под арку и припарковала машину около детской площадки. Во дворе было довольно пустынно, не считая детишек, копошившихся на площадке, и двух мамаш с колясками. Я поставила машину на сигнализацию и взяла сумку, лежавшую на сиденье. Оставалось наедяться, что за это время Танечка никуда не ушла и по-прежнему находится у себя в квартире.
Мне повезло. Передо мной в дом вошла тетка с двумя сумками в руках. Я прошла за ней, придерживая входную дверь. Тетка окинула меня подозрительным взглядом. Мне показалось, что еще немного, и она спросит, куда я иду и к кому. Знаю я таких бдительных граждан, которые всем интересуются и до всего им есть дело.
Я вышла из лифта на пятом этаже и уперлась сразу в дверь с номером двадцать два. Немного помедлив, я нажала на кнопку звонка и сделала шаг в сторону.
– Кто там? – раздался из-за двери старческий голос.
– Мне Татьяну Александровну, – громко сказала я.
– Татьяна! Тебя спрашивают! – крикнула бабуля.
Дверь распахнулась сразу.
– Вероника… Сергеевна! – растерявшись, Танечка сделала шаг назад.
– Можно войти? Или лучше поговорим в другом месте?
– Поговорить? – Танечка окинула меня взглядом с головы до ног. – О чем?
Я смотрела на нее, не узнавая. В секретарше произошли разительные перемены. Куда девалось ее подобострастие и услужливость? Сейчас на меня смотрела хамоватая девица, которая явно не была расположена ни к каким беседам.
– Есть одно дело.
– Вот как! – Она подбоченилась. – И какое?
– Может, я зайду внутрь? Здесь как-то говорить неудобно.
– Заходи! – сказала она, отступая назад.
Это «ты» резануло меня больше всего. Раньше Танечка называла меня исключительно Вероникой Сергеевной. В квартире стоял стойкий запах кошачьей мочи. Как бы в подтверждение моих домыслов о наличии в квартире четвероногих любимцев, в коридор выбежали три кошки и стали тереться о мои ноги.
– Брысь! Проходи на кухню. Баба Лена сейчас уйдет. Ей на рынок надо за продуктами. Тогда и поговорим, когда одни останемся.
В кухне было тесно, на полу в ряд стояли три одинаковые белые миски с кошачьей едой. И еще одна железная миска – с водой.
– Чай или кофе? – усмехнулась Танечка. – Как на работе?
– Спасибо. Не надо. – Я положила сумочку себе на колени и провела рукой по волосам. Я чувствовала, что стремительно теряю свою уверенность. С этой Танечкой я не знала, как обращаться.
Хлопнула входная дверь.
– Ушла! И о чем ты хотела со мной поговорить?
– Быстро же ты перешла на тыканье, – усмехнулась я.
– Ты что думала, я вечно буду кофе подавать?
– Да нет. Я пришла к тебе не как к секретарю… и мне, честно, все равно, что там на работе у вас. Я хотела узнать об одной пациентке…
– Ты в курсе, что Кротов умер? – перебила меня Танечка.
Я кивнула.
– А ты не думаешь, что как-то причастна к этому? От твоих вопросов мужику не по себе стало. Я все видела. Он разнервничался жутко. Я таким его никогда не видела. Что тебе надо? Мужа твоего уже не воскресить… Не маленькая, сама все понимать должна.
– Что понимать?
– Вероника! Ты что, сегодня родилась или правда такая непонятливая? – со злостью бросила Танечка.
Теперь я могла разглядеть ее как следует: черные короткие волосы, бледная кожа, мелкие черты лица, остренький нос. В ней всегда было что-то птичье, и сегодня сходство с птицей только усиливалось и сразу бросалось в глаза.
– Не понимаю! – выдохнула я.
– В любом медицинском учреждении есть свои тай-ны… – по слогам произнесла Танечка. – Которые не для посторонних и которые не выносятся на свет божий. Яс-но? Зачем лезть, куда не просят?
– Я вообще-то не лезла, я просто хотела узнать об одной женщине…
– Зачем?
– Я… подумала, что вдруг какая-то операция была сделана плохо и человек остался инвалидом или вообще умер. И его родственники решили отомстить Олегу и подстроили эту катастрофу.
Танечка замерла и уставилась на меня своими темными глазами.
– Ты считаешь, что катастрофа была подстроена?
– Да. Мне кажется, что это так.
Танечка посмотрела на меня с изумлением. А потом выдавила:
– Ты не против, я закурю?
– Кури. Мне самой сигаретка сейчас не помешает.
Она достала из ящика сигареты и, вынув одну из пачки, протянула мне:
– Бери! Курить можно, пока бабка не пришла. Если придет и застанет курящей, ругани будет на целый день. Такой словесный поток польется – не остановишь.
Какое-то время мы сидели и молча курили.
– Да, дела… Слушай, а ты уверена в этом? В том, что катастрофа была подстроена? Может, показалось…
– В том-то и дело, что я ни в чем не уверена. Поэтому и собираю данные о пациентах. Вдруг на что-то наткнусь. Методом проб и ошибок.
– Понятно. Но лучше тебе во все это не лезть и держаться подальше, – откровенно сказала Танечка, плотнее запахивая халат.
– Ты что-то знаешь, – встрепенулась я.
– Н-нет, – секретарша покачала головой, яростно вдавливая окурок в пепельницу. – А если бы знала, то не сказала. Сначала погиб твой муж, потом – Кротов… Значит, информация действительно опасная. Чего там и говорить.
– Но я прошу тебя помочь мне. В последний раз, – попросила я. – Я могу денег дать.
Танечка усмехнулась.
– Да. Бабки мне сейчас очень даже понадобятся. Знаешь, Вероника, я рожать надумала. И уже беременна.
Я вспомнила интимную сцену в клинике и спросила:
– А отец… Кротов?
– Да. Он, правда, мне ничего и не обещал. Ни развода с женой, ни материальной помощи. От его мегеры рубль на сторону не уйдет. Да я и сама все понимала. Но ребенка решила родить для себя. Мне ведь уже тридцать два года. Пора!
Ознакомительная версия.
