особенно формы носа и ушных раковин. Через поколение проявляется заметнее: скорее всего, дед и внук.
Я достал пропуск из внутреннего кармана. Рауль выхватил и тщательно рассмотрел документ.
— Вы, наверное, уже видели уборную, мистер Рей… Жуткое зрелище, правда? Хуже детей только дети-подростки. Девочки-подростки!.. Ее зовут Кэрол. С ней всегда было непросто, но такого, как сегодня, никто не ожидал. Расстроилась, что ее не удочерили, и выместила злость на… раковинах. В целом, ничего серьезного, никто не пострадал. Разве что наши нервы, потому что ясно, кому теперь это все убирать и покупать новые из своего кармана… Так что, Фил, у тебя почетное второе место, — сказал он, похлопав мальчика по голове, и снова обратился ко мне: — Это он позвонил в полицию?
Быстро говорил, теперь сменил тему. Нервничает.
— Нет. Где девочка?
— Она убежала, после того как все там разгромила. Наверное, в лес…
— Наверное? То есть вы пришли, когда в туалете уже никого не было?
— Ага. Возились с инструментами в сарае и поздно добежали. Теперь ищи ее…
Ложь. Руки чистые, одежда не рабочая. У Рауля ногти желтые, но вычищенные. Я показал им кусок джинсовой ткани.
— Интересно, как ты объяснишь это. У тебя порез на ноге, а в коридоре разрезы на обоях и вмятина на стене.
Одна деталь уничтожила все самообладание: парень сжал зубы, отвел взгляд и покраснел.
Винсент оказался умнее, стоял молча, будто испытывал неопытного коллегу. Я не оставил ему выбора, кроме как вмешаться: «И все-таки, Алек, зачем, ты пожаловал?» Интонация серьезная, не похоже на вопрос для отвлечения внимания. Он ждал ответа.
— Я не называл вам свое имя.
— Старые глаза отлично видят вдаль — в карточке было написано. Хотя я и так отлично помню это имя. А вот ты, должно быть, забыл меня. Неудивительно, ведь тебе тогда было без малого четыре года, а после я покинул это место на много лет. Так ответишь на мой вопрос?
— Решил навестить.
Он внимательно осмотрел меня, задержал взгляд на глазах, словно читал события последних суток. Печальная улыбка.
— Что ж, я понял. Давай сначала найдем девочку. Потом ты все узнаешь…
— Или вы расскажете прямо сейчас, чтобы я знал, с чем имею дело.
— Это будет непростой и, главное, не короткий разговор. Просто поверь, Алек: уже нечего бояться. Во всяком случае пока что. Но Кэрол неизвестно где, а это создает возможность новой беды. Мы искали в подвале, снаружи в теплице, в сарае, звали в лесу, но все безуспешно…
Спрятаться в доме и на территории приюта непросто. Ворота были открыты, когда я пришел. Ее не было ни на аллее, ни на шоссе. Остается только лес. Это все усложняет. Хотя… Я скрыл удивление, устремившись к выходу, приказал разделиться, чтобы они не шли за мной.
Это место, о котором не должны знать воспитатели и охранники.
Крыльцо, дорога к воротам, поворот налево. Полоса кедров шириной в 12 метров, дальше лиственный лес. Я доверился памяти: 150 шагов на север, упавший гнилой ствол, 50 шагов на северо-восток, узкий приток реки, перепрыгнуть по камням… Что-то мелькнуло сбоку. Я окинул взглядом лес, всмотрелся в кроны деревьев. Показалось? Одна ветка качалась, хотя было безветренно… Журчание воды заглушало звуки. Наверное, ворона или белка. Хорошо, но тревога не покидала меня оставшиеся 70 шагов.
Я остановился возле старого дуба. Половина листьев уже осыпалась, демаскируя наше секретное убежище: домик на дереве. Каркас прибит к толстой ветке, а косые балки крепятся к стволу, поддерживая основание. Проход в форме арки с одной стороны, овальное окно без стекла с другой. Теплый свет внутри контрастирует с общей серостью. Тишина, изредка слышатся стуки, всхлипы. Прошла минута… Я вздрогнул от неожиданности, когда раздался кашель и прозвучала нота. Одиночная, краткая, не распетая. Потом 2-я, 3-я, пауза и очередь — робкое мычание сменилось пением. Голос дрожит, в нем чувствуются страх, тоска, одиночество…
Листья и сухие сучья под ногами лишают возможности сделать беззвучный шаг. Я крался под звуки мелодии, но отвлекся и наступил на ветку. Хруст. Испуганный вздох, затихло. Скрипы, шорохи — девочка поползла в угол, заглянула в щель под окном.
— Я тебя вижу! Кто ты?
— Я детектив. Рауль и Винсент попросили найти тебя.
— Нашел. А теперь проваливай! Я сама приду.
— Кэрол, мне нужно с тобой поговорить. Спустись, пожалуйста.
— Еще чего!
Веревочная лестница не подтянута. Я подошел вплотную и наступил на нижнюю балку: бечевка толщиной 3,5 см влажная, но прочная, должна выдержать.
Кэрол выглянула из прохода вверху и закричала, жестикулируя:
— Эй, не смей лезть сюда! Я сброшу тебя… все пальцы отдавлю, понял? Слышишь меня вообще, ты, ненормальный?!
Что-то упало на землю после очередного взмаха руками. Карманный диктофон, каким пользуются многие: журналисты, музыканты, полиция. Я в том числе. Не по-детски выругалась… Ведет личный дневник? Или записывает мелодии? Самое действенное: уйти, заставив ее спуститься, опросить по пути и вернуть в приют одновременно. Не настроена на контакт, может соврать, если так поступить. Поэтому я остался, сказал:
— Договор: я отда тебе диктофон, а ты поговоришь со мной.
— Ах ты гад! Ладно, черт с тобой… Верни уже. Но не бросай, а подай! Я скажу, что надо, а потом ты свалишь… Быстрее, чего встал!
Я поднялся по лестнице на всю высоту. Кэрол опустилась на колени в проходе, потянулась и схватила диктофон. Попятилась в угол, когда я забрался внутрь домика, инстинктивно накрылась пледом. Я назвал имена охранников, но она все равно дрожала. Боится? Глаза красные, плакала. Бетонная крошка и пыль в непричесанных волосах. Взволнована происшествием в уборной? Или просто холод: выбежала в одной футболке. Керосиновая лампа освещает узкое пространство, немного согревает и коптит крышу. Самоучитель по музыке рядом с ней на полу, раскрыт на параграфе про нотную запись.
— Предупреждаю: если хоть пальцем тронешь меня, я тебе вмажу!
— Я полицейский, — сказал я, повысив голос. Звучало неприятно.
— Ага, каждый может так сказать. Только псих полезет в домик на дереве, где сидит одинокая девочка, а вокруг ни души… Я буду кричать!
Я протянул ей карточку-пропуск, но она оттолкнула мою руку.
— Не нужны мне твои бумажки. Ты делом докажи… Вот давай расскажи что-нибудь обо мне, примени-ка свои мозги, Шерлок Холмс!
Попытка разозлить меня, переигрывает.
— Хорошо. Ты приходишь сюда, потому что стесняешься петь на публике. Тебе это нравится, но не хватает теории и практики, которые ты пытаешься получить самостоятельно. Ты придумываешь мелодии, мечтаешь заниматься музыкой профессионально. Пение, возможно, игра на музыкальном инструменте — гитара, например. Ты говорила мисс
