— Хи-хи, — это в углу прыснула со смеху администраторша.
— Гм-гм… — произнес Селиванов. — Звучит, конечно, издевательски, но что же вы хотите, чтобы я на новенькой личной "Тойоте" разъезжал по служебным делам, да еще по таким захолустным парикмахерским, где ни один мужчина стричься не желает? — Смех в углу вроде бы прекратился. — Ладно, — изрек Женя с достоинством, — Лариса… Как вас по отчеству?..
— Андреевна… — насмешливо произнесла парикмахерша. — Лариса Андреевна Колязина. А в чем, собственно говоря, дело? — У женщины была неприятная манера подергивать ноздрями, будто она втягивает носом воздух, отчего создавалось впечатление, что она принюхивается к чему-то или обнюхивает кого-то.
— У меня к вам несколько вопросов относительно Людмилы Дмитриевны Ларионовой. Это одна из ваших постоянных клиенток. Вы ее помните?
Собираясь покопаться в памяти, Колязина нахмурила было лоб, но тут же морщины на ее челе разгладились.
— Это Люда что ли?.. Невысокая такая, пучеглазая блондинка из ювелирного магазина?
— Вот-вот, она самая.
Парикмахерша дернула ноздрями.
— Отлично помню. Я и не знала, что у нее такая красивая фамилия. И почему же она вас так интересует?
Чтобы избежать лишних вопросов, а потом пересудов и сплетен, Селиванов решил приоткрыть карты.
— В магазине "Бриллиант", где работает Ларионова, произошло ограбление, — будничным, без претензий на сенсацию тоном сообщил он. — Поднимать вокруг этого ажиотаж не стоит. Сами понимаете, Лариса Андреевна, каждый дорожит своей репутацией. Украли-то мелочь, но мы обязаны проверить всех работников магазина. Итак, когда вы виделись с Ларионовой в последний раз?
Оказывается, у парикмахерши была привычка поддергивать не только ноздрями, но и ртом.
— Позвольте, — сделала она движение губами, как лошадь, закусывающая удила. — Да только вчера она была у меня.
— В котором часу? — Женя уже не сомневался, что парикмахерша полностью подтвердит алиби Ларионовой.
— Вечером. Вчера я работала во вторую смену и назначила ей на двадцать часов. Люда пришла минут на пятнадцать раньше. Ей на свадьбу нужно было.
— Сколько времени она у вас пробыла?
— Считайте. Я сделала ей "химию", потом укладку… Часа полтора, наверное.
— Она не была чем-нибудь озабочена, взволнована?
— Да нет как будто. Вела себя как обычно.
Селиванов секунду подумал, прежде чем задал следующий вопрос:
— Какой человек Ларионова?
Парикмахерша понюхала воздух, покусала удила.
— Да как вам сказать… Я Люду хорошо не знаю. Иногда заходит в парикмахерскую. Иной раз столкнемся на улице, перекинемся двумя-тремя словами… Обычная женщина, беспардонная немного. Во все вмешивается, всех перебивает. Любит прихвастнуть. Все у нее схвачено, везде друзья, везде знакомые… Может быть, это действительно так. Очень общительна. Ну, что еще?.. Мне кажется, по натуре своей она авантюристка.
— Что вы под этим подразумеваете? — тут же вскинулся Женя.
— Я считаю, она такой человек, который в любой момент готов изменить свою судьбу. Как бы вам объяснить… Например, с легкостью может продать свою квартиру и уехать в другой город. Или бросить работу и заняться бизнесом или… ну, я не знаю, купить столовую, стать фермером…
— Или, — подхватил Селиванов, — сговориться с любовником и "грабануть" ювелирный магазин…
Парикмахерша вздрогнула так, будто ей сильно натянули поводья.
— Я этого не говорила! — сказала она быстро и заторопилась: — Ладно, товарищ милиционер, мне пора. Да и вас личный шофер заждался. До свидания… А Люда, к вашему сведению, неплохая женщина. — С этими словами Лариса юркнула в салон, хлопнув перед носом Селиванова дверью.
Администраторша снова хихикнула и показала Жене язык.
— Хорошо! — неожиданно сказал Селиванов. — Я постригусь в твоей чертовой парикмахерской, но при условии, что ты мне сама помоешь голову.
Девушка с готовностью выскочила из-за стойки и развела руки так, как это делает акробатка после удачного трюка.
— Да тебя, мой зайка, я готова всего искупать. Пойдем!..
У администраторши, между прочим, оказалась превосходная фигура. Волнующе покачивая бедрами, она пошла впереди Жени в мужской салон.
Охранник Бекбулатов Рамиль — его фамилию и адрес Селиванов узнал у работников "Бриллианта" — жил в черте города на одной из тихих улочек частного сектора. Дом, у которого остановился Алик, был одноэтажным, массивным и не производил впечатления обители, чей хозяин заботится о ее внешнем облике. Печать запустения лежала на всем и во дворе, куда, минуя покосившуюся калитку, вошел Селиванов. Подсобные постройки и крыльцо дома требовали срочного капитального ремонта, а фруктовые деревья — садовых ножниц. Виноградник выродился. С чахлых лоз кое-где свисали засохшие прошлогодние гроздья. Не мешало бы и по двору хотя бы раз в год пройтись метлой.
На зов Жени из кухни, стоявшей отдельно от дома, вышел невысокий упитанный мужчина под пятьдесят лет, в шароварах и рубашке навыпуск. У него был маленький, как у младенца, рот, маленькие карие глаза, обвислые щеки и нос, похожий на большую пробку от бутылки шампанского. Очевидно, мужчина только что поел и сейчас вытирал ладонью жирный рот.
— Вы ко мне? — спросил он.
— Мне нужен Бекбулатов Рамиль, — объявил Женя.
— Это я, — хозяин по-барски протянул пухлую мягкую руку. — Здравствуйте!
— Я из уголовного розыска, — представился Женя. — Лейтенант Селиванов.
Щеки Бекбулатова обвисли еще больше.
— Я вас слушаю, товарищ лейтенант, — степенно сказал он и сделал широкий плавный жест, приглашая к столу, что стоял под навесом. — Садитесь, рассказывайте.
Женя пристроился на стуле, положил на стол папку и без обиняков заявил:
— У вас, Рамиль Рафикович, на работе большие неприятности!
В маленьких хитрых глазках хозяина появилось настороженное выражение.
— Что такое?
— Магазин, в котором вы работаете, ограблен, а ваш сменщик убит.
Выпятив губы, Бекбулатов на несколько секунд застыл, старательно изображая потрясенного известием человека.
— Да-а… — наконец протянул он, и грузно опустился на стул. — Новость не из приятных. Как это случилось?
— Ударили чем-то тяжелым по затылку, а потом ножом в спину.
Рамиль покачал головой.
— Бедный Володя. Бедная семья его, — излишне трагичным голосом изрек он. — Черт с ним с магазином! За что мужика угробили?
— Очевидно, свидетелей не захотели оставлять.
— Да-да, — посетовал Рамиль и неожиданно зычно крикнул: — Фарида!
На зов из дома вышла суетливая грузная женщина в выгоревшем цветастом сарафане. У нее было смуглое некрасивое лицо, кудрявые волосы и полные отекшие ноги с синими узловатыми венами. Увидев гостя, она приветливо закивала:
— Здравствуйте, здравствуйте!
— Жена моя, — представил Бекбулатов, и уже своей второй половине тоном, каким зажравшийся клиент разговаривает с официантом, приказал: — Чайник чаю, сигареты и спички!
— Сейчас, хозяин, сейчас, — чуть ли не кланяясь, сказала женщина и шмыгнула в дом.
Селиванов молчал, давая Рамилю возможность переварить услышанную новость. Тот продолжал сокрушаться:
— Беда, беда… Ах, ах… — Глазки хозяина вдруг округлились. — На месте Володьки ведь я мог оказаться! Счастье, что вчера не моя смена была!..
— Воля случая, — философски заметил Селиванов.
— Повезло, повезло, — не слушая лейтенанта, говорил Рамиль. — Не то лежать бы мне сейчас на месте Володьки в морге…
Бекбулатов вдруг заглох, так как в дверях возникла Фарида и засеменила к столу. Очевидно, хозяин не хотел распространяться в присутствии своей второй половины о случившемся на работе несчастье.
Фарида поставила перед мужем чайник, две пиалы; подала сигареты и спички, которые достала из кармана.
Женя дождался, когда женщина удалится, и произнес:
— Рамиль Рафикович, лучше вас, наверное, никто не знает систему сигнализации в "Бриллианте". Каким образом можно проникнуть в магазин, чтобы она не сработала?
В этот момент Рамиль, по-видимому, осознал всю значимость своей персоны. Он неторопливо налил в пиалу чаю, подал гостю, потом плеснул себе. Прихлебывая, глубокомысленно изрек:
— Через двери, наверное…
— Я понимаю, что преступник не в окно влетел.
Выпятив губы, Бекбулатов всосал в себя очередную порцию напитка.
— Ну, тогда не знаю…
— А выйти?
Хозяин тупо уставился на собеседника.
— А что, разве сигнализация не сработала и в тот момент, когда убийца выходил из магазина?
К чаю Селиванов не притронулся.
— Вы схватываете все на лету, — похвалил он. — Представьте себе, нет.
