— Неужели? — Я с подозрением посмотрела на тощего парня. Сценарий для действий у него был.
Он поперхнулся соленым огурцом и долго откашливался.
— С тех пор он даже права не смог получить, — нежно похлопывая мужа по спине, сказала Аня. — Смертельно боится машин и всего с ними связанного.
— Вряд ли у нас скоро появится автомобиль, — криво усмехнулся Дмитрий. — А лет через двадцать, когда мы разбогатеем, все уже будут летать на самолетах.
— По улицам? — удивился Роман.
— На мини-самолетах, — выпутался парень.
— Не понимаю, — Мария Сергеевна дожевала листок петрушки, — почему старый маразматик — ваш отец — оставил все сбережения тебе? Чем ты лучше Петеньки или Анечки?
Я пожала плечами.
— С Петром он сильно повздорил… Может, и с Аней?
Мы посмотрели на девушку. Она покраснела до кончиков ушей и забарабанила пальчиками по столу.
— Ты что-то от меня скрываешь? — надвинулась на нее мать. — Отвечай, когда спрашивают!
— Да не со мной, а с Димой! — заложила мужа Аня.
Мы хором перевели взгляды на бедного парня. Тот побледнел и сник.
— Так.
Мария Сергеевна сказала всего одно слово, но его оказалось достаточно.
— Я предложил ему… — признание давалось Диме с трудом, — профинансировать раскрутку нашей группы…
— Какой такой группы? — «Мачеха» опять посмотрела на дочь, требуя объяснений.
— Я в ней не участвую! — пискнула та.
— Мы с ребятами собираемся вместе, сочиняем стихи и музыку в стиле рэп…
— Чего-чего?
— Рэп. Как негры в Америке поют. Нам надо только выпустить диск, сделать пару клипов, и о нас заговорит вся страна! Но дядя Саша не понял, разнервничался, заявил, что мы от него и копейки не получим.
Мария Сергеевна помолчала, потом опрокинула в себя рюмочку и горестно произнесла:
— Единственный раз в жизни старый дурень оказался прав! Я бы вам тоже ничего не дала. Где это видано, чтобы русские люди как негры пели? Соседи засмеют! На улицу не выйдешь! Ох, горе мне с вами!
Провинившиеся молодые супруги уткнулись в тарелки. Я тоже сделала вид, что увлеченно вылавливаю сардинку из баночки. Теперь ясно, Дмитрию для раскрутки нужны очень крупные суммы. Ради своей группы он вполне мог решиться на преступление… А его жена ему помогает. Я обратилась к Ане:
— Вы вчера куда-то уходили? Я не могла дозвониться.
Вместо нее ответила оправившаяся от невероятного известия Мария Сергеевна:
— Вчера они у меня были. Мы собираемся завтра на природу выехать на шашлыки. Все вместе, с детьми и домашними животными. Кстати, вам котеночка не надо?
— Нет, — нахмурился Роман, и его опять почему-то не стали уговаривать. Вообще, должна заметить, к моему «жениху» все относились крайне бережно и уважительно.
— Мы вас тоже приглашаем! — елейным голоском пропела моя «сестра». — К двенадцати у Льва. Он обещал нас подвезти. — Она обернулась к матери. — Теперь у нас будут три машины, и мы все поместимся!
Та покачала головой.
— Но и количество народа увеличится…
— Я уже посчитала: тринадцать человек, кошка, четыре котенка и собака. Поместимся!
Пожалуй, подворачивался отличный случай застать всю семью вместе, провести «очные ставки», разобраться, есть ли против меня общий заговор или действует кто-то один.
— Отец в таком состоянии, — продолжала Аня, — что мы долго не знали, ехать или нет, но мама настояла, да и детям полезен свежий воздух. Сошлись на том, что с утра к нему заеду я, а вечером Петя.
— Хорошо, — согласился Роман. — Мы тоже подъедем.
— А сейчас нам пора, — подхватила я. — Спасибо за щедрое угощение.
— Нет, останьтесь! — почти приказала Мария Сергеевна.
— Мы обещали сегодня еще к Льву заглянуть, и уже опаздываем.
— Он, между прочим, отлично в технике разбирается, — вставила Аня. — Попроси его помочь с машиной.
— Обязательно.
Меня, а точнее, терпеливый бессловесный фикус, заставили выпить «на посошок» и только после этого отпустили. В прихожей я вспомнила свой любимый вопрос.
— Вы, случайно, о Дине Пушиной ничего не знаете?
«Мачеха» гневно фыркнула, Дима меня проигнорировал, Аня сложила губки бантиком и ласково промурлыкала:
— Ни малейшего понятия не имеем и иметь не хотим. Правда, мамочка?
Мамочка пробурчала что-то о бестактных невежах и повернулась к нам спиной, давая понять, что прием закончен.
— Ну как? — спросил Рома, заводя машину. — Кого ты подозреваешь теперь?
Я почесала затылок.
— Или всех, или никого. Они подтверждают алиби друг друга на вчерашний вечер.
— У Марии Сергеевны дома, скорее всего, были дети и муж, которые не будут врать.
— Ты думаешь? А если их тоже подговорили?
Он рассмеялся.
— Могу поверить, что Мария Сергеевна подействовала на мужа — он у нее под каблуком. Но ты незнакома с ее дочками. Они никогда не позволят собой вертеть, характер у обеих материнский, железобетонный. Особенно старшая — если что вобьет себе в голову, никакими силами не переубедить.
— Я думала, они слишком малы, чтобы иметь собственное мнение и открыто его высказывать.
— Старшей — восемнадцать, младшей — четырнадцать. Самый противоречивый и непокорный возраст.
— Быстро их мамочка нашла замену Александру Самуиловичу! — восхитилась я.
— Сам Гольдберг утверждает, что она нашла замену еще до развода. Из-за этого он с ней и расстался, отсудив почти все имущество в свою пользу. Как было на самом деле, не знаю, врать не буду.
— Да, — вздохнула я. — Моя версия не выдерживает критики. Придется исключить их из подозреваемых, хотя некоторые моменты меня настораживают.
— Могу объяснить почему. Они неискренни, когда пытаются изобразить любовь к тебе, и ты чувствуешь фальшь. Но за недобрые мысли у нас не судят и не наказывают. Как говорится, плохое отношение к делу не пришьешь.
В моей сумке пискнул сотовый. В голове мелькнуло: неужто преступники узнали номер моего сотового и теперь будут доставать и по нему? Но, к счастью, я ошиблась: звонил Лев.
— Вы где? — спросил он.
— Уже подъезжаем.
— Зря. Меня нет дома.
— Безобразие! Пригласил в гости, а сам отсутствуешь!
— Безобразие опаздывать на час. Я проголодался и пошел поужинать. Давайте ко мне, в кафе «Русалочка». Знаешь, где?
— Знаю.
Я повернулась к Роману.
— Планы слегка изменились.
Мы очутились в «Русалочке», милом заведении, славившемся своими рыбными блюдами, ровно в семь вечера. У меня не на шутку разыгрался аппетит, и я решила плюнуть на все предосторожности, накупить камбалы, осетрины и всего прочего и наесться до отвала, в надежде, что повара и официанты не в сговоре с убийцей. А если меня все-таки умудрятся отравить несвежей рыбой, значит, такая уж моя разнесчастная судьба.
Лев сидел за дальним столиком у окна и, если судить по количеству заказанных им яств, еле умещавшихся на скатерти, был голоден не меньше моего.
— Наконец-то, — невнятно приветствовал он нас. — Присаживайтесь, налегайте на жратву. Я взял на троих.
Я тоскливо посмотрела на Рому. Много ли понадобилось времени, чтобы нашпиговать мою порцию ядом? Опять мне придется поститься, сглатывая слюнки и провожая взглядами куски, направляющиеся в чужие рты.
— Ты не заказал любимого Таниного блюда, — выручил меня «женишок», мгновенно оценив содержимое тарелок. — Жареных лещей под марсельским соусом с шампиньонами.
— Это, наверное, единственное блюдо, которое я пропустил, — усмехнулся мой «сводный братик».
Роман подозвал официантку и объяснил, что требуется даме. Когда принесли «мое любимое блюдо», я поняла: ничего вкуснее в жизни не пробовала!
— Хватит есть, — возмутился Лев. — Лучше расскажите, как вы дошли до жизни такой? Вы ведь, по-моему, познакомились совсем недавно, или я не прав?
— Любовь… — неопределенно промолвил Роман.
Я интенсивно покивала, но совету «брата» вняла. Действительно, я не есть сюда явилась, а преступление расследовать, и подняла глаза на сидящего напротив человека. С первой встречи он внешностью и повадками напомнил мне известного актера Никиту Джигурду — такой же бородатый, высокий, громогласный и грубоватый. Но в нем также чувствовались звериная сила и хитрость. Последняя, возможно, передалась по наследству от его папаши, как и деловые качества.
— В нашем жестоком мире нет места подобным чувствам, — заявил Лев, буравя меня взглядом.
— Но ты ведь любишь своего отца, — перевела я разговор в нужное русло. — Узнав о его болезни, наверняка разволновался и помчался в больницу навестить старика.
— Ага. В надежде, что мой добренький папаша перед лицом смерти поймет всю абсурдность своего решения завещать капиталы тебе. Другим его деткам они нужны не меньше.
